Ознакомительная версия.
– Граф взял ее на содержание?
– Он женился на ней, – глядя в недоверчивое лицо Наганова, отчеканила Нина. – Они были венчаны в той самой церкви, которую видно из этого окна. У них пятеро сыновей, и…
– И все они сейчас у Врангеля, – закончил Наганов.
– Это мне неизвестно, – опомнилась Нина. – Вы забываете, я восемь лет жила в Петербурге и вернулась в Москву только нынешней весной, я ничего ни о ком не знаю, и…
– Я помню об этом, Антонина Яковлевна, – перебил ее Наганов. Двумя широкими шагами он пересек комнату, остановился у окна, загородив его почти целиком своей огромной фигурой. – Давеча я не сказал вам… Ваше дело закрыто, виновным признан бывший комиссар Дмитрий Прохарин… поскольку других обвиняемых у следствия не имеется. Вы можете свободно покинуть город.
– И вы не сказали мне об этом вчера? Вам понадобилось привозить меня к вам на квартиру под конвоем? Ведь теперь вы живете здесь, не так ли?
– Комиссариат выделил… – словно извиняясь, произнес он. – А мне, признаться, здесь не особенно уютно. Слишком много места, я к такому не привык. Живу больше на службе. Здесь хорошо только читать, но времени очень мало.
– Да, читать здесь можно, – подтвердила Нина, обводя взглядом темные, сумрачно поблескивающие стеклом книжные полки. Некоторые из них были открыты, и в них отчетливо виднелись черные проемы на месте вытащенных книг.
– «Повести Белкина» у вас отсюда? – вдруг спросил Наганов.
Вопрос был таким неожиданным, что Нина не сразу смогла ответить и некоторое время недоуменно смотрела на него.
– «Повести Белкина»? Та, что я давала вам? Нет… Это моя книга, моя собственная. Почему вы спрашиваете?
Наганов молча подошел к книжному шкафу за спиной Нины. Обернувшись, она увидела на полке собрание сочинений Пушкина – зеленое, сытинское, точь-в-точь такое, как было у нее. «Странно… – мельком подумала Нина. – У графа книги дорогие всегда были, откуда Сытин?.. Может, тетя Зина покупала?» Четвертого тома с «Повестями Белкина» на полке не было: вместо него зияло пустое темное место.
– Я осматривал библиотеку и заметил… – Наганов встал у нее за спиной. – Тут много книг с полок взято. Хозяева, верно, когда уезжали, с собой забрали что могли. Удивительно только, что самые дорогие книги – на месте.
– Любимые книги не всегда дорогие, – заметила Нина. – Тем более дорогие могли отобрать при любом обыске в поезде. Да и тащить такую тяжесть…
– Я после нашего с вами разговора здесь порылся. – Наганов погладил огромными пальцами зеленые корешки книг. – Вы правы были, у Пушкина тут много… не стихов. Да, жаль, что времени совсем нет…
– Искренне вам сочувствую. – Нина встала. – Товарищ Наганов, если я верно вас поняла, я не задержана? И не арестована? И вы привезли меня сюда без всякого права?
Он кивнул, не сводя с нее глаз.
– Стало быть, я свободна и могу идти?
– Я прошу вас остаться ненадолго, – сказал он. Сказал негромко, очень спокойно, но Нина, словно разом обессилев, тяжело опустилась обратно на стул.
– Но зачем? – хрипло спросила она. – Максим Егорович, мы ведь не дети… Если вы привозите к себе в дом женщину… не приглашаете даже, а привозите насильно, под охраной… если вы намеренно пачкаете ее имя, репутацию… то у вас на это есть причины? Поговорить со мной о Пушкине вы могли бы и в Большом доме! Вы ведь столько бывали у нас, мы всегда с радостью вас принимали, почему же?.. За что вы так обходитесь со мной?! Чем я виновата перед советской властью?!
Наганов медленно сел напротив. Встревоженная Нина пыталась поймать его взгляд, но он упорно смотрел в стол.
– То, что вы находитесь здесь, Антонина Яковлевна, никакого отношения к советской власти не имеет, – наконец медленно, словно через силу выговорил Наганов. – И я, разумеется, превысил свои полномочия, но… я вовсе не хотел вас пугать. Я думал, вы знаете… видите, что…
– Что вы мной увлечены? – перебила Нина. – О да, вижу и знаю. И не только я, но и вся Живодерка. И что же вы теперь намерены делать со мной?
– За кого вы меня принимаете, гражданка Баулова? – ровным голосом произнес он. – И чем, позвольте спросить, я так уж навредил вашей репутации? Ведь вам, по долгу ваших… занятий, кажется, часто приходилось ездить к богатым людям? К аристократам? Дворянам? Их общество вас больше устраивало?
– Довольно! – Нина резко встала. – Вы оскорбляете меня! И не только меня, но и всех цыган… весь мой народ! Который, между прочим, советская власть не так давно освободила вместе с русским! Вероятно, до получения вашей должности вам никогда не приходилось бывать у цыган? Нет? Ну так я скажу вам! Никогда, ни в какие времена, ни одному князю, графу или генералу в голову бы не пришло обойтись с хоровой цыганкой так, как это сделали вы! Никогда в жизни хор не оставлял своих солисток наедине с гостями! Это было невозможно, поверьте! Для того чтобы жениться на цыганке, требовалось заплатить в хор выкуп! И немалый!
– Цыгане торговали своими женщинами? – без всякого выражения спросил Наганов.
– Да… да как вы смеете?! – взвилась Нина. – Без согласия самой певицы никто и никогда!.. Впрочем… – Она вдруг остыла так же внезапно, как и загорелась. По ее лицу скользнула тень. Нина села, запрокинула голову на спинку кресла. Глухо сказала: – Впрочем, разговор наш бессмыслен. Вы хотели меня видеть – и я здесь. Вы – власть, сила, у меня же нет никакой защиты. Делайте, черт возьми, что хотите, только поскорей. Надеюсь, потом, товарищ Наганов, вы меня отпустите домой. Мои девочки плакали, когда меня забирали. У них, кроме меня, никого нет. Они не могли догадаться, что вы просто хотите позабавиться со мной.
Нина закрыла глаза. Она не блефовала: сил действительно больше не было. Исчез, испарился страх, пропало даже отчаяние. Тяжкое безразличие навалилось сверху, как отсыревшая перина. В горле стоял горький комок, и в голове билась лишь одна мысль: только бы поскорей…
Рядом было тихо. Тишина тянулась минуту, две, три. В конце концов Нина открыла глаза. Наганов все так же сидел за столом напротив нее, неподвижный, как каменное изваяние. Взгляда он не поднимал. Озадаченная Нина в упор посмотрела на него. Он, казалось, не чувствовал этого.
– Вам нравится мучить меня? – шепотом (мешал вставший в горле ком) осведомилась Нина. – Отчего вы молчите?
– Мне… Я вовсе не хотел вас мучить, – хрипло отозвался он. Голос его вдруг сорвался, и Наганов довольно долго откашливался в кулак, прежде чем продолжить. – Я не думал, что… Простите меня.
Ошеломленная Нина молчала. На миг ей показалось, что мраморная Артемида в темном углу заговорщически подмигивает ей из-под комиссарской фуражки.
Ознакомительная версия.
