– Теперь уже, наверно, и не девственница, – улыбаясь сказал он.
Генрих застыл на мгновение и затем медленно повернулся к своему кузену.
– А ты на личном опыте в этом убедился?
Своим отвратительным тоном, растягивая слова, Осберн ответил:
– Личный опыт в отношении леди Элисон означал бы…
– Смерть, – перебил его король. – Я убил бы каждого, кто посмел бы лишить невинности прекраснейшую из всех англичанок.
Осберн не шевельнулся, только глаза его перебегали с короля на Элисон и обратно. Тут Элисон догадалась, что желание оскорбить ее было настолько велико, что заставило Осберна забыть о границах приличия и рискнуть навлечь на себя недовольство короля. Хотя Осберн и был старше Генриха на пять лет, но Генрих был королем, и теперь Осберну придется выпутываться из ситуации, в которую он попал. С изяществом, отличавшим каждое его движение, он отвесил поклон Элисон, адресуя его в то же время как бы и королю и всем присутствующим.
– Без сомнения, леди Элисон достойна украшаться символами чистоты, подобающими самой Деве Марии, и я бы сразился со всяким, кто намекнул бы на противное.
Король как будто довольствовался этим извинением, но не Элисон. Она берегла свою репутацию как святыню, а теперь, из-за одного краткого посещения королевского двора, ее имя будет на устах у всех сплетников. Простое извинение не может смыть это пятно.
Но она прошла слишком хорошую школу, чтобы тратить время на сожаления о том, чего нельзя поправить. Она сдержанно отвечала королю:
– Вы предлагали мне в мужья пятерых, монсеньор, но мои требования к будущему супругу просты. Они не изменились за годы моего вдовства. Я веду свой род от королей, так что мой муж должен быть благородного происхождения. Я богата, и мой муж тоже должен быть человеком состоятельным. Я посвятила себя сохранению моего богатства и моего положения, и мой муж также должен сознавать свой долг. Я испытала этих богатых и благородных людей, чтобы убедиться, подойдут ли они мне в мужья. Они не выдержали этого испытания, но Саймон, граф Гудни, докажет свое благородство настойчивостью и постоянством. Благодарю вас, монсеньор…
Ее прервали торопливые шаги. Элисон еще не успела увидеть его, но услышала его гнусавый голос:
– Остановитесь! Остановитесь, монсеньор! Я отказываюсь! Я не женюсь на этой женщине.
Эта безмозглая женщина уже уехала, уехала без него!
Дэвид стоял в общей зале «Поющего петуха», кляня всех женщин на свете и в особенности Элисон Сент-Джордж. Он убедился на опыте своей семейной жизни, что все они идиотки, но вчера Элисон вела себя как нормальный разумный человек. Как мужчина.
Теперь же деньги были у него в кармане, а в услугах его не нуждались.
Что ж, если он ей не нужен, он за ней гоняться не станет. Правда, она назначила встречу на рассвете, а сейчас солнце было почти уже в зените. Но должна же она была понимать, что, если человек выпил столько, сколько ему случилось выпить накануне, ему нужно было время, чтобы проспаться. Как он мог явиться к этой глупой женщине с больной головой? Он оказал ей услугу, отказавшись утром расстаться с подушкой. Разъярившись, он перекинул ногу через скамью у стола и заорал:
– Хлеба!
Девушка поспешила подать ему хлеб, в то время как ее отец, хозяин «Поющего петуха», наблюдал за ней с одобрением.
– Не понадобится ли вам еще что-нибудь кроме хлеба? – спросил он. – У нас есть отличная тушеная оленина.
Дэвид огляделся вокруг. Леди Элисон останавливается только на лучших постоялых дворах, иначе и быть не может. Какая-нибудь темная вшивая конура не для нее.
– Подавай, – проворчал он. – И хорошего сыра.
– Сию минуту, сэр. – Хозяин сам принес сыр, а его дочь – миску с олениной. Он внимательно осмотрел сэра Дэвида с головы до ног. – Годрик, хозяин этого заведения, к вашим услугам, – представился он. – А вы сэр Дэвид Рэдклифф?
Стало быть, его еще помнят в народе. Дэвид было приосанился, но Годрик тут же добавил:
– Вы наемник леди Элисон?
Ложка в руке Дэвида замерла на полпути корту.
– Наемник леди Элисон? – Он хватил ложкой об стол и поднялся. – Наемник леди Элисон? Я сам себе господин и не принадлежу никакой женщине. – Гневно озираясь вокруг, он увидел, как съежилась от страха девушка, и униженно заломил руки Годрик.
– Конечно, сэр. Это я по глупости, сэр.
– Так-то лучше. – Дэвид собрался сесть, но внезапно обнаружил, что, вставая, опрокинул скамью и едва было не плюхнулся на пол.
Годрик подбежал и поднял скамью, все время приговаривая себе под нос:
– Ужасная скамья. Еле держится. Давно пора было починить. – Он выждал, пока Дэвид проглотил несколько ложек жаркого, и тогда только попросил робко: – Не говорите, пожалуйста, леди Элисон, что я не угодил вам.
Дэвид хотел выплюнуть в него жаркое, но, мысленно оценив ситуацию, проглотил и вздохнул. Его выбрасывали из худших заведений после одного только взгляда на его одежду. Годрик мог бы поступить так же или, по меньшей мере, потребовать, чтобы он показал ему деньги, прежде чем подавать ему. Стало быть, это – влияние леди Элисон.
– Почему она уехала так рано? – удивленно спросил он.
Годрик поморщился:
– Она, понятно, и виду не подала, но мне кажется, вчера ей было не по себе на людях. Я старался унять сплетников, но, должно быть, уж очень ей было обидно. – Он кивнул с понимающим видом. – Какую бы женщину это не обидело?
Очевидно, Годрик считал, что Дэвид пользуется ее доверием, и Дэвид счел за благо его не разочаровывать. Поэтому он тоже понимающе кивнул и откусил хлеба.
– Быть так грубо отвергнутой! – посочувствовал Годрик. – И вдобавок перед всем двором.
Дэвид воспрянул при мысли, что леди Элисон поубавили спеси.
– И кем? Каким-то ничтожеством?
– Я бы не назвал его ничтожеством, – возразил изумленный Годрик. – Ведь лорд Саймон – граф Гудни. У него сундуки с золотом паутиной затянуло. А порода у него такая, что куда до него нашему государю. Но то, что он отказался повиноваться королевскому приказу жениться на прекрасной леди, это не по-рыцарски.
– Надо же, Саймон Гудни отказался от нее. – Видя, что его удивление вызвало у Годрика подозрение, Дэвид поспешно добавил: – Как-то не верится, ведь для него деньги все равно что для испанца бутылка вина.
– Это правда. – Полотенцем, висевшим у него на поясе, Годрик вытер стол. – Все об этом знают.
– А как насчет другого ее поклонника? Того, кто замышлял ее похитить, – объяснил Дэвид, когда Годрик озадаченно посмотрел на него.
– Я о таком не слышал. – Годрик наклонился к нему поближе. – А кто это?
Хороший вопрос, но на него у Дэвида не было ответа. Придется придумать другой подход. Приняв добродетельный вид, Дэвид сказал:
