– Я слышала, как они пели под окнами. Сейбер не открывал глаз.
– Они пришли с окрестных ферм, эти люди, просто чтобы собраться вместе. У местного лорда такие прекрасные сады, и неудивительно, что все любят прогуливаться там…
– Они приходят туда, чтобы выпить, – отрезал он.
– Тебе не нравится «Собака и куропатка»?
– О, ради всего святого!
– Сейбер! – Элла почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, и часто заморгала. Она не заплачет. – Что я сделала? Что произошло с тех пор, как…
– Перестань. Пожалуйста, Элла, оставь меня в покое. Гостиница очаровательная. Я всегда любил в ней останавливаться.
– И все же ты не стал там делить со мной постель. – Она произнесла это вслух. Отлично. Так и надо продолжать – говорить открыто. Она помнила мамины слова о том, что мужчины и женщины именно так и должны вести себя друг с другом – не скрывать ничего.
Вместо ответа Сейбер оперся локтем о колено и запустил руку в волосы.
– Это просто невыносимо, – промолвила она дрожащим от обиды голосом. – Обратите же на меня внимание, милорд!
Он медленно поднял голову.
– Прости, что ты сказала?
– Не смей разговаривать со мной таким тоном. Я дала тебе возможность отказаться от женитьбы на мне. Но ты настоял на своем. А теперь я твоя жена, и ты пытаешься отплатить мне за это? – Элла вскинула подбородок.
– Ты лучше всех на свете, Элла.
Он произнес эти слова так тихо, что она вынуждена была наклониться вперед, чтобы расслышать его как следует.
– Ты моя удивительная девочка. Я не достоин тебя, но ты почему-то все равно меня любишь.
– Конечно, я люблю тебя.
Элле стало жарко. Она сняла шляпку и положила рядом с собой на сиденье. Их брак был ошибкой. Несмотря на все заверения в любви, Сейбер ведет себя с ней, как чужой. Она прикусила нижнюю губу и шмыгнула носом.
– О Господи. – Сейбер пересел к ней на сиденье и взял ее руки в свои. – Я расстроил тебя. Что мне сделать, чтобы ты стала счастливой?
– Встань с моей шляпки.
Он вскочил, забыв пригнуться, и стукнулся головой о полку для багажа.
– О черт!
– Сейбер! – Она вытащила из-под пего свою погибшую шляпку.
Он уселся снова, потирая затылок.
– Не переживай. – Он взял у нее из рук белую легкую шляпку с зелеными ленточками и швырнул ее на противоположное сиденье. – У тебя будут сотни таких, если только пожелаешь. Тысячи, если только это остановит твои слезы.
– Я уже не плачу, – сказала она ему, все еще всхлипывая.
– Но ты несчастна. – Он стукнул рукой по подушке. Выпрямившись, она повернулась к нему.
– У нас была восхитительная ночь перед свадьбой. Мне казалось, я умру от счастья. Каждое твое прикосновение было чудом, и я с нетерпением жду, когда же…
– Прошу тебя, Элла.
– О-о, не серди меня. Прошлая ночь – наша первая брачная ночь, я права?
– Ну да.
– А ты уселся в кресло и стал смотреть в окно, вместо того чтобы остаться со мной. Чтобы быть мне мужем.
Он прямо посмотрел ей в лицо. Потом склонил голову и протянул ей правую руку.
Элла нахмурилась.
– Что ты?
– Возьми меня за руку, прелесть моя. Я смущен. Она нахмурилась еще больше, но все же взяла его руку в свои.
– «Собака и куропатка» – многолюдное место, Элла.
– Ну да.
– А я люблю уединение.
– И что же?
– А с тобой у меня возникают определенные затруднения.
Она вздохнула.
– Я тебя не понимаю.
– Неужели это так сложно понять? – Он поднес ее пальцы к губам. – Ты очень страстная.
Элле стало еще жарче.
– Я думала, так и должно быть между мужем и женой, – ты ведь мне говорил.
– Да. Да, конечно. Но страсть производит… шум.
– Шум?
– Да, шум. – Он поцеловал каждый ее пальчик, затем приложил ее руку к своей груди. – Я не хочу, чтобы твои страстные крики слышали чужие.
Элла ошеломленно уставилась на него. Она вырвала у него свою руку.
– О! О, как это ужасно!
– Я знал, что ты поймешь меня правильно.
– А я решила, что мои… мои крики наслаждения отвратительны тебе и смущают тебя!
Прежде чем она успела отвернуться от него, он обхватил ее за талию и усадил к себе на колени.
– Твои страстные крики просто удивительны и удивительно возбуждают. И я не собираюсь ни с кем тебя делить – и твои крики тоже. И – чтобы покончить с этим вопросом, – я предпочитаю чувствовать себя в безопасности, когда ложусь спать. А я не чувствую себя в безопасности в гостинице.
Она прижала руки к груди.
– Наша дверь была заперта на ночь.
– А у меня есть все основания не доверять замкам в гостиницах. Я не допущу, чтобы тебя до смерти напугал какой-нибудь пьянчуга.
– Мне на это наплевать, – сказала она.
– Ну конечно. – Сейбер опустил ее на сиденье, задернул занавески и снова усадил к себе на колени. – Ну вот, теперь мы отгородились от всего мира.
Элла попыталась расстегнуть серебряную застежку накидки.
– Позволь, это сделаю я, – предложил Сейбер и не только расстегнул, но и снял с нее пелерину.
– Что ты делаешь? – воскликнула Элла. Трепет, удивление, возбуждение – все нахлынуло на нее сразу.
– Мы сейчас немного развлечемся – так, кажется, это называется.
К ее крайнему изумлению, он просунул руку под ее юбки и провел ладонью по ее ноге вверх, до самого бедра и…
– Сейбер!
– Ты так часто повторяешь мое имя. – Он раздвинул ее нижнее белье и скользнул рукой внутрь. – М-м. По-моему, мы мечтаем об одном и том же. Мне кажется, тебе это доставит такое же удовольствие, как и мне.
Элла попыталась отстраниться.
– С тобой нельзя говорить серьезно. Ты не хочешь ложиться со мной в постель в гостинице и предлагаешь… в карете?
– Да, здесь шумновато. Но это моя карета. Мы достигнем конечной цели нашего путешествия через несколько часов.
Элла, не на шутку встревоженная, снова сделала отчаянную попытку освободиться – безрезультатно.
– Даже если мы… если мы… Это ведь не займет столько времени – несколько часов?
– Ну конечно, займет – несколько часов и даже больше. Опусти лиф платья.
Элла почувствовала, как соски ее твердеют.
– Сейбер!
– Сейбер! – передразнил он ее, смеясь. Он с каждой секундой все больше желал ее. – Покончим с этим. А теперь, любезная супруга, если ты не возражаешь…
Она не возражала. Ее лиф и сорочка были в один миг спущены до талии, и волны наслаждения накрыли Эллу с головой. Она слышала, как Сейбер тихо твердит ее имя, чувствовала его губы на своей груди и его сильные руки, обнимающие ее. Вскоре она уже сидела верхом у него на коленях.
– Прямо в карете! – воскликнула она, запрокинув голову.
Сейбер приник ртом к ее груди и пробормотал:
– В карете – что ж тут такого? Может, нам каждый день совершать такие прогулки? А может, по нескольку раз в день?
