— Я ведь люблю ее, правда?
Ройял только улыбнулся:
— Ну конечно. Думаю, что ты влюбился с того самого момента, когда она приехала из Америки и отважно предстала перед тобой в гостиной.
Рул почувствовал облегчение, даже темные круги под его глазами, казалось, стали менее заметны.
— Я люблю ее… — Он улыбнулся. — Я люблю Вайолет Дьюар!
Ройял засмеялся.
— Я рад, что ты наконец-то догадался. А теперь, думаю, будет лучше поделиться этой новостью с ней.
— Да… да, конечно! — Рул подошел к двери. — Мне надо идти.
Ройял проводил его до дверей. Когда Рул проходил по холлу, то мельком взглянул в зеркало и остановился.
— Какой же я растрепанный! — Он пробежал рукой по волосам. — Выгляжу так, словно провел ночь в сточной канаве.
— Думаю, Вайолет не так уж важно, как ты выглядишь.
Рул усмехнулся, блеснув белоснежными зубами, и эта улыбка сделала его моложе.
— Да, конечно, это не важно. Она меня любит. Спасибо тебе, я наконец-то понял, что это значит.
Рул поторопился выйти за дверь. Ройял увидел, как к нему подходит Лили, ее изящные черты начали светиться, как только она увидела мужа. Она была немного бледна, но и красива, мила и добра. По его словам, он каждый день благодарил Бога за такой подарок.
— Это был Рул, не так ли? — спросила она. — Он не задержался. Чего он хотел?
— Всего лишь совета старшего брата.
Ройял повернулся к ней. Заключив в объятия любимую женщину, он очень нежно поцеловал ее.
Рул добрался до дома не так быстро, как ему того хотелось. Он чувствовал, что с его плеч спала гора, как будто бы тучи рассеялись и сквозь них пролился яркий солнечный свет, который теперь освещал его путь.
Он был влюблен. Безумно влюблен в свою жену.
Он не мог представить, как раньше он не замечал и не понимал этого.
Карета была уже недалеко от дома. Он не мог дождаться момента, когда скажет Вайолет, что любит ее. Он не мог дождаться, когда увидит ее взгляд при этих словах. Стараясь не напевать мелодию, которая слетала с его губ, он откинулся на спинку сиденья экипажа, молча моля Беллоуза ехать быстрее. Но с таким движением на улицах его желание вряд ли могло осуществиться.
Прошло какое-то время, и. Рул стал занимать себя тем, что тренировался, как он откроется ей, и вдруг обнаружил, что, оказывается, очень сложно подобрать правильные слова. Он кружил вокруг да около и все; еще не нашел то, что нужно. В конце концов он подумал, что, когда придет время, он просто скажет ей, что чувствует.
Он скажет ей, что любит.
Рул надеялся, что слова эти будут значить для нее то же, что они сейчас значат для него.
Вайолет захотелось почувствовать на своем лице солнце, так что она уснула прямо в саду. Цвели пионы, она наклонилась, чтобы поближе рассмотреть великолепный желтый цветок, такого же оттенка, как ее муслиновое платье.
Она вырвала несколько сорняков, которые пропустил садовник, и попыталась прогнать мысли о Руле и о том, где он может пропадать этим утром. После ночных приключений она уснула слишком поздно, а когда проснулась, его уже не было дома, и даже Хэт не знал, куда он направился.
По крайней мере он сейчас в безопасности. Полиция наконец арестовала настоящего преступника, и жизнь Рула больше не подвергается опасности. Вайолет чувствовала радость оттого, что и она приняла участие в том, чтобы доказать невиновность мужа. Она попыталась не задерживать свои мысли на том, что Рул по-настоящему Fie любит ее.
Она не обратила внимания на то, как кольнуло в сердце, вырвала еще один сорняк и встала на ноги, когда услышала в саду какие-то звуки.
— Какое отличное выдалось утречко сегодня.
Ее дыхание сбилось. Она узнала этот голос, это лицо. Саймон Пратт.
Ее взгляд метнулся к дверям террасы, но поблизости никого не было.
— Что… что вы тут делаете?
— Да я за тобой пришел, девочка. Ты забрала моих трубочистов. А ведь я тебя предупреждал. Я говорил тебе, что никто не может красть у Саймона Пратта.
Ее сердце застучало быстрее. Что-то блеснуло в солнечных лучах, и в его костлявых руках она заметила лезвие. Вайолет закричала и метнулась к террасе, но Пратт настиг ее в мгновение ока.
— Я бы вел себя благоразумнее, будь я на твоем месте. Если ты не хочешь попробовать холодной стали.
Вайолет стояла на месте и дрожала, желтовато-болезненное лицо было прямо возле нее, жилистые руки обхватили ее шею.
Пратт потащил ее по тропинке, ведущей к задним воротам, как раз через них он, должно быть, вошел в сад. Вдруг его хватка окрепла, вероятно, кто-то вышел на террасу.
Вайолет попыталась закричать. Рул, высокий и внушительный, стоял у балюстрады и не сводил напряженного взгляда с Пратта.
— Отпусти ее! — Угроза в его голосе заставила Вайолет задрожать.
— Стой там и не подходи! — прорычал Пратт.
Взгляд Рула переместился на лицо Вайолет, и странное спокойствие разлилось по ее телу. Рул был рядом. Он не позволит Пратту причинить ей вред. Как бы там ни было, Рул найдет выход и освободит ее.
— Я сказал: отпусти ее!
Пратт отвратительно и громко рассмеялся.
— Она украла моих трубочистов. И теперь у меня нет работы.
— Ты использовал детский труд, Пратт. Ты нарушал закон.
— А это не ее дело! — Он махнул ножом. — Я предупреждал ее. Никто не смеет красть у Саймона Пратта! — Он сильнее сжал горло Вайолет. — Позови кого-нибудь, и она тут же умрет!
Пятясь назад, он дошел до конца дорожки из гравия и подошел вплотную к воротам.
Рул подходил к ним шаг за шагом, на его лице застыл гнев.
— Чего ты хочешь, Пратт?
Пратт помолчал с минуту. Оглядевшись вокруг, он увидел мраморный фонтан, оценил отличное качество ковки, величественность дома.
— Я пришел за женщиной, которая доставила мне много хлопот. Но я отпущу ее, если ты заплатишь мне.
— Сколько?
— Пять сотен фунтов стерлингов. — Он ухмыльнулся, показывая обломки зубов. — Оценишь ее в пять сотен, или дороговато для тебя?
— Она стоит в сотню раз дороже.
Ее грудь сжало. Она так его любила!..
— У тебя есть пять сотен прямо в доме?
Рул кивнул:
— Я дам тебе деньги, если отпустишь леди.
Пратт захохотал.
— Я не дурак! Заткни свой рот, неси деньги, тогда уж я ее отпущу.
Вайолет видела, что Рул заколебался. Ему вовсе не хотелось оставлять Вайолет с Праттом, но никто, кроме них двоих, не знал, где в доме лежат деньги.
— Со мной все будет в порядке, — сказала Вайолет, читая в его глазах страх за нее.
Его челюсти сжались.
— Я принесу тебе деньги, Пратт, но если ты тронешь ее хоть пальцем, ты умрешь. Я разыщу тебя, где бы ты ни был, и придушу голыми руками.
