— Счастья вам, дорогая.
А вот Грей ничего не сказал и даже не поцеловал ее. Он просто холодно и отрешенно прошел через эту церемонию.
Дженни рискнула бросить взгляд на его точеный профиль. По ее понятиям, он был очень красив. Высокие скулы, орлиный нос, чувственные губы, пусть сейчас они и сжаты сердито. Над светлыми глазами нависают густые темные брови. Обращали на себя внимание аккуратно причесанные и убранные назад черные как смоль волосы. Хорошо сшитая одежда все еще выглядела безупречно, не то что ее платье цвета индиго и грубая шерстяная накидка, прикрывавшая ее от январского холода: они были ужасно измяты и покрылись пылью за время поездки. Не говоря уже о ее растрепанных волосах, которые сзади выбивались из-под немодного чепчика, а спереди падали на лицо.
Он выглядел как аристократ, а она — как девка из таверны.
Он был так недоступен, так далек от нее, и она временами едва ли не радовалась, что такой мужчина по одному ему известным причинам женился на ней. Эти мысли делали ее довольной и счастливой. Грей наверняка испытывал к ней какие-то чувства. Ведь пришел же он к ней на помощь, чего ни один мужчина до сих пор никогда не делал. И он просил у дяди ее руки. Конечно, он к ней неравнодушен. Конечно.
Эти мысли придали ей смелости, и она еще раз рискнула завязать разговор.
— Теперь уж не так далеко, — произнесла она.
Грей даже не посмотрел на нее.
— Да, — согласился он. — Недалеко.
И всего лишь. Ни улыбки, ни взгляда. Дженни с изумлением уставилась на его профиль. Зачем же он женился на ней, если не хочет ни говорить с ней, ни даже смотреть на нее?!
Она долго думала о странном поведении мужа, но так и не нашла никакого объяснения.
Вскоре на тропе появились признаки постоянного движения и она стала шире — теперь по ней уже мог проехать экипаж. Тропа превратилась в улицу, обсаженную деревьями. Грей пустил чудесного гнедого жеребца, которого подарил ему Кейн на свадьбу, в галоп. Дженни неумело последовала его примеру, боясь вывалиться из дамского седла, в котором она еле держалась.
И вот лес остался позади, они миновали возделанные поля, разделенные изгородями, и неискушенному взору Дженни открылся настоящий дворец. По сравнению с маленькими зданиями на землях принцессы Энн так уж точно. Дом Грейсонов был построен в георгианском стиле, который стал особенно популярен после возведения резиденции губернатора в Уильямсбурге. По обеим сторонам величественного двухэтажного здания из красного кирпича располагались полутораэтажные крылья. Здесь же ютились домики поменьше — коптильня, лесопилка, кухня, курятник, конюшня и жилые помещения для рабов. Издалека строения напоминали скорее маленькую деревню, чем дом со службами. В любом случае дом казался очень внушительным, тем более что над шиферной крышей со слуховыми окнами возвышалось шесть дымовых труб. Над ними вился дымок, придавая округе обжитой вид.
За домом располагался прекрасный сад с ровно стриженными живыми изгородями и бархатно-зелеными газонами, спускающимися к водам Джеймса. Дженни чуть не свалилась со своей кобылы, когда они подъехали поближе. Неужели она будет здесь хозяйкой?! В этом-то чудесном доме! Нет, это всего лишь сон. Но чудесное здание не исчезало, а мужчина рядом с ней перевел коня с галопа на рысь.
Когда они подъехали ближе, навстречу им из дома поспешила высокая осанистая женщина. Несмотря на молодость, она прихрамывала, но это не помешало ей радостно помахать Грею. Тот уже осадил коня, грациозно соскочил с него и поклонился.
— Кэтрин! — с любовью приветствовал он встречавшую его леди.
Дженни пребывала в полном смятении и растерянности. Кто эта женщина, которую ее муж приветствует с такой вежливостью? Он ничего не говорил ей о родственниках. Может быть, в доме живет домоправительница? Тут Кэтрин посмотрела вверх, на Дженни, неловко ерзающую в седле, вопросительно приподняла брови, а затем резко повернулась к брату:
— Грей? Вы наняли девушку как… как прислугу?
Ее тон и неодобрительная пауза ясно свидетельствовали о том, что она приняла незнакомку за шлюху, а не за прислугу.
Дженни поняла, что ей надо слезть с лошади, чтобы представиться, но ноги у нее ослабли от длительной езды, а длинная юбка безнадежно запуталась в седле. Девушка умоляюще посмотрела на мужа, конь нервно заржал, но Грей не сделал ни единой попытки помочь ей слезть с седла. Дженни с удивлением заметила, что на лице его появилось то же неприязненное выражение, что и у женщины.
Поняв, что помощи ждать неоткуда, она решила слезть с лошади сама. Она неловко выдернула ногу из стремени и случайно коснулась коня. Тот, недовольно фыркнув, отскочил в сторону, а Дженни словно сноп грохнулась на землю.
Грей насмешливо улыбнулся.
— Дженни, — хмыкнул они язвительно продолжил: — Это моя сестра, Кэтрин Грейсон.
Затем сделал красноречивый жест в сторону жалкого, перепачканного создания, сидящего в клубах пыли и в отчаянии взирающего на господ.
— Кэтрин, это моя жена.
Молодая женщина с ужасом посмотрела вниз, на Дженни, а потом повернулась к брату и с трудом выдохнула:
— Боже мой, Грей, что вы наделали?
Дженни чувствовала себя страшно неловко в этом громадном кирпичном доме, еще хуже, чем в облаке оседающей пыли. В таверне на нее вечно пялили глаза, отпускали гадкие шутки на ее счет, грубо хватали за бока, щипали, но никогда она не испытывала к себе такого неприкрытого отвращения.
Может быть, потому, что она сама была частью той таверны? К этому дому, к его великолепию и роскоши она явно не подходила.
Несколько минут назад Грей схватил ее за руку и чуть ли не насильно втащил в дом. Она сразу же вся затрепетала от страха, как только тяжелая деревянная дверь захлопнулась за ее спиной, но затем робко осмотрелась. Холл освещался благоухающими свечами из пчелиного воска в красивых бронзовых подсвечниках. Дверь украшали строгие ионические колонны с резьбой на капителях, а под потолком высотой в четырнадцать футов красовался великолепный плафон. В комнаты вела широкая лестница, перила которой были украшены резным античным орнаментом.
Но самым удивительным Дженни показалось то, что все слуги-рабы здесь носили красно-золотые ливреи на манер английских лакеев, и их одежда была много лучше ее.
Втащив свою озирающуюся жену в гостиную, Грей собрался было посадить ее в кресло, но Кэтрин вдруг воспротивилась этому:
— Грей, она перепачкает всю нашу обивку! Бога ради, усади ее на канапе, уж его-то не испортить.
В таверне Дженни казалось, что она уже не способна на какие-либо эмоции, но теперь, когда муж усадил ее на стоящее у камина кожаное канапе вишневого цвета, она едва не расплакалась от унижения. Сидя перед пылающим огнем в камине, она пыталась согреть окоченевшие пальцы и прислушивалась к разговору Грейсонов. Итак, Дженни для них все равно что канапе, на котором она сидит. А может, и того меньше.
