Людовик подошел со своей армией к Орлеану, и как же он обрадовался, когда жители города, увидев его во всей мощи, не стали настаивать на своих требованиях, а пришли умолять простить их дерзость. Усмирение оказалось легким, и Людовику не хотелось быть жестоким с побежденными; ему посоветовали казнить пару зачинщиков бунта, но наказывать остальных он не пожелал. Он даже пожаловал им некоторые реформы, из тех, что они просили.
Орлеанцы воздавали ему хвалу. На улицах, где они готовили заговор и мятеж, теперь раздавалось: «Вив ле руа!» — «Да здравствует король!»
Все уладилось. Людовик направился в Париж и там воссоединился с Элинор. Встреча была нежной; они очень соскучились друг без друга.
— Теперь надо подумать о коронации, — спустя некоторое время сказала Элинор.
Торжество назначили на декабрь, и оно состоялось своим чередом.
«Какой большой путь я преодолела всего за один год!» — думала счастливая Элинор.
Элинор добилась всего, о чем только можно мечтать. Она — королева Франции! Насколько королевский двор великолепнее двора герцога Аквитанского, и насколько королевой быть лучше, чем наследницей герцога. Все вышло самым лучшим образом.
Элинор — предводительница двора, любима королем и обожаема всеми. А обожателей собралось немало. Поэты, трубадуры и те, кто желал обучиться правилам придворного этикета, окружали ее. Завоевать расположение королевы было непросто. Нужно обладать безупречными манерами, знать правила Садов Любви, уметь изящно выражать свои мысли и, совсем хорошо, — обладать красивым голосом. «Двор королевы Франции, — решила Элинор, — должен стать самым изысканным в мире».
Она — высший судия литературного дара: одних восхваляет, других осмеивает. Летние дни она проводила сидя в саду в окружении молодых мужчин и девушек, которых учила философии жизни. Придворные дамы должны ей повиноваться, восхищаться, пытаться во всем подражать, оставаясь ее бледной тенью. На этом фоне королева блистала еще ярче. А молодые кавалеры должны в нее влюбляться, страждать ее милостей и быть готовыми за них умереть; она же либо дарила милость, либо отказывала в ней. Страсть должна сжигать кавалеров. Они обязаны были посвящать ей стихи, слагать песни; талант поэта должен быть настоян на желании.
А рядом расцветала Петронелла — пышный цветок в теплой оранжерее. Она не менее хороша собой, и к тому же сестра королевы, так что кавалеры и ей посвящали свои стихи и романсы. Петронелла же, во всем подражая сестре, становилась все более нетерпеливой.
— Нам надо найти мужа Петронелле, — сказала Элинор королю.
— Как! Она же еще совсем ребенок!
«Бедняга Людовик, король-слепец, — подумала Элинор, — ты же ничего не смыслишь!»
— Некоторые плоды созревают раньше других. Мне кажется, Петронелла уже созрела.
— Ты думаешь? Тогда переговори с ней, подготовь. Надо осторожно поведать ей, что значит стать замужней. Для невинной девочки это может быть потрясением.
Элинор улыбнулась, но не стала посвящать Людовика в то, о чем они с Петронеллой уже много лет вели разговоры. Петронелла невинна? Девственница — возможно, но если ее не выдать замуж, таковой она останется недолго…
Людовик о других судит по себе. Его невинность ей мила… пока. Элинор чувствовала, что это ей начинает приедаться. Она стала засматриваться на пожилых и более опытных мужчин, у кого за спиной немало любовных приключений, а наивность мужа стала даже раздражать ее. Правда, ей все еще нравилось быть первой в отношениях с ним, разжигать в нем страсть, о присутствии которой у себя он даже не подозревал. Так что относительно Петронеллы она решила его не разубеждать, а поиском мужа для сестры следует заняться серьезно, подумала она.
* * *
Петронелла, несмотря на свою молодость, была не из тех, кто ждет указаний, как надо жить. Подобно своей сестре, она всему предпочитала страстное воркованье струн и песенное приглашение к любви.
Быть подростком ужасно. Так было, и так всегда будет. И даже когда у тебя такая чудная сестра, как Элинор, девочке ничуть не легче. Элинор пообещала найти мужа, а король возразил, считая, что она еще маленькая.
— Маленькая! — стонала Петронелла. — Король думает, что все такие же бесчувственные, как он сам.
— Потерпи, сестричка, — утешала Элинор. — Я так не думаю. Не дай тебе мужа, ты заведешь любовника. Но тут нужна осторожность. Лучше сначала выйти замуж. А начинать с любовника… Знаешь, это неприлично.
— Но мы же все время поем о любви, — хныкала Петронелла. — Какой же тогда в этом смысл?
На это Элинор не нашлась что ответить, а только повторила, что следует потерпеть. Ей и самой этой добродетели недоставало. Хотелось живых ощущений. То ли она устала от занятий со своим двором, то ли надоели ночи с серьезным мужем.
Пока она размышляла, как поскорее отыскать для Петронеллы подходящего мужа и устроить ее судьбу, в стране назревали тревожные события. Элинор всегда стремилась к приращению власти, а взлет от достоинства герцогини к королевскому величию ее только больше раззадорил. Мечтою всех французских королей было распространить свою власть на всю страну франков. Нормандия бесспорно принадлежала английской короне… Хотя не совсем бесспорно. Граф Анжуйский никак не мог согласиться, что его жена Матильда приходится внучкой Вильгельму Завоевателю, а родина Завоевателя Нормандия принадлежит кому-то другому. Естественно, графу хотелось восстановить справедливость, тем более у них с Матильдой есть сын-наследник.
В это время английской короной владел другой французский граф, Стефан Блуаский, и, хотя дела в английском королевстве обстояли из рук вон плохо, трон его держался довольно прочно. Тем не менее настоящей наследницей английского престола многие считали Матильду, дочь английского короля Генриха Первого, в то время как Стефан приходился ему всего лишь племянником; поэтому Матильда неустанно твердила мужу и сыну, чтобы те позаботились о возвращении семье того, что ей принадлежит по праву. Так что Элинор и Людовик в свои расчеты Нормандию пока не включают. А вот Тулуза… Элинор всегда заедала претензия герцогов Тулузских считать себя законными правителями этой провинции. Дело в том, что дед Элинор был женат на Филиппе Тулузской. Поэтому, считала Элинор, Тулуза должна принадлежать Аквитании.
Она обсудила это с Людовиком. Тот ее понял.
— Только хочу предупредить, — сказал он рассудительно, — герцог Тулузский вряд ли согласится с нами.
— Согласится он или нет, значения не имеет. Все дело в том, что ввиду женитьбы моего деда право на Тулузу за мной, и я не вижу причин, почему мне надо от этого права отказаться.
