— Ну, ему не привыкать. Он в свое время исколесил все ночные заведения Лондона. Каково ему теперь в роли примерного супруга!
— И к тому же ревнивого!
— И вы в это верите? Да вы знаете, что он не ночует дома?
— Насколько я его знаю, но, должно быть, не воспринимает свою женитьбу всерьез.
— Ну насколько я его знаю, он не должен был жениться вообще. Вы только взгляните на его хмурый вид.
— Говорят, что его чуть не убил Фергасон на дуэли. Боже! Что творит любовь…
— Синджин не знает, что такое любовь.
— Возможно, именно сейчас он и проходит эту науку. — Джентльмен взглянул на Синджина, который неотрывно следил за всеми па своей жены, танцующей с блестящим военным, и добавил:
— Я бы сказал, что положительно Синджин оставляет впечатление человека ревнивого, а его красавица жена, кажется, этого не замечает.
— Как сказать!
Хэтфилд вошел в комнату и направился к карточному столу.
— Можно к вам присоединиться?
Синджин обернулся на звук голоса, рассеянно взглянул на Хэтфилда, потом на свободный стул и сказал:
— Вы думаете, что вам сегодня повезет, Ратлэдж?
У нас высокие ставки.
— Я думаю, что рано или поздно Фортуна перестанет улыбаться, — сказал Ратлэдж, занимая свое место за столом.
— Это вовсе не удача, Джордж. Мои ирландские кузины научили меня играть в карты, когда мне было четыре года.
— Ах, эта беспутная ирландская непосредственность… Но ваша прекрасная маман их, кажется, все же превзошла во всем.
Яростно сверкнувшие глаза Синджина, казалось, буравили с грохотом и треском настороженное молчание, воцарившееся в комнате.
— Простите? — Он почти прошептал.
Его глубокая привязанность к матери, как, впрочем, и жгучая ненависть к отцу, ни для кого не были секретом.
— Я просто выразил свое восхищение красотой вашей матери.
Видимо, Хэтфилд слегка перебрал, а может просто решил поставить свою жизнь на карту. Прошла целая вечность в молчании. Ее спокойное течение отсчитывал лишь тревожный перестук сердца.
— Хорошо, я передам ваши комплименты маман.
А сейчас ставим по пятьсот, и никаких ограничений.
Игра разгорелась с новой силой. Как всегда, Синджин выигрывал.
— Я пас, больше не играю, иначе мой старичок оторвет мне голову завтра утром. — Дэнфилд встал из-за стола. Давно ли его рассерженный отец выплатил, наконец, все долги, и вот опять юный отпрыск Дэнфилдов проигрался в прах.
— Да забери их, малыш, — Синджин подвинул огромную стопку проигранных Дэнфилдом жетонов. — Только не приходи сюда завтра вечером. Дай отдохнуть своему отцу хотя бы несколько часов, прежде чем ты проиграешь все его состояние.
— Но я не могу так! — Юноша лишь недавно вернулся из Оксфордского университета, уж он-то знал, что такое кодекс чести.
— Подаришь мне одного из своих жеребцов, когда захочешь, и мы квиты. — Синджин всегда грубовато, как мужчина с мужчиной, говорил с молодыми людьми, которым прощал долги. — А теперь забери эти чертовы жетоны и не приходи сюда, пока не будешь запоминать, хотя бы последние десять карт на кону.
И тогда я заберу хоть все состояние твоего отца, если ты его проиграешь.., — Синджин обернулся к другу за поддержкой.
— Да, это правда. Мы все готовы подтвердить.
Знаешь, однажды я поставил на свою сестру и проиграл. Конечно, я мог бы перерезать себе горло, и дело с концом. Но Бэрон Верес из Баса простил мне этот долг и даже дал денег, чтобы я мог послать их домой в Кент. Когда мой папаша узнал об этом, он чуть не убил меня, хотя сестра нашла все это очень романтичным. Так что забери свои долговые обязательства обратно, а папаше скажи, что ты внял его благоразумному совету и больше не играешь в азартные игры. Вот так. Я тоже ухожу, Синджин. Хотя я не много проиграл, все же с тобой нужно поосторожнее.
— Ты, как всегда, слишком переоцениваешь себя, я не встречал игрока более достойного, — с уважением кивнул Синджин. — Увидимся позже.
Удивительные вещи иногда происходят на свете: лучшие игроки во всей Англии — соперники за карточным столом и в то же время — друзья.
— Скажите, Синджин, вам не кажется, что вас ждет дома жена?
Конечно же, не кто иной, как Симон, не преминул вставить свое слово.
— Я спрошу у нее, когда увижу в следующий раз, — спокойно парировал Синджин. — Кто у нас остался? Не повысить ли нам ставки?
— Я пока выпью чего-нибудь… Как вы думаете, стоит ли взять бренди у милой леди Манчестер? — Симон жестом позвал слугу.
— Я видел, как вы пили этот напиток в театре, Симон, думаю, вы и сейчас неплохо справитесь. Пожалуйста, закажите и мне бутылочку.
— Вы уверены? — Симон заметил опасный огонек в глазах Синджина.
— А ты что, моя мама? — В голосе Синджина прозвучала не то угроза, не то издевка. Симон вздрогнул и подобострастно улыбнулся.
— Ты бы не стал пить, если бы я был твоей матерью?
— Стал бы, — резко возразил Синджин, и звуки его голоса растаяли в звонкой тишине комнаты.
— Синджин, все знают, как часто ты бываешь дома. Разве она уже не твоя жена? Ты позволяешь мужчинам добиваться ее расположения? — произнес Симон, хотя и ему было хорошо известен неписаный закон: ни одна замужняя женщина не могла стать предметом вожделения уважающего себя джентльмена до тех пор, пока у нее не родится ребенок. — Она, кажется, неплохо освоилась в светских кругах.
Все понимали, что Симон немного не в себе. Никто из присутствующих не считал его глупцом. Однако очевидно было и то, что его бессмысленное красноречие могло привести к ссоре.
Синджин перемешал карты, сжал их длинными тонкими пальцами и аккуратно отложил в сторону.
Каждое его движение было бессмысленно четким и выверенным. Казалось, леденящий душу взгляд его поглотил всех. Убедившись, что все замерли в напряженном ожидании, Синджин мягко кивнул:
— Что же, Джордж, попробуй стать ее кавалером, только сначала напиши завещание.
— Это совет?
— Да, если хочешь. Я думаю, тебя это не слишком обременит?
— Ты можешь умереть, подумай, как будет страдать герцогиня, оставшись одна.
— У тебя хорошее чувство юмора, Джордж.
Я, пожалуй, оценил бы шутку, если бы не был так пьян.
— Какая самонадеянность! Кто знает, как сложится судьба!
— Что за наивность, Ратлэдж! Я могу с сотни шагов попасть тебе в правый глаз! А ты говоришь — Фортуна!
— Я надеюсь, что мне поможет Бог!
— Не рассчитывай! Может, ты и выстрелишь удачно, но отнюдь не с Божьей помощью.
— Не тебе рассуждать о Боге!
— Что ж, выбирай оружие, Ратлэдж, или оставь мою жену в покое. Она принадлежит только мне Надеюсь, я выражаюсь ясно?! Коснись ее, обмолвись словом, даже просто подойди к ней, и ты умрешь — Синджин хищно улыбнулся. Герцогиня Сет вне всяческих притязаний; пусть даже сталью дуэльного пистолета, но он заставит всех держаться от нее подальше.
