Внезапно Годрик почувствовал ночную прохладу, обволакивающую его кожу, запах влажной мостовой под ногами, сам воздух, влетающий и вылетающий из его легких.
Но более всего он чувствовал присутствие этой женщины — его женщины! — стоящей так гордо и ждущей лишь его одного.
Он двинулся к Мэггс, зная, что идет навстречу самой жизни.
Взор Мэггс затуманился, когда Годрик — дорогой ее сердцу, смелый, безрассудный Годрик — двинулся ей навстречу. Она держалась спокойно и собранно, когда разбудила слуг и нашла пистолеты; когда ждала, пока запрягут лошадей и пошлют за доктором; когда отдавала спешные распоряжения миссис Крамб, Моулдеру и миссис Сент-Джон; когда ехала в экипаже и старалась не думать о том, что найдет Годрика мертвым.
Она была краткой, сосредоточенной и деловитой. Но теперь она нашла мужа. Живого.
Живой. Живой. Живой.
Мэггс не помнила, как они сели в экипаж, потому что она начала дрожать всем телом, а потом наконец дала волю слезам. С этими слезами она изливала всю ту боль и страх, которые держала в себе на протяжении последних нескольких часов. Годрик обнял жену за плечи, и она крепко схватилась за него, потому что больше никогда, ни при каких условиях не собиралась его от себя отпускать.
Вскоре Мэггс успокоилась настолько, что смогла расслышать тихий, успокаивающий голос мужа:
— Тише, моя Мэгги, тише. Все в порядке.
Только вот слова Годрика породили в душе Мэггс очередную волну горя. Она впилась в плечо мужа так сильно, что, наверное, причиняла ему боль. Но она просто не могла разжать пальцы.
— Нет. — Мэггс покачала головой. — Не в порядке. Ты ушел.
Она ощутила прикосновение ладони мужа к щеке, как если бы он пытался приподнять ее лицо. Но Мэггс не двигалась.
— Что не так, Мэгги? Почему ты так расстроена?
— Потому что нашла тебя в костюме Призрака Сент-Джайлза. Ты отправился на поиски лорда Кершо, не так ли?
— Так, — ответил Годрик, и Мэггс, даже не видя выражения его лица, уловила в его голосе неуверенность.
— Как ты мог, Годрик? — Она обхватила шею мужа. — А что, если бы ты его отыскал? Что, если бы никогда больше не вернулся? Я бы не перенесла…
— Я его нашел! — выпалил Годрик. — Он мертв, Мэггс.
Мэггс отшатнулась, в ужасе посмотрела на мужа и застонала:
— О нет!
Годрик сдвинул брови. Он открыл рот, потом снова закрыл и, наконец, осторожно произнес:
— Я думал, ты хочешь его смерти. Хочешь отомстить за гибель Роджера.
— Но не рисковать при этом твоей жизнью! — едва не сорвалась на крик Мэггс.
Годрик ошеломленно заморгал.
— Извини… что?
— Я не могла мыслить здраво. Хотя просто обязана была сказать, что ты для меня гораздо важнее, нежели месть графу. Обязана была сказать, что больше она не имеет для меня никакого значения. И тогда ты не ушел бы от меня, не сказав ни слова. Ведь если бы сегодня ночью тебя убили, я бы никогда не простила тебя и…
Мэггс замолчала, потому что Годрик продолжал ошеломленно смотреть на нее, а она так и не произнесла тех слов, которые должна была произнести. Поэтому она просто вцепилась в волосы мужа и нагнула его голову, чтобы запечатлеть на его губах поцелуй.
Ну вот. От прикосновения теплых губ мужа боль в груди Мэггс немного ослабла. Годрик скорее всего не понял ее слов, но зато охотно откликнулся на поцелуй. Мэггс довольно замычала, гладя Годрика по волосам и лаская мочку уха. Он содрогнулся всем телом, и Мэггс подумала о том, что раз уж его уши столь чувствительны, то…
Годрик отстранился и, сдвинув брови, посмотрел на жену в тусклом свете экипажа.
— Мэггс?
Ах да. Она все еще не сказала ему то, что должна была. Но виноват в этом был лишь он сам: нельзя обладать столь восхитительными губами.
— Я люблю тебя, — отчетливо произнесла она. — Люблю тебя глубоко и искренне. Я люблю твои изящные руки и то, как ты улыбаешься лишь кончиками губ, хотя это случается так редко. Люблю твои печальные глаза. Я люблю тебя за то, что ты позволил мне, моему и твоему семействам наводнить твой дом — и при этом даже и бровью не повел. Я люблю тебя за то, что ты занимался со мной любовью всякий раз, когда я просила тебя об этом, просто из вежливости. Люблю за то, что ты стал сходить по мне с ума позже и заставлял меня заниматься любовью с тобой. Я люблю тебя за то, что ты позволил Ее Светлости устроить гнездо из твоей рубашки в гардеробной. За то, что на протяжении многих лет самоотверженно спасал обитателей Сент-Джайлза, хотя теперь хочу, чтобы ты перестал это делать. Люблю тебя за то, что ты убил ради меня человека, хотя я до сих пор злюсь на тебя. Я люблю тебя за то, что ты сохранил все мои письма, хотя мы совсем не знали друг друга, и люблю твои короткие, слишком серьезные ответы.
Мэггс посмотрела на мужа.
— Я люблю тебя, Годрик Сент-Джон, и намерена нарушить данное тебе слово. Я не покину тебя. Ты можешь вернуться со мной в Лорелвуд, или я останусь с тобой здесь, в твоем старом, пропитанном плесенью доме и стану сводить тебя с ума своей болтовней и родственниками… и экзотическими позами до тех пор, пока ты не сломаешься и не полюбишь меня в ответ. И предупреждаю: я действительно не отступлюсь до тех пор, пока ты не влюбишься в меня безоглядно и мы не станем счастливой семьей с дюжиной детишек.
Мэггс замолчала, потому что просто не могла перевести дыхания, и посмотрела на мужа. Лицо Годрика оставалось непроницаемым, и сердце Мэггс упало, хотя она вовсе не собиралась сдаваться.
Но потом губы Годрика дрогнули в присущей лишь ему улыбке, и он переспросил:
— Экзотическими позами?
И вот теперь Мэггс поняла, что все будет хорошо. Даже более чем просто хорошо. Все будет замечательно.
И все же она слушала очень внимательно, когда Годрик заговорил снова:
— Мне ужасно нравится мысль о том, что ты собираешься заставить меня влюбиться в тебя с помощью экзотических поз, но в этом нет необходимости. Я полюбил тебя с тех самых пор, Мэгги, как ты прислала мне свое второе письмо.
Годрик мог бы продолжать и дальше, но Мэггс прервала его, чтобы еще раз запечатлеть на его губах поцелуй.
— И больше никакого Призрака.
— Никакого Призрака, — послушно кивнул Годрик, стягивая с жены бархатный плащ.
Он поцеловал ее обнаженное плечо, и она охнула, задрожав всем телом.
— Должен тебе кое в чем признаться, — прошептал Годрик.
Мэггс с трудом подняла отяжелевшие веки.
— И в чем же?
Серые глаза Годрика смеялись.
— Я согласился спать с тобой вовсе не из вежливости.
Годрик вновь поцеловал плечо жены, и им обоим стало не до разговоров.
