Через некоторое время тело Туниса вытащили из огня и повесили. Потом принялись палить в воздух.
Около четырех утра луна зашла, и мужчины разбрелись по домам, где их ждали теплая постель, любимая жена и дети.
Когда Ретт вышел на улицу, уже светало. Возле костра сидели трое, передавая друг другу бутылку. То, что было прежде капитаном Тунисом Бонно — мужем Руфи, отцом Ната, другом Ретта, — болталось на ветви каштана. Оно больше походило на бревно от прошлогоднего рождественского костра, чем на человека.
Что-то блеснуло у носка сапога. Ретт наклонился и поднял оправу очков Туниса, теперь совсем без стекол.
Один из выпивох, качаясь, поднялся на ноги, чуть не рухнул в костер, но, взмахнув руками, устоял и двинулся зигзагами вдоль по улице.
На лужайку возле здания суда опустились, воркуя, голуби. На каштан сели два ворона. Один раскрыл крылья и каркнул. Второй слетел на обугленное тело и начал его клевать.
Прибыл шериф Тэлбот. Его взгляд упорно избегал качающегося тела на дереве.
— Доброе утро, Батлер. Я так понимаю, вы убили моего заключенного.
— Да.
— Ну, не утверждаю, что не попросил бы о том же, будь я на его месте, но это не меняет фактов.
— Факты остаются фактами.
— Верно, сэр. Вы убили негра, находившегося под моей опекой, поэтому я должен арестовать вас и заключить под стражу до прибытия «синепузых». Я приму ваш револьвер, сэр. Надеюсь, вы не возражаете. Я должен выполнять свою работу.
Они сидели на ступенях здания суда, когда на главной улице Джонсборо показался патруль федеральной кавалерии. Капитан кавалеристов спешился, встряхнул затекшие ноги и помассировал ягодицы. Затем бросил взгляд на обугленное тело на суку, некогда бывшее человеком. Его подчиненные ослабили подпругу лошадям и пустили их пастись на лужайке. Не обращая внимания на спящих пьяных, один из кавалеристов раздул костер. На лице капитана застыло скорбное выражение ветерана, которому против его воли поручили выполнить неприятный долг. Он кивнул шерифу.
— Вот Ретт Батлер, — сказал шериф Тэлбот, — Это он убил ниггера.
— Батлер? Батлер?.. Сэр, вас мы и разыскиваем. Вам надлежит проследовать с нами в штаб армии.
— Тот негр был под моей опекой, а Батлер его застрелил. Вот револьвер, орудие убийства.
Капитан засунул револьвер себе за пояс.
— Шериф, срежьте это и похороните.
— Не знаю, капитан. Ребята его повесили, пусть сами и снимают. Им не понравится, если кто-то другой полезет в это дело.
— Сержант!
При приближении сержанта вороны взлетели, недовольно каркая. Кавалерист играючи перерубил веревку. Звук упавшего на землю тела Туниса Бонно навсегда остался в душе Ретта.
Вечером того же дня Ретт Батлер въехал в сопровождении конвоя в Атланту по железной дороге на Мэкон и Вестерн. Сожженные и разбитые вагоны оттащили в сторону, по старым путям змеились новенькие блестящие рельсы.
Центр Атланты являл собой безжизненный пейзаж разбитых стен, рассыпавшихся печных труб, куч щебня и обломков расплавленных механизмов, о предназначении которых теперь можно было только гадать. От Железнодорожного банка Джорджии осталась лишь одна стена. Длинная крыша вокзала обрушилась, окутав его руины, словно саван.
Спешно строился поворотный круг для локомотивов под открытым небом, меж лишенных крыши стен паровозное депо.
Повсюду стояли солдаты федеральных войск, их палаточный городок полностью занимал привокзальную площадь.
Пока солдаты в синей форме сновали по своим делам, а бывшие рабы приноравливались к свободе, жители Атланты отстраивались. Тут укладывают кирпичи, надстраивая закопченную огнем стену, а там рабочие с шаткого помоста водружают замковый камень в перекрытие.
Прежде чем Ретт с сопровождающими добрался до штаба федеральной армии, туда донеслась весть: «Капитан Батлер вернулся и арестован», «Ретта Батлера ведут под конвоем».
Миновав разрушенное депо, конвой углубился в квартал, не пострадавший от пожара.
Ретт до войны бывал в доме судьи Лиона, где теперь разместился штаб. Коринфские колонны облупились, а на балестраде не хватало балясин, пошедших на растопку. Мимо отсалютовавших часовых Ретта провели в бывший кабинет судьи. Там трое офицеров грелись возле огня, а старшина с кислой миной писал что-то в журнале.
Он отложил перо.
— Кого вы нам привели, капитан?
— Забрали его в Джонсборо. Ретт Батлер. Убил негра.
К ним подошел офицер.
— Ретт Батлер, Ретг Батлер. Чтоб меня… Бьюсь об заклад, вы меня не помните.
Ретт моргнул и покачал головой.
— Том Джеффери. Вспомнили? Поле чести? Чарльстон? Господи, как же молод я тогда был.
— Теперь вы капитан, — заметил Ретт.
— Ни в чем другом, кроме армии, продвинуться не удалось, — Тут Джеффери замолк на секунду, — А мы вас разыскивали. Приказ с самого верха: «Задержать Ретта Кершо Батлера».
— Вот вы меня и изловили.
Сержант занес имя Ретта в журнал и рявкнул:
— Хопкинс, телеграфируй в Военное ведомство: Батлер у нас.
Приняв от Ретта бумажник и часы, он рассеянно положил их себе в карман.
Том Джеффери отконвоировал Ретта по улице до пожарной станции, служившей военной тюрьмой.
— Во что же вы, Батлер, теперь вляпались?
Пожарная часть номер два возвышалась над пожарищем, оставшимся после огненного смерча, совладать с которым оказалось ей не по силам. Здание все еще выдавало свое первоначальное предназначение, однако возле широких ворот, через которые прежде по первому звону колокола с невысокой башенки на крыше галопом вылетали пожарные упряжки с насосами, теперь были расставлены часовые.
На первом этаже содержали мелких правонарушителей. А возле каждой двери на втором стояло по охраннику. В крохотной камере Ретта возле окна висел кожаный шлем пожарного. Из мебели — только железная кровать и стол из сосновых досок. Холод стоял жестокий.
Джеффери помялся.
— Жаль, что вы попали в такой переплет. Могу ли я чем — то помочь? Передать весточку?
— Я хотел бы получить письменные принадлежности, — сказал Ретт и, помолчав, спросил: — Джеффери, тем туманным утром возле Эшли что вы думали о нас?
Том Джеффери сказал:
— Я считал всех вас безумцами. Всех до одного.
Капитан отбыл, а охранник снаружи камеры устроился на стуле, который скрипел, когда страж менял положение.
Ретт положил на стол перед собой разбитые очки Туниса. Они напоминали скелет какого-то маленького безобидного существа. Дыхание изо рта вырывалось облачками; Ретт поднял воротник и запахнул полы сюртука плотнее. Из-за двери послышался звук чиркнувшей спички, когда охранник закурил трубку. Ноздри ощутили запах табака.
