Эта Нора была немного дерзкая девчонка и возражала ему, чего никогда не делали его братья.
Его рост и угрюмый вид обычно пугали женщин, а от его взгляда девушки либо убегали, либо глупо хихикали.
А он ненавидел, когда девицы хихикают. Вот Нора никогда не хихикала. Ее смех был приятным, он успокаивал.
Нора тихонько что-то напевала. Эван осадил лошадь и посмотрел на девушку. Она тоже посмотрела на него широко открытыми глазами.
– Почему вы так сердито смотрите на меня?
– Вы удивительная. Как вам удается быть счастливой без всякого повода?
– Это гораздо лучше, чем быть печальной из-за ничего. Разве вы не согласны?
Эван расправил плечи.
– Мне временами хочется быть несчастным из-за ничего. Это мне подходит.
– Вам лучше подходит улыбка на лице. Мама мне постоянно повторяла, что улыбка украшает лицо.
– А я считаю, что лицо, как и тело, украшает нагота.
Нора почувствовала что краснеет.
– Вы всегда так прямолинейны?
– Кажется, вы упрекали меня в том, что я постоянно молчу?
Нора с довольным видом пожала плечами. Ей нравился их словесный поединок, а Эван, хотя и неохотно признался себе, что и ему, в какой-то степени, это тоже приятно.
– Как интересно, в вас словно два человека, – заметила Нора с удивлением. – Я думаю, вы образец противоречий.
– Поясните.
– Вы живете в пещере, что говорит о тяге к тяжелым испытаниям, и вместе с тем вы позаботились о домашнем комфорте и уюте. Вы грубы и жестоки к людям, но заботитесь о животных. Как вы объясните это?
– Я объясню это так: вы уделяете слишком много времени изучению моей особы.
Эван тоже пытался понять Нору, глядя на то, как легкий бриз играет прядями ее белокурых волос, любуясь красивым изгибом ее губ, влажных и манящих, пахнущих лепестками роз.
Он заставил себя опомниться. В последний раз эти глупости дорого ему обошлись. Как и Кирану.
– Вам нравится одиночество? – неожиданно спросила Нора. – Я не уверена, что мне бы это понравилось.
Прежде чем Эван успел что-либо сказать, она добавила:
– Конечно, я много говорю, вы думаете, что мне нравится болтать ни о чем.
Он невольно улыбнулся.
– Что я вижу – вы улыбаетесь? – быстро спросила Нора.
Эван откашлялся.
– Я? Улыбаюсь?
– Да-да, я видела, как уголки ваших губ поднялись вверх!
Ему оставалось только одно: больше не улыбаться.
– Не знаю, что вы этим хотели сказать.
Нора, довольная собой, посмотрела на Эвана:
– У вас приятная улыбка, милорд. Но улыбки лучше беречь. Чем их меньше, тем они дороже. Поэтому я буду беречь эту вашу улыбку до тех пор, пока не заслужу другую.
Она была самой странной из всех женщин, которых он встречал.
Нора продолжала щебетать, а Эван ловил себя на том, что с удовольствием слушает ее тихий, успокаивающий голос.
Однако вскоре его стало беспокоить странное чувство тоски и одиночества. Он всегда избегал общества женщин, ибо решил никогда не допускать их к своему сердцу. Как это было с Изобел. Однако Нора совсем другая. Она заставляет его тосковать. И еще ему хотелось ее поцеловать.
Что за странные мысли лезут в голову? Если речь идет о покое и комфорте, то он доказал, что это ему не нужно. Он не заслужил этого.
Ему было приятно находиться в обществе Норы. А когда они доберутся до Леналора, по меньшей мере у него будет минимум спокойствия от щебета леди и от мыслей, которые она у него вызывает.
– Какое тихое место, – сказала Нора, когда они въехали в деревню. Было уже темно, и все попрятались по домам – Довольно приличная деревушка.
Эван молча искал дорогу к дому пивовара, который жил на краю деревни. Он ехал медленно вдоль линии коттеджей на дороге, пересекавшей деревню. Старик Энос, пивовар, и Эван были закадычными друзьями-спорщиками.
Наконец Эван остановил коня у дверей коттеджа Эноса и постучал в дверь.
– Я уже закрыл дверь на ночь, – послышался сердитый голос хозяина, – и кто бы вы ни были, вам лучше… – Говоря это, старик все же открыл дверь и увидел Эвана. Лицо Эноса мгновенно преобразилось, и он радостно воскликнул: – Эван! – Старик похлопал гостя по спине. – Тот, кто быстрее всех опустошает мои запасы эля!
Эван переступил порог и в этот же момент почувствовал, что рядом с ним нет ни Норы, ни «е лошади. Оглянувшись и сердито ворча, он извинился перед другом и вернулся во двор.
– Вы что, не в состоянии спрыгнуть с лошади, леди? – сердито спросил он.
– А если бы я сломала ногу или вывихнула лодыжку? Вы совершенно не умеете ухаживать за дамами.
– Я не привык бывать в обществе женщин. – Эван сжал зубы. Он не должен был бы говорить ей это.
– Что вы хотели этим сказать?
– Ничего. – Он помог ей сойти с лошади, стараясь побороть чувство, похожее на удовольствие, когда она оказалась в его руках.
Не успел Эван поставить Нору на землю, как на крыльцо вышла Сорча, жена Эноса. Две длинные седые косы падали на плечи, покрытые пледом. У Сорчи глаза блестели от радости.
Эван знал ее всю жизнь и считал второй матерью.
– Милорд! – Она вся светилась от радости. – Энос не сказал мне, что с вами леди. Значит, вы наконец осели на одном месте?
– Нет, Сорча, не осел. Я везу леди к моему брату.
Передав Нору Сорче, он, взяв лошадей, направился в конюшню. Глядя ему вслед, Нора покачала головой.
– Он отвратительно себя ведет, – пробормотала она и, вздохнув, повернулась к старой женщине: – Меня зовут Нора.
– Не судите сурово парня, миледи. Он немого грубоват, но у него доброе сердце.
– Он удачно все это скрывает.
Старая женщина взяла гостью за руку, словно давно ее знала, и повела в коттедж.
– Вы хотите, чтобы я ответила на ваш вопрос?
– На какой вопрос?
– На тот, который вы только что задали ему о женщинах.
– О, пожалуйста…
– Вы знаете хотя бы одного из его братьев?
– Нет.
– Я знаю их всех, ибо была горничной у их матери. Это довольно энергичные парни. Однако лорд Эван был всегда тих и спокоен. Как только у братьев появлялась молодая леди, то каждый по-своему старался понравиться ей. Едва только Эван пытался заговорить с какой-либо из девиц, как братья тут же уводили его в сторону, особенно Брейден или Киран. Эван не решался соперничать с ними.
Это уже заинтересовало Нору.
– Его браться такие же красивые, как и он?
– Многие считают, что братья красивее его, но для меня каждый из них красив по-своему. Самый младший, Брейден, немного похож на Эвана, он очень красив, но несколько строптив. Лахлан напоминает мне золотого ангела, он очень любезен и изыскан. Самый старший из них Син. Он похож по-своему на падшего черного ангела, никто не может понять его поступков, поэтому все считают его неотразимым. И еще Киран, пусть земля ему будет пухом, у него были темные волосы и глаза такие светлые, что порой казались бесцветными.
