Кэтриона содрогнулась. Внутри что-то оборвалось, подобно шарфу, разорванному ветром.
– Но это же вы... Разве нет? Это вы им помешали! Вы не дали им создать семью, потому что не могли ничего с собой поделать и очаровали жену вашего друга, как в той сказке с принцессой у скалы. Она так и осталась околдованной и крепко привязанной.
– Возможно, вы правы. – Левая рука Доминика неожиданно вцепилась в каминную полку, затем соскользнула, и он рухнул на пол. Кровь, пропитавшая повязку на ране, окрасила манжету его рубашки.
Кэтриона быстро вытащила свой носовой платок и туго обмотала его ладонь, пытаясь остановить кровотечение. Потом она схватила с кресла подушку и подсунула ему под голову, ощутив под пальцами мягкий шелк его волос. Не она ли мыла эти светлые золотистые волосы и сушила их полотенцами, рыдая над ним? А сейчас, когда он так страдает, она ругала его, потому что не знала, как еще добиться его отъезда.
Теперь Доминик лежал перед ней с раскинутыми руками, беспомощный, как ребенок; в его безупречно очерченном лице как в зеркале отражалась волшебная красота мифических героев. Он очаровал ее, этот безумный англичанин, и оставил незаживающую рану в ее сердце, чтобы она увезла ее с собой в Новый Свет.
Кэтриона обвила его плечи руками и, положив голову ему на грудь, услышала, как бьется сердце – в его ритме ей почудились старинные мелодии моря. Она рыдала, уткнувшись ему в пиджак, увлажняя слезами манишку его сорочки, браня себя за бесчувствие и женскую глупость.
Позади нее неожиданно раздались шаги, и, подняв глаза, Кэтриона увидела в дверях Розмари.
– Ох и тяжела наша женская доля, – сказала Кэтриона, со смехом вытирая слезы. – Трудно жить в окружении таких мужчин, не правда ли?
– Что с ним? Он потерял сознание? – Розмари быстро подошла к Доминику, и глаза ее подозрительно заблестели. – Я принимала в постели своего мужа, а сама воображала, что это Доминик. Тогда я надеялась, что он все же придет ко мне, а этот дурачок прилип к бедняжке Генриетте. Так я и ждала его, пока он не приехал в Эдинбург в последний раз, чтобы забрать ее вещи. И тут я поняла, что он никогда меня не полюбит. Мое страстное желание, как и все мои ухищрения, оказались напрасными, и с тех пор все словно умерло во мне. Я больше не жду Доминика Уиндхэма и помню только, что он причинял мне одно лишь беспокойство. Вы, наверное, в это не верите?
Кэтриона поднялась на ноги и помогла Розмари сесть в кресло.
– Любовь сводит людей с ума. Сердцу трудно внушить, чтобы оно любило разумно. Но ведь Эндрю – сын лорда Стэнстеда, не так ли?
Розмари как-то странно взглянула на собеседницу и схватила ее за руку.
– О да! Доминик никогда не поощрял моих притязаний и никогда не обнадеживал меня. На самом деле он пытался заставить меня вернуться к Стэнстеду. Мы даже заключили сделку, вернее, я заставила его сделать это, когда он стал давить на меня, чтобы я вернулась в Лондон. Наверное, я была тогда просто сумасшедшей...
– Я не могу судить, пока не узнаю условий вашего соглашения. – Кэтриона присела рядом с ней.
– Все было довольно просто, – пояснила Розмари. – Идею я позаимствовала из одного рассказа. Я сказала Доминику, что не вернусь, пока Стэнстед не выпьет целое озеро, не взберется на церковную крышу и не подарит мне сына. Конечно, мне следовало знать, что Доминик справится с первыми двумя условиями. А что касается сына, то тут уж я сама помогла, в минуту слабости. Правда, я была уверена, что он никогда об этом не узнает.
– Значит, вы... Я думаю, вы все-таки любили своего мужа, леди Стэнстед!
– Не знаю. – Розмари опустила голову. – Но я зачала от него ребенка... – Она помолчала. – Доминик сказал мне в Эдинбурге, что Стэнстед выполнил два других условия.
Озеро, правда, было искусственное, в доме леди Бингхэм, но шпиль вполне реальный, и взбираться на него было довольно трудно. Никогда бы не подумала, что мой муж такой храбрый!
– Я присутствовала при этом, – хладнокровно заметила Кэтриона. – Это очень высокий шпиль.
– Так вот ради чего совершалось то безумное восхождение на церковную крышу! Теперь-то наконец выяснилось, что это не была просто эскапада пьяного...
Розмари отвела глаза:
– Я была ослеплена Домиником, блеском его славы. Во время войны он был офицером разведки, вы ведь знаете об этом? И потом, он красив как бог – все женщины в Лондоне по нему с ума сходят. Такие мужчины не бывают хорошими мужьями и отцами, верно? И даже как любовники они ненадежны из-за своего непостоянства.
– Но почему он проявил столь энергичное участие в спасении вашего брака? Если майор Уиндхэм не любил вас, то какое ему было дело до вашей жизни?
Розмари встала и разгладила складки модного платья.
– Пока я оставалась в Эдинбурге, его жена не поехала бы в Лондон. Доминик надеялся, что, если я вернусь к своему мужу, Генриетта вернется к нему. Это было глупо, просто безумно с его стороны – она никогда не сделала бы этого.
– Но почему вы вышли замуж за лорда Стэнстеда, если любили другого?
Темные глаза посмотрели на Кэтриону с легкой насмешкой.
– В Англии все не так просто. Леди нашего круга не вступают в брак по любви. Только выйдя замуж, я могла рассчитывать на взаимность Доминика. Он не стал бы рассматривать меня даже как потенциальную любовницу, пока я оставалась девственницей.
Доминик, застонав, слегка пошевелился на полу, и Розмари тотчас выпорхнула из комнаты. Кэтриона подошла к нему и опустилась рядом с ним на колени. Все это было для нее непостижимо – английские аристократы, их сердечные тайны и сумасшедшие игры. Как ей, здравомыслящей девушке из Шотландии, могло прийти в голову, что она сумеет победить этого человека, если он был таким мастером интриги?
Веки Доминика затрепетали и приоткрылись; он пристально посмотрел на нее.
– Я потерял сознание. Боже мой, какой стыд! Ваши голоса доносились до меня как будто из колодца. – Поморщившись, он приподнялся, оберегая раненую руку. – Розмари рассказала вам о нашей с ней сделке?
Кэтриона кивнула. О, если бы она могла понянчить свое раненое сердце так же легко в собственной ладони!
– Трагедия и комедия нередко спят в одной постели, – сказал Доминик. – Весьма искусная стратегия – увезти Генриетту с собой в Шотландию. Блестящая задумка! Разумеется, это вынудило меня видеться с Розмари, даже согласиться с сумасшедшими условиями, чтобы заставить ее вернуться к мужу.
– Розмари убежала потому, что любила вас, и взяла Генриетту с собой, чтобы отобрать у вас всякий шанс наладить жизнь со своей женой.
Кэтриона видела, как Доминик изо всех сил сдерживает смех.
– Ну да, Розмари похитила Генриетту, потому что решила, будто любит меня. Но я не уверен, знала ли она себя на самом деле.
