– С вами все в порядке?
– Я это переживу. Вы гораздо сильнее, чем себе представляете, милорд… Майлс. Я все время забываю называть вас по имени. Это вполне естественно. Ведь с тех пор как себя помню, я знаю вас только как герцога Ремингтона. А знаете, мне очень нравится ваше имя. Думаю, я скоро к нему привыкну. А как вас обычно звали ваши родители?
Ремингтон откинулся на спинку кресла и улыбнулся.
– Вы, случаем, не стараетесь избежать ответа на мой вопрос?
– По-моему, нет. – Она с невинным видом взглянула на него своими огромными глазами. – Я же сказала вам, что я это переживу. А это как раз и означает, что со мной все в порядке… и будет в порядке дальше.
– Это простодушное выражение одно из ваших наиболее очаровательных, мое сокровище. Но я слишком хорошо вас знаю, чтобы вы могли меня одурачить вашим притворно-невинным видом. Вы прекрасно поняли, о чем именно я вас спрашиваю.
Лили опустила глаза и, внимательно рассматривая небольшую лужицу вина, пролитого ею на скатерть, тихо сказала:
– Я прекрасно себя чувствую во всех отношениях.
Он поймал ее руку и прижал к губам ладонь.
– Вы говорите мне правду, Лили? Мне бы не хотелось снова причинять вам боль. Если вы не совсем готовы, то мы можем подождать до… до следующей ночи.
– Вы никогда не причиняли мне боли, – сказала она тихо. Однако, поймав его вопрошающий, проницательный взгляд, поспешно добавила: – Ну, может быть, совсем немного, когда стучали по спине.
Тревога на его лице сменилась улыбкой.
– Я так люблю вас, Лили, все эти ваши шуточки.
Лили сжала губы, но не удержалась – все-таки сказала ему то, что рвалось с ее языка уже давно:
– Как вы думаете, придет когда-нибудь день, когда вы сможете любить меня просто так? – Его губы дрогнули, и улыбка сбежала с лица. Он встал и, взяв Лили за руку, поднял с кресла.
– Я хочу, чтобы, между нами всегда была только правда, Лили.
Она чуть покачала головой, чувствуя, что предпочла бы немного лжи взамен горькой правды.
– Если вы не можете сказать мне ничего хорошего, лучше вообще ничего не говорите.
– Нет, Лили. Я не хочу, чтобы вы заблуждались или когда-нибудь обвинили меня в том, что я обманул вас. Я хотел бы, чтобы наши отношения строились на доверии и взаимопонимании. А то, что вы называете любовью, редко сочетается с этими двумя вещами. Я бы даже сказал – никогда. – Он ждал, что Лили ответит, но она упрямо молчала, явно не соглашаясь. Он горько усмехнулся. – Я давно убедился, что романтическая любовь существует только в сказках. И еще я убедился в том, что у этого слова очень много значений. И поэтому мы часто обманываем сами себя, вот как вы теперь. Например, я люблю клубнику со взбитыми сливками, но это совершенно не значит, что я по уши влюблен в нее или что клубника всегда будет моей любимой едой. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Я поняла, что я для вас нечто вроде десерта. – Она обхватила пальцами его запястья и попыталась снять его руки со своих плеч. – А еще я поняла, что вы считаете мои чувства по-детски наивными.
Он сокрушенно вздохнул.
– Я все-таки причинил вам боль.
– Как вы проницательны. – Лили шагнула вперед, толкнув его в плечо. Удивленный, он чуть посторонился. – Я же люблю вас… чурбан вы бесчувственный! – Она опять толкнула его, заставив отступить. – И вы лгали мне прошлой ночью. Вы сказали, что мы будем любить друг друга. Я честно выполнила свою часть договора… а теперь я поняла, что то, чем мы занимались, это совсем не любовь. Я действительно сгорала от любви к вам, а вы… вы всего лишь выполняли супружескую обязанность. – Она ткнула пальцем его плечо и с укором произнесла: – Вы заставили меня поверить, что я что-то значу для вас, а на самом деле прошлая ночь ничего для вас не значила, вы просто… использовали меня!
Он схватил ее руку прежде, чем ее пальчик снова негодующе ткнулся в его плечо.
– Я – использовал? Я – лгал? Что вы такое говорите… И я не позволю вам оскорблять вашими домыслами нашу первую брачную ночь только потому, что ваши чувства оказались задеты.
– Но высами только что сделали это, ну а поскольку у вас чувств нет, то и задевать было нечего. – Она яростно взглянула на него. – Ну? Что вы можете сказать в свое оправдание?
– Вы не правы, Лили.
– Не права? Ну конечно, меня любят, возможно, даже так же, как клубнику со сливками… Я вовсе не просила возводить меня на пьедестал, но надеялась, что буду значить для вас немного больше, чем лакомое блюдо! С чем еще мне придется делить вашу любовь? Про еду выяснили, но у вас, наверное, есть любимые сапоги или какой-нибудь великолепный рысак… Ну, тут уж я не претендую на первенство, спасибо хоть приняли на вторую роль…
Он рванул ее на себя, так что она почти уткнулась лбом в его грудь.
– Это не так, и тебе это прекрасно известно!
– Ничего мне не известно! – Она отвернулась от него, но он развернул ее к себе, заставил поднять глаза.
– Я никогда не испытывал ни малейшего желания целовать какой-нибудь ананас, или свои сапоги, или лошадь.
– Как вы меня обрадовали!
Он обхватил ее за талию, затем его рука скользнула ниже, по плавному изгибу бедра.
– Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Лили. В моей постели и в моей жизни, но даже ради того, чтобы насладиться тобой, я не стану лгать, будто схожу с ума от любви. У тебя есть мое уважение, моя дружба, моя привязанность. Это надежные и постоянные чувства, необходимые для благополучного, стабильного брака. И я не хотел бы, чтобы моя супружеская жизнь зависела от всяких эфемерных фантазий – от того, что ты принимаешь за любовь.
– Как вы можете быть таким холодным и рассудительным, когда говорите о сердечных чувствах?
Он снял кончиком пальца слезинку с ее щеки и, нахмурившись, растер ее между пальцами.
– Я давно понял, что любовь и ложь – понятия несовместимые. – Гнев его прошел, осталось только сожаление. – Но теперь я почти жалею, что не солгал тебе. Правда всегда бывает мучительна. Прости, Лили. Давай помиримся. Позволь мне доказать тебе, что и того, что мы имеем, вполне достаточно.
Слишком поздно она поняла его намерения – когда его губы уже прильнули к ее губам. Медленно, с мучительной нежностью он ласкал ее рот. Это был не просто поцелуй, это была мольба. Ласково обхватив рукой затылок, он не позволил ей уклониться, но и не требовал ответа, он умолял ее о согласии. Его руки нежно гладили ей спину, спускаясь все ниже. Наконец он сжал ее бедра и привлек к себе, к своему пылающему от желания телу.
Она попыталась отстраниться.
– Я не хочу быть средством утоления физиологических потребностей.
– Ты и не будешьим, – выдохнул он ей в висок. – Мы с тобой будем любить друг друга.
