И до сих пор вела в счете. Вот и теперь ей посчастливилось быть приглашенной на танец самим герцогом, к тому же самым выгодным женихом здесь, несмотря на весьма преклонный возраст и мучившую его одышку. Однако эти два последних обстоятельства ничуть не смущали полную честолюбивых устремлений девушку, и сейчас, когда она шла рука об руку с герцогом, ее глаза победно блестели.
— Это катастрофа, — пробормотала себе под нос Софи. — Теперь от нее совсем спасу не будет. — Фебе трудно было с этим не согласиться. За короткое время знакомства с Дейрдре Феба успела узнать, что падчерица тети Тесс избалованна, эгоистична и самолюбива. И успех на балу скромности ей не прибавит.
Глядя на Тесс и Дейрдре, Феба отмечала про себя их сходство. Дейрдре копировала поведение своей мачехи.
Иногда Фебе было даже немного жаль Дейрдре: нелегко иметь такую холодную и расчетливую мачеху, как тетя Тесс. Однако эгоистичное поведение Дейрдре порой раздражало Фебу и заставляло на время забывать о сострадании.
Феба редко вспоминала, как в детстве, когда была жива мать Дейрдре, они играли вместе. А когда, овдовев, отец Дейрдре женился на Тесс, семейным посиделкам в Торнхолде пришел конец.
Родные Софи никогда не приезжали к ним в гости. После аварии на дороге мать Софи была прикована к постели.
Хотя матери трех девушек — Фебы, Дейрдре и Софи — были родными сестрами, между их отпрысками не было ничего общего… Их объединяло только желание получить наследство Пикеринга.
Вот для чего они трое приехали в Лондон, поселились в одном доме и соревнуются друг с другом за внимание нескольких герцогов, имеющихся на брачном рынке.
— Слава Богу, что я живу в одной комнате с тобой, а не с ней, — прошептала Феба Софи.
Та взглянула на нее удивленно, а затем ее губы тронула улыбка.
— Рада, что ты так думаешь, — искренне заметила она.
Теперь пришла очередь удивляться Фебе. Она посмотрела на Софи, и впервые кузина не показалась ей дурнушкой. Напротив, Феба нашла ее… довольно симпатичной. «Как это возможно? — размышляла она. — Может быть, все дело в игре света и тени, в обмане зрения? Или это шампанское ударило в голову?» Она продолжала испытующе смотреть на Софи.
— Что такое? Наверное, я в чем-то снова вымазалась? — спросила кузина, вытирая лицо платком.
Нет, Фебе это только почудилось. Софи осталась такой же дурнушкой, какой была до этого. К сожалению.
А сама Феба, опять же к величайшему сожалению, продолжала оставаться гадким и порочным созданием.
Нет, она больше никогда не поддастся чарам мужчин. Никогда! Ни пожатия рук тайком, ни поцелуев украдкой. Никаких подкашивающихся ног. Ничего такого до свадьбы. Только бы ее жених не оказался совсем уж уродливым. И самое главное — только бы он не заметил в постели, что его жена потеряла невинность задолго до свадьбы.
Небольшое приключение, которое произошло с ней сегодня, не считается. Просто Феба в какой-то момент была застигнута врасплох, растерялась. Этот молодой человек подвернулся ей под руку и помог сгладить досадный инцидент на этом балу, избавив от неприятных объяснений по этому поводу. А Феба пошла с ним на террасу просто из вежливости.
Вот и все. Ничего особенного.
Вот было бы замечательно, если бы Марбрук на самом деле оказался настоящим герцогом!
Нуда, это замечательно. Однако маловероятно.
Проводив Фебу в шумный бальный зал, Рейф заметил своего брата Колдера. Тот одиноко стоял, подпирая спиной колонну.
Рейфа иногда спрашивали, не смотрит ли он на брата как на свое отражение в зеркале. Рейф никогда не мог забыть то удивительное мгновение, когда его, восьмилетнего мальчика, увели от смертного одра матери и привезли в этот самый большой и роскошный дом из всех, что он видел прежде. Затем его привели в изысканно меблированную детскую.
— Колдер, — позвал мужчина внушительного вида.
Мальчик, сидевший в углу за столом перед открытой книгой, поднялся с места и поклонился:
— Да, папа…
Рейф поднял глаза на мальчика и обомлел… Да, это и в самом деле было похоже на отражение: настолько этот мальчик походил на него внешне. Он был приблизительно одного с ним роста, у него были такие же глаза, как у Рейфа, такой же нос, такие же вьющиеся волосы…
По глазам мальчика Рейф понял, что его ровесник так же поражен их сходством и охвачен теми же чувствами, что и он. Когда мальчик молча смотрел на вошедших, его и без того темные глаза потемнели еще больше. Заметив, что большая рука отца лежит на плече Рейфа, он прищурился.
— Колдер, это твой брат, Рейфел. Он тоже мой сын. — «Тоже мой сын».
Рейф никогда не забудет, как покраснели щеки мальчика, а в глазах промелькнуло негодование. Все это означало, что мечтам Рейфа обрести брата сбыться не суждено.
— Я — твой сын, — твердым голосом проговорил Колдер, сердце которого раздирали гордость и гнев. — А он — ублюдок.
И пусть они оба давно выросли и нелепо было у самого сердца хранить эти слова, вызванные горечью обиды восьмилетнего ребенка, но Рейф ничего не мог с собой поделать. Унизительные слова до сих пор звучали у него в ушах, а в обращенном на него взгляде Колдера он до сих пор читал молчаливый укор. И каждый раз рядом с ним Рейф терялся, чувствуя себя отверженным и одиноким, никому не нужным в этом огромном и богатом, но незнакомом и негостеприимном доме.
«Ублюдок». Эти злые слова Рейф услышал тогда в первый раз. Потом он часто слышал это от других людей. За эти годы Рейф даже успел к ним привыкнуть. И к этому недоброму миру и этим людям, которые его населяли. За эти годы Рейф почти что стал частью этого мира, стал одним из тех людей — но только до той минуты, пока не вспоминал о своем истинном статусе.
Рейф никогда не сможет забыть первое впечатление, которое произвел на него Брукхевен. Когда, сидя в экипаже, он смотрел в окно: золотистые лучи заходящего солнца красиво подсвечивали белые каменные стены огромного величественного дома. Рейфу тогда показалось, что он видит перед собой ворота в рай.
Заметив его восторг, маркиз только молча улыбнулся. Он провел сына по галерее с портретами предков.
Держа за руку незнакомого человека, которого было странно и приятно впервые назвать своим отцом, Рейф вглядывался в лица Марбруков и с удивлением обнаруживал, что у них такие же глаза, как и у него самого.
Рейф снова почувствовал себя счастливым — каким был при жизни его ласковой и любящей матери. Новые впечатления от Брукхевена вытеснили воспоминания о прошлом и смягчили неутихающую боль утраты всего самого дорогого, что ушло вместе с ее смертью. Здесь, в Брукхевене, все восхищало и будоражило воображение, заставляя сердце биться учащенно, — бесконечные просторы полей, вековые деревья, величественные каменные стены, которые своими очертаниями напоминали строчки загадочной древней рукописи.
