Ребекка поспешила открыть глаза. Конечно, ей не следовало уступать ему этим утром. Но мытье в ванне показалось ей такой безобидной просьбой, тем более что она сама всегда принимала ванну по утрам. К тому же от него невыносимо пахло! Но теперь! О Господи, у нее бешено бьется сердце... Такой опасности она не предвидела.
– Вам правда нужно поторопиться, – сказала она. – Мы пошли на большой риск. Если бы вы не пахли так ужасно... Ну, тетя Дженет уже ждет меня внизу.
– Я почти закончил. – Последовавший за этим стон удовольствия, почти такой же, какой издавала она сама, погружаясь в море пенных пузырьков, эхом разнесся по комнате. Ее сердце, казалось, подпрыгнуло несколько раз, что удивило и еще больше раздосадовало Ребекку.
– Вы уже составили план? – спросила она. Ребекка ждала, что он обсудит его с ней, но когда поняла, что Адам и не собирается, предложила: – Я кое-что придумала.
Удивительно неприятная женщина!
Ребекка подумала, что на его лице сейчас наверняка появилось покровительственно-скептическое выражение.
Мужчины! Почему им так трудно поверить, что женщины способны не только заниматься рукоделием, подавать чай и рожать детей? Она выдернула торчащую нитку из шва своего утреннего платья.
– Если у вас нет плана, выслушайте, по крайней мере, что я хочу предложить.
– Хорошо, – неуверенно согласился Адам.
– Я думала об этом всю ночь. Вы могли бы представиться путешествующим поэтом, на которого напали разбойники. – Она воодушевилась, поскольку Адам не перебивал. – Вас будут звать, например, Фрэнсис Коббалд. Раненый, ищущий приюта, вы появитесь на нашем пороге. Я, щедрая душа, разумеется, предложу вам остаться.
– Чепуха. Я могу изобразить кого угодно, но поэта? Нет, я не слишком силен в цветистых фразах. Я солдат, привыкший к оружию, к разработке тактики и стратегии.
Приготовившись возражать, Ребекка вплотную подобралась к занавеси, но тяжелые драпировки раздвинулись, и она буквально онемела от изумления.
Облаченный в розовое платье, которое она ему дала, с голыми ногами, торчащими из-под белых кружевных оборок, стоял Адам – огромный дуб, одетый в причудливый маскарадный костюм. Губы девушки дрогнули.
Пригрозив ей пальцем, он сказал:
– Одно только слово, и. я, клянусь, не надену ничего, кроме набедренной повязки из полотенца.
Воспоминание о его обнаженной груди, мускулистом животе и узких бедрах тут же возникло в ее воображении, заставив запылать щеки. Ребекка сомневалась, что Адам действительно опустится до такой мести, но, не осмеливаясь проверить свои предположения, плотно закрыла рот рукой и молча ждала.
Было что-то особенное в том, как он стоял, – врожденная уверенность, граничившая с высокомерием, сдерживаемая сила и еще что-то, чего она не могла описать, сквозили в каждом его движении. Этот человек, несомненно, был уверен в себе. Он привык владеть ситуацией, невзирая на обстоятельства.
Мускулы на спине Адама проступили под натянувшимся атласом, когда он пододвинул кресло, чтобы усесться на солнышке у окна. Ребекка пристыдила себя, но ее взгляд все время возвращался к его голым коленям и лодыжкам. Его ноги были покрыты темными волосами, такими же, как на груди. Ребекка обнаружила, что почему-то думает о своем любимом десерте: засахаренный миндаль, покрытый вкуснейшей золотисто-коричневой глазурью. Адам многозначительно кашлянул.
Господи! Неужели она разглядывала его? Определенно, так и было. Но она бы не стала извиняться за свое любопытство. Ведь, кроме как у своего отца и мальчишки-конюха, она никогда не видела обнаженных мужских ног. Конечно, Ребекка была заинтригована.
Переведя взгляд на парящую за окном чайку, она сделала вид, что ничего не произошло.
– Но ведь маска поэта – отличное прикрытие! Никто не ожидает этого от вас. И мне говорили, что в деревне неподалеку как раз остановился известный поэт, новая звезда на поэтическом небосклоне, вместе со своей спутницей, – мистер Шелли. Вы можете сказать, что намеревались заслужить его одобрение. Может быть, мы даже пригласим его на чай. Так вы сможете спокойно поправляться в замке и будете иметь доступ ко всему, что потребуется. Если мы поторопимся, вы – Фрэнсис Коббалд – сможете прибыть сегодня до чая.
– Давайте не будем спешить, – скептически сказал Адам.
– Простите, что напоминаю, но у нас мало времени в запасе. Ну, так что? – Ребекка приготовилась к защите. – У вас есть предложение получше?
– Мой опыт в таких делах превосходит ваш.
– Потому, что вы мужчина? Потирая правый висок, Адам сказал:
– Потому, что я солдат. Ребекка сложила руки на коленях:
– Хорошо, мой капитан. Раз уж вы такой мастер тактики, объясните, что позволит вам убраться из моей спальни, сохранит ваше инкогнито, предоставит возможность жить в замке Керрик и неузнанным прибыть в Лондон.
– Постараюсь. – Адам ходил взад-вперед перед окном, сцепив руки за спиной и пытаясь держаться с достоинством – задача не из легких, учитывая надетое им женское платье. И даже не просто платье, а нелепое женское, расшитое цветочками и кружевами. Нежный запах духов Ребекки пропитал ткань и обнимал его тело душистым облаком: В довершение ко всему она собиралась превратить его в посмешище!
Он лучше, чем кто-либо другой, знал, что нужно срочно составить план действий. Адам почти всю ночь пытался придумать правдоподобное объяснение своему внезапному появлению в замке Керрик, но все время отвлекался, прислушиваясь к нежному дыханию спящей Ребекки. Дважды он вставал, чтобы посмотреть, как она спит, неудобно свернувшись в кресле. Странная потребность обнимать ее, лелеять и защищать боролась с его здравым смыслом.
Разумеется, такая реакция была вызвана всего лишь благодарностью за признание в любви, которое она сделала перед его отъездом из Англии. Находясь во Франции, он провел много холодных одиноких ночей, лелея эти воспоминания.
По иронии судьбы тогда он отказался жениться на Ребекке потому, что она была слишком молода, а сам он не знал, есть ли у него будущее. Теперь он вернулся, а она повзрослела, и его с неудержимой силой влекло к ней, но он мог предложить ей еще меньше, чем в прошлый раз.
Расхаживая кругами по комнате, Адам заставил себя сосредоточиться. Гром и молния! Поэт? Он?! Один из этих слезливых щеголей, которые разглагольствуют о философии и реформах, но недостаточно мужественны, чтобы хоть что-нибудь предпринять? Тот, кто сочиняет оды шмелям, сонеты луне, эпические поэмы о давно умерших и одно за другим стихотворения о любви, возбуждая идиллические мечты юных девочек и старых дев? Адам предпочитал книги о великих исторических битвах, о Чингисхане или «Черном Дике», труды великих стратегов – такое чтение было содержательно и достойно мужчины.
