Ей нравилось думать о Рене. Дорогом, вечно грустном, сильном Рене. Она так его любит.
Но Рен ее не любил. И совсем не верил. Считал, что она бросит его, но она этого не сделает. Никогда! И ни за что. Ее сердце разрывалось при мысли о том, что он ей не верит.
Она тихо заплакала во сне. Теплые слезы падали в ладонь Рена.
Она никогда не сможет заставить его поверить.
Кто-то нежным поцелуем коснулся ее лба:
«Я верю, Калли. До меня, конечно, не сразу доходит истина, но в конце концов я все понимаю.
И клянусь, больше никогда не допущу, чтобы ты пострадала из-за меня».
Когда-то он жил, постоянно подвергаясь опасности, умея выжить исключительно благодаря интуиции и проницательности. С той минуты, как Калли его разбудила, он снова обрел и то и другое. И сейчас между лопатками кололо, а волоски на затылке стояли дыбом.
Разбитая лестница, запертая дверь в подвал, обезумевшая лошадь.
Кто-то желал им зла.
Наутро Рен нашел Дейда на конюшне. Одетый в широкую кружевную сорочку прошлого века, тот кормил престарелых упряжных лошадей.
Дейд виновато глянул на Рена:
— Я нашел ее в одной из спален. У нас не было времени собрать вещи, когда Атти пропала. У меня больше ничего нет.
— Заткнись и слушай.
Дейд неприязненно глянул на него, но у Рена не было времени на братские любезности.
— Мне нужно, чтобы ты увез Калли. Завтра же. Я бы отправил вас сегодня, но не уверен, что она сможет двигаться. Все вы уберетесь завтра. Проваливайте отсюда.
— Послушайте, Портер, о чем вы? — непонимающе пробормотал Дейд.
Рен толкнул его в грудь обеими руками.
— Слушай меня, говорю. Кто-то несколько раз покушался на нее.
— Черт возьми! — ахнул Дейд.
— Первое покушение произошло на следующий день после ее приезда.
Рен наскоро рассказал обо всем, проклиная себя за то, что не поверил раньше, и за то, что так сильно нуждался в Калли, что не смог с ней расстаться. Даже когда поверил…
— Я не в силах и дальше подвергать ее опасности. То место, где ты провел ночь…
— Дом Уинкомов. Это в двадцати милях к юго-востоку, по дороге к Лондону.
Двадцать миль — достаточно далеко.
Рен потер лицо. Так ли это? Сумеют ли руки мстителя дотянуться до этого дома? Если он пришел из прошлого Рена, не было на земле места, где бы Портер и его жена оказались в безопасности.
Он заставил себя продолжать разговор:
— Дальше ехать все равно нельзя. Она просто не выдержит долгой дороги.
— Она вообще не должна путешествовать, — нахмурился Дейд. — Почему вы не отослали ее домой неделю назад?
Рен проигнорировал вопрос:
— Ты согласен? Увезешь ее завтра?
Дейд долго смотрел на него, прежде чем ответить:
— Да, увезу. Если она поедет. Я не раз пытался ее уговорить. Но она еще упрямее Атти. Просто характер спокойнее.
Рен глянул на свои руки, с которых давно смыл кровь. Но она все еще жгла кожу.
— О, она поедет.
Повернувшись, он вышел. Враг в любую минуту может напасть снова.
Настало время разбить сердце Калли.
Рен помедлил перед дверью в спальню жены, стараясь собраться с духом, чтобы выстроить барьер, который смог бы сдержать боль в груди.
Собственно говоря, она ведь и не собиралась оставаться.
«Лгун. Ты мечтал о том, чтобы она осталась. С первого момента, когда увидел ее полуобнаженной, увешанной драгоценностями. Хотел, чтобы она вечно населяла твои ночи».
Что же, он может считать эту миссию выполненной…
Постучав, немедленно вошел. Калли встретила мужа улыбкой. Он не ожидал, что она уже сидит в постели и смотрит в открытое окно, вдыхая душистый весенний воздух. Хотя Калли была бледна, а под глазами легли тени, все же выглядела прежней, той, которая безмерно восторгалась мельчайшими деталями жизни.
— Правда, чудесно?
Он почти улыбнулся. Почти.
— Что именно?
Она снова повернулась к окну, закрыла глаза и подставила лицо ветерку:
— Все.
«Ты чудесна. Ты — это все».
Сейчас он не может ни в чем признаться. Не теперь, когда ему необходимо, чтобы она уехала. Придется жестоко ее ранить. Это всегда было его особенностью в операциях под прикрытием. Его инстинктивное понимание людей, его талант читать их, как открытую книгу, были для него надежным оружием.
Теперь он повернет его против Калли. Для того чтобы уничтожить ее любовь. Спасти ее жизнь.
— Полагаю, так и есть, — сухо обронил он. Она открыла глаза и вопросительно уставилась на него.
— Тебя что-то рассердило?
«Да, я зол, и еще как! Сейчас я ненавижу мир, и всех, кто стал врагами для нас обоих. Разрушил наше счастье, подвергает опасности твою жизнь, убивает наше будущее».
Он ответил спокойным взглядом.
— Дорогая, тебе пора уезжать.
Он сразу увидел, как изменилось ее лицо. Как она потрясена. Будь возможно побледнеть еще больше, она бы стала совершенно прозрачной.
— Каллиопа, я должен признать, что мы прекрасно проводили время, но теперь я больше не на пороге смерти, и есть много вещей, о которых мне следует позаботиться.
Она слепо обвела взглядом расстилавшийся за окном пейзаж.
— Поместье? Да, мы могли бы…
— Не Эмберделл. Я отдам его в управление Генри, — перебил Рен. — Пока я болел, для меня это место было достаточно хорошо, но теперь, когда выздоровел и обрел желание жить, вряд ли мне захочется и дальше прозябать здесь.
— Пожалуй, я могу это понять.
Она бросила последний, полный затаенных желаний взгляд на Котсуолдс, сглотнула слезы и решительно отвернулась.
— Хорошо. Когда мы едем?
— Боюсь, не мы. Я. Меня вновь призвали на службу. Возвращаюсь к той работе, которую выполнял раньше, до того как был ранен.
— Возвращаешься? Снова станешь шпионом?
— Да, — коротко кивнул он, — но предпочитаю, чтобы ты держала эту небольшую подробность при себе.
— Но… разве ты будешь жить не в Лондоне? — прошептала Калли.
Рен пожал плечами.
— Я еду, куда меня посылают. В Англию, Францию, Португалию… возможно, в Россию.
Она с трудом откинулась на подушки.
— Россия? Это так далеко…
— Чем дальше, тем лучше, — ответил Рен с энтузиазмом, которого не испытывал. — Мне не терпится покинуть это тоскливое место. Я чувствую себя так, словно долгие годы пробыл в тюрьме. Теперь благодаря тебе я свободен.
Глубоко вздохнув, он подошел к окну, со стуком захлопнул его и задернул шторы.
— Довольно этого холода. Я разожгу огонь, хорошо?
Она слабо подняла руку.
— Нет. Подожди! Рен… а как же мы… как наш брак?
