Бен надел чистую рубашку, под которой бинты были почти незаметны. Эмеральда смотрела на этого аккуратного, сухого мужчину и не могла поверить, что ее изнасиловал он. Может, все произошедшее было лишь ночным кошмаром?
– Но вещи Маргарет: ее лоскутное одеяло, книги, – возразила она.
– У меня достаточно одеял. А что касается книг, в наших условиях это непозволительная роскошь.
– Едва ли ты будешь считать чтение непозволительной роскошью, когда мы наконец приедем в Калифорнию! У тебя ведь тоже есть книги, и я видела, как ты читал. Почему же я не могу их иметь! Не оставлять же их на дороге. Книги понадобятся Тимми и Сюзанне.
– Хорошо, Эмеральда. Но ты должна понять, что от них мы избавимся в первую очередь, когда волы ослабнут.
Эмери поджала губы:
– Я понимаю.
Эмеральда занялась разборкой повозки. Она отбирала еду, оружие, кухонную утварь, одежду, одеяла, палатки. Она тщательно упаковала свой альбом и карандаши. На душе у нее было тяжело. Все здесь напоминало Маргарет и Оррина. Ей захотелось взять на память что-нибудь из личных вещей. Она отложила маленькое зеркало, несколько писем и Библию.
Повозка Уайлсов опустела. Вещи были сложены на траве.
Эмеральда вспомнила, как Тимми лежал в этой повозке больной, а у входа сидела Маргарет и вязала свитер. Он так и останется недовязанным. Слезы навернулись на глаза.
Наконец все было готово. Сегодня они с Беном должны были идти третьими в ряду, караван стал короче на одну повозку. Он и раньше-то казался совсем крохотным посреди огромной дикой земли.
– Эмеральда, – раздался позади Нее голос Бена, уже одетого для путешествия в зеленых защитных очках и шляпе, с плетью в руке. – Почему ты все еще здесь? Зови детей. У нас впереди долгий путь.
Бен сказал это так, будто они были женаты уже много лет. Эмери взглянула ему в глаза, стараясь проникнуть сквозь зеленые стекла. «Если он и испытывает боль после того, как его отхлестали, то хорошо скрывает это», – подумала она.
– Сейчас позову, – ответила она.
Сюзанна играла в пыли с Эдгаром, Тимми оживленно разговаривал с Бобом Ригни.
– Тимми, пора идти, – сказала она мальчику. – Мы и так сегодня задержались. Боюсь, нам придется прошагать много миль.
– Эмери, – мальчик замялся, – мне, честно говоря, не очень нравится Бен Колт. Нам теперь придется все время жить с вами?
– Я… Я не знаю. Твой отец говорил, что у вас в Калифорнии живет дядя, где-то недалеко от Сан-Франциско. Когда доберемся, мы попробуем его разыскать.
– Но, – у Тимми увлажнились глаза, – Сьюзи, и Кальф, и я – мы не хотим…
– Тимми, – нежно сказала она. – Я никогда не оставлю вас с тем, кто не будет к вам добр. Но, может быть, ваш дядя, брат вашей мамы, окажется таким же хорошим и добрым, как и она. И вы его полюбите?
– Я… да, может быть. – В голосе мальчика не было уверенности.
– Не печалься, – сказала Эмеральда, потрепав его по плечу, – до этого еще столько воды утечет. Рано об этом думать.
От форта Хол их путь лежал к западу вдоль южного берега Змеиной реки. Река извивалась между скал. Местами берега были совершенно отвесными. Вновь потребовалась помощь Мэйса для поисков мест для стоянок. Вода была близко, но из-за отвесного берега недосягаема.
– Люди должны знать, что им придется вставать лагерем на ночь, не имея возможности утолить жажду, – говорил Мэйс, сидя вечером у их с Беном костра.
Сегодня была их очередь кормить проводника, но трапезу никак нельзя было назвать непринужденной. С Мэйсом разговаривали Эмери и дети, Бен же хранил гробовое молчание.
Ее вторая ночь в палатке Бена обернулась очередным кошмаром.
Эмеральда медлила у костра, не торопясь укладываться на ночь. Бен сидел напротив и листал медицинскую книгу при свете костра.
– Ну, – сказал он наконец, – тебе пора ложиться спать, не так ли?
– Я…
– Не беспокойся. Я не стану тебя насиловать. Эмери забралась в палатку, не зная, что сказать.
Каким пугающе резким был ее муж! Она не стала снимать нижнюю юбку, укладываясь на жесткое верблюжье одеяло.
Он появился спустя полчаса. Эмери слышала, как он приоткрыл полог и забрался внутрь. Судя по шороху, он раздевался. Запахло мылом и лекарствами.
По крайней мере хоть чистый, со злостью подумала Эмери.
– Завтра ты должна снова промыть мне раны и намазать их лекарством, – сказал Бен.
– Да.
– И, поскольку мы женаты, я хочу получить то, что принадлежит мне по праву, – продолжал он тем же холодным, спокойным голосом. – Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да, – прошептала она.
– Понимаешь? Тебе не стоит волноваться, я обещал твоему другу Бриджмену, что не стану третировать тебя впредь, так что можешь не переживать на этот счет. Или, может, правильнее назвать его твоим любовником?
– Это не твое дело!
– Неужели? Ты моя жена, или ты об этом забыла невзначай?
– Нет, я не забыла.
– Тогда раздевайся, девочка. Я хочу вновь попробовать тебя, на этот раз без сопротивления с твоей стороны.
Он ждал. Она лежала, словно окаменев. Бен дотронулся до нее легко, едва касаясь.
– Отчего ты дрожишь, Эмеральда? Ты ведь меня не боишься? Зачем мне причинять боль своей жене?
Моей сладкой маленькой женушке, виновнице этих кровавых меток на моей спине? Эй? Эмери не могла говорить.
– Ну что ты на это скажешь, Эмеральда? Наверное, размышляешь над моими словами? – продолжал он.
– Да.
– Тогда раздевайся. Я хочу наслаждаться твоим спелым телом. Ты ведь не станешь отрицать, что это законное право мужа?
– Разве? – Собрав все свое мужество, она нашла силы для последней отповеди. – А как насчет любви? Взаимности? Ты знаешь, что в нашем браке не нашлось места этому чувству! Это фарс, издевательство.
– Множество браков совершается без любви. Раздевайся, Эмеральда, или я вынужден буду сделать это сам.
Такое презрение звучало в его голосе, что это стегнуло ее словно плеть. Итак, Бен начал ей мстить и будет мстить долгие годы.
Она легла, неподвижная и негнущаяся, как палка. Вскоре она почувствовала его руки на своей груди. Он тискал ее и похотливо шарил по ее телу.
Эмеральда лежала все так же, и единственным чувством, владевшим ею, был стыд. Она старалась представить рядом с собой другого – Мэйса, какое у него гибкое, красивое тело, как сладко и нежно может он целовать, как страстно звучит его голос…
Наконец он насытился. Эмери с отвращением откатилась от него и, несмотря на жару, закуталась в одеяло.
Бен мгновенно уснул, а она еще долго лежала без сна, обливаясь слезами.
Позади оставались все новые мили пути. Долгими днями Бен шел впереди повозки, так что Эмеральде не приходилось разговаривать с ним, она старалась не загромождать мозг бесполезными мыслями. Все и так ясно. Вся ее жизнь будет теперь такой безрадостной.
