И что незнакомец держит руку на ее груди — нежно, но решительно.
По-хозяйски.
— Что вы делаете? — прошептала она.
Что за дурацкий вопрос? Было совершенно ясно, что он делал.
— Прекратите!
Он никак не отреагировал. Рука его не шевельнулась. Он продолжал медленно и ровно дышать, как делал это всю ночь.
Она осторожно сняла руку со своей груди и, обернувшись, взглянула на него.
Его лицо расслабилось во сне, глаза закрыты, темные полукружия ресниц выделялись на бледной коже. Он беспокойно заворочался и придвинулся ближе к ней.
Она замерла, когда он положил руку на ее бедро.
— Что вы делаете?! — воскликнула она.
Его колени стукнулись о ее колени, он сунул мощную ногу между ее ногами и вздохнул. И снова расслабился.
Едва дыша, она наблюдала за ним, но он больше не шевелился.
Она поняла, что он спит, по-настоящему спит. Он не понимал, что делает, а просто тянулся к теплу и старался улечься поудобнее.
Как и она. Она подсознательно наслаждалась его теплом, ощущением его тела и находила успокоение в мечтах.
Мечты помогали.
Она лежала тихо, разглядывая спящего незнакомца в утреннем свете. У него были густые каштановые волосы, которые падали ему на лоб. Она осторожно пригладила их. Он вздохнул, но не проснулся. Она провела кончиками пальцев по тонким морщинкам на лбу.
Брови у него были густые и более темные, чем волосы, глаза под закрытыми веками подрагивали. Видно, ему что-то снилось. Наверное, снилось что-то приятное, потому что его губы сложились в полуулыбку, на которую она неожиданно для себя ответила улыбкой.
По крайней мере, его не мучает боль.
Из уголков его глаз разбегались тонкие морщинки, а по обе стороны подвижного рта виднелись вертикальные складки, углублявшиеся, когда он улыбался. Наверное, этот человек часто улыбается, подумала она.
Ей это понравилось. Жизнь без смеха была подобна жизни без солнечного света: выжить можно, но радости от этого никакой.
Мэдди провела кончиком пальца по линии его челюсти, наслаждаясь легким покалыванием отросшей щетины, затем приложила ладонь к мощной колонне его шеи и почувствовала равномерное биение пульса.
Словно мотылек, которого тянет к огню, ее взгляд то и дело возвращался к его губам.
Его рот завораживал. Он был невероятно красив. Она никогда не думала, что мужской рот может быть таким красивым.
Казалось, его губы высечены резцом хорошего скульптора — настолько совершенной была их форма. Она осторожно провела пальцами по его губам и нащупала крошечный серебристый шрам в уголке рта.
Когда он тут появился? Каким образом?
Он снова вздохнул, провел губами по ее пальцам и, взяв один из них в рот, легонько пососал. Она замерла. По ее телу пробежала дрожь, и она осторожно отобрала у него палец, странно тронутая его действием. Минуту спустя он снова расслабился, и дыхание его вновь стало ровным.
«О чем ты мечтаешь, красивый незнакомец? Может быть, тебе так же одиноко, как мне?»
Она сразу же прогнала эту мысль. Такой мужчина никогда не будет одинок. Он так хорош собой, так элегантно одет... одни эти морщинки, образующиеся от смеха, чего стоят! Перед ним ни одна женщина не устоит.
Нет, такие не остаются в одиночестве.
Но сейчас он был одинок, с ним случилась беда. И пока не поправится, он принадлежит ей.
Она наклонилась и легонько поцеловала его в губы. Губы были гладкие, теплые и на поцелуй не реагировали.
— Я о тебе позабочусь, — прошептала она, снова целуя его. — Ты не одинок.
Он спал, запертый в собственном мире, и ничего не чувствовал.
Пора было стряхнуть с себя соблазны утренней мечты и возвратиться в повседневную жизнь. Незнакомец принадлежит ей, пока нуждается в ее заботе, но это не навсегда. Глупо было мечтать о нем. Едва очнувшись, он уедет. Вернется к своим друзьям и семье, а о ней даже не подумает. И она снова останется одна.
Всю жизнь на ее попечении был кто-то, о ком она заботилась. Сначала мама, потом бабушка, потом папа, а теперь дети. И она отлично справлялась.
Но ей было одиноко. Ей всегда приходилось самой решать проблемы, самой принимать решения.
Она встала с кровати. Слава Богу, незнакомец не проснулся. Она провалилась бы от стыда сквозь землю, если бы он открыл глаза и увидел, как она прикасается к нему. Он не был ее Раулем Дюбуа. Он даже не знал, что она была рядом.
Однако когда Мэдди принялась за привычные повседневные утренние дела — развела огонь, нагрела воду, умылась, оделась, начала готовить завтрак, — она, как ни странно, продолжала чувствовать себя одинокой. Всегда так бывает, успокаивала она себя, когда от утренней мечты возвращаешься к реальности.
Мечта, конечно, помогает. Но иногда она лишь подчеркивает одиночество.
— Но сэр Джаспер обещал!
Его разбудил ее голос — то ли встревоженный, то ли сердитый.
Мужской голос — грубый, угрожающий — что-то прорычал в ответ. Он попытался сесть. Он должен помочь... защитить... он почувствовал тошноту, голова у него закружилась, и он упал снова.
До него доносились обрывки разговора.
— Проверьте документы. Сэр Джаспер и я... договорились... он обещал!
Каким-то образом он узнал ее голос... но не мог понять, о чем идет речь, не мог, черт возьми, вспомнить!
Он прижал к вискам руки, пытаясь остановить пульсирующую боль, и почувствовал, что голова у него забинтована. Забинтована? Он закрыл глаза. Голоса стихли.
— Он принц, — настаивала Люси. — И ему нужна принцесса, которая поцелует его; тогда он проснется.
— Это Спящая красавица, глупышка, — сказала ей Сьюзен.
— Это одно и то же, — заявила Люси.
— Нет, потому что Спящая красавица — девочка, а он мужчина.
— К тому же мужчина не может быть красавицей, — присоединился к разговору Генри.
— Это почему же?
— Потому что не может, — сказал Генри. — Только леди могут быть красавицами.
Мэдди незаметно усмехнулась.
— Мне все равно. Он спит почти два дня, а никто так долго не спит, так что его, должно быть, заколдовала злая колдунья. А колдуньи заколдовывают только принцев и принцесс. Поэтому кому-то нужно поцеловать его, чтобы снять колдовство.
— Это должна быть принцесса, — авторитетно заявил Джон. — А у нас в округе нет никаких принцесс, так что придется просто окатить его водой из ведра.
— Только не это! — в ужасе закричали девочки. — Только посмей облить его водой, Джон Вудфорд...
— Успокойтесь все, — вмешалась Мэдди. — Джон, перестань дразнить своих сестер. Этот человек не принц, Люси, а просто бедняга, у которого очень болит голова. Она болит еще сильнее, когда рядом с ним громко спорят ребятишки. А теперь отойдите все от кровати и, ради Бога, разговаривайте потише.
