Симона нахмурилась; выражение ее лица ясно сказало, что она не имеет ни малейшего представления, как ответить на этот вопрос.
– Лорд Таунсенд, – сказал Тристан, протягивая руку, – маркиз Локвуд. Леди Симона недавно подружилась с моей сестрой леди Эммалиной Таунсенд…
Хейвуд пристально взглянул на маркиза, затем тоже протянул руку.
– Достопочтенный Сирил Хейвуд.
– Очень приятно.
– Взаимно.
Как только церемонии были закончены, Симона встревоженно спросила:
– Что с твоей рукой, Хейвуд?
– Цела, слава Богу.
Тристан покачал головой.
– Если бы меня спросили, я предположил бы, что у вас вывихнуто плечо.
– Верно, а все этот лорд Марторп, который не желал, чтобы кто-то преградил ему путь к спасению его собственной толстой задницы, – пояснил Хейвуд, осматриваясь. – Если я его отыщу, то непременно отплачу ему той же монетой.
Симона кашлянула.
– Ладно, но это может подождать. Говорят, месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным. Мы сразу повезем тебя к хирургу или я должна вызвать его сюда?
Поскольку Хейвуд молчал, Тристан решил предложить свои услуги:
– Если вы готовы рискнуть, я смог бы прямо здесь вправить вам руку.
Симона удивленно посмотрела на него. Ее глаза ярко блестели, бровь выгнулась так, что было ясно: его слова неожиданно оказались гораздо более интересными, чем она ожидала, и хотя Тристан не рассчитывал на то, что его предложение помощи приведет именно к такому результату, но тем не менее его это обрадовало. Обольщение проходит гораздо легче и гораздо быстрее, если женщина достаточно заинтригована, чтобы встретить мужчину на половине пути.
Хейвуд медленно поднял взгляд:
– Вы обучались на врача?
– Нет, но я приобрел немалый опыт в том, как обходиться без врачей там, где их нет. Если это вас успокоит, моя помощь еще никого не повредила.
После нескольких мгновений раздумья Хейвуд кивнул:
– Если принять во внимание все обстоятельства, то делать нечего: мне зверски больно, и я бы предпочел облегчить боль как можно скорее.
– Тогда будьте любезны лечь.
Хейвуд осторожно улегся на газоне, и Симона, глубоко вздохнув, спросила:
– Я могу сделать что-то полезное?
– Разумеется, – ответил Тристан. – Придержите здоровую руку вашего, дядюшки, чтобы он не смог меня ударить.
Почему-то Тристан предполагал, что Симона немного побледнеет, но она лишь запрокинула голову и рассмеялась. Господь Всемогущий, она была просто роскошной находкой, чудесной, непредсказуемой…
– Я был бы благодарен, – проговорил лежащий на земле у их ног Хейвуд, – если бы вы оба немного поменьше болтали. Улыбаться и смеяться в предвкушении боли другого человека несколько неэтично, знаете ли.
– Извини, Хейвуд, – отозвалась Симона, опускаясь на колени рядом с ним. – Сейчас я постараюсь изобразить подобающий моменту ужас. Как тебе это?
Хейвуд лишь хмыкнул при виде того, как Симона безрезультатно пытается справиться с улыбкой, затем перевел взгляд на Тристана:
– Действуйте поскорее, пока эта страдалица не лопнула окончательно и не испортила еще больше мой новый костюм.
Не теряя времени, Тристан приподнял руку Хейвуда и начал медленно ее поворачивать. Затем он бросил на Симону быстрый взгляд и, когда она кивнула, жизнерадостно добавил:
– Знаете, у вас на лацканах не меньше дюжины дырок от угольков. Атлас, конечно, красивая материя и все такое, но он легко прожигается, а сам фрак разорван от правого кармана почти до низа. Я серьезно сомневаюсь в том, что…
Он все рассчитал точно. Щелчок получился громким, быстрым и четким.
– Что даже самый лучший портной сможет привести его в порядок, – закончил Тристан.
Хейвуд застонал, но вскоре затих.
– Хорошо хоть, – прерывающимся голосом произнес он по прошествии некоторого времени, – что остальная одежда не пострадала. Кстати, теперь боль почти совсем исчезла.
Тристан кивнул и, взяв Хейвуда за здоровую руку, помог ему сесть.
– Несколько дней вам все еще будет довольно больно, но потом все встанет на место. А пока советую вам как можно меньше шевелить рукой, и неплохо бы сделать поддерживающую повязку, чтобы исключить повторный вывих.
– Давайте сделаем ее прямо сейчас из куска моей нижней юбки, – предложила Симона, захватывая рукой остаток подола у себя за спиной.
– К несчастью, – сказал Тристан, жалея о присутствии Хейвуда, строгий взгляд которого мешал ему в полной мере полюбоваться изящной лодыжкой Симоны, – нам нечем ее разрезать.
Тут Симона быстро вытащила из-за подвязки нечто напоминающее китайскую палочку для еды. Пока Тристан пытался сообразить, что это, она повернулась и поднесла чуть не к самому его носу лезвие стилета.
Тристан изумленно покачал головой.
– Почему вы не дали его мне, когда мы были в кабинете?
– Он вам не понадобился; вы достаточно хорошо справились с помощью осколков стекла, а мне не хотелось оскорблять ваше мужское чувство превосходства.
Очень мило с ее стороны, однако…
– Вы всегда ходите на светские увеселения с оружием?
Симона пожала плечами.
– А вы нет?
– Мне неведома причина, по которой это следует делать. Конечно, когда я находился за границей…
– Не позволите ли мне что-нибудь сказать? – прервал их Хейвуд, которому, похоже, уже достаточно надоела их пикировка.
Симона снисходительно улыбнулась:
– Конечно, Хейвуд, это ведь твоя рука…
– Вот именно. – Хейвуд попытался подняться на ноги, и Тристан поспешно подал ему руку. – Думаю, нам пора домой, где я получу наконец необходимый покой.
Симона кивнула, убрала нож, а потом оглянулась на пламя, вырывающееся из дверей бального зала.
– Мы здесь вряд ли нужны, – тихо проговорил Тристан, протягивая ей руку.
– Как вы думаете, сколько человек пострадало? – Симона продолжала смотреть на огонь.
– Не так много, – заверил ее Хейвуд и кашлянул. – Нам остается только молиться об их душах.
– Верно, – согласился Тристан, выпуская руку Симоны и отходя от нее. – Если, конечно, вы из тех, кто молится.
– Или из тех, кто хочет представляться таковым, – добавила Симона, отворачиваясь. – Поскольку вы отправили Эмми и Ноуланда в вашей карете, то, согласитесь, возможно, чтобы мы подвезли вас до дома?
Хейвуд вздохнул, и в тот же момент Тристан, скромно опустив глаза, произнес:
– Это было бы в высшей степени любезно с вашей стороны.
Симона поглядывала на мужчину, шедшего по ее правую руку, и пыталась понять, почему она раньше не замечала, что он настолько… красив и элегантен. Дело тут было в чем-то большем, чем просто внешность: в Лондоне нашлось бы немало мужчин с четкими чертами лица и невероятно темными глазами, обрамленными густыми ресницами. Очень многие из них были высокими и широкоплечими, но в Тристане присутствовало нечто совершенно иное. По крайней мере сама она с подобным еще не сталкивалась. В нем ощущалась сила, безмятежная уверенность в себе, которая была одновременно успокаивающей и тревожной. Симона не сомневалась в том, что если бы сейчас кто-то бросился на них из-за кустов, то для нападающего это стало бы последней попыткой на кого-то напасть.
