В его голосе слышалась боль, и Грейс вдруг поняла, чего ему стоило каждое подлое обвинение, каждый жестокий поступок.
— Что же нам делать? — спросила Кейт, возвращая Грейс к реальности.
— Оставайтесь в стороне, — ответил Гарри Лидж. — Влезать в это дело опасно.
Чаффи покачал головой:
— Один из этих негодяев вырезает шекспировские цитаты у людей на лбу. Никого из мужчин он пока не порезал. В основном его жертвами становятся дамы. Как леди Грейсчерч.
Оливия смертельно побледнела.
— Хирург? — с ужасом спросила она. — И никто его не остановит?
— Цитаты? — Грейс снова стало плохо. — О чем вы говорите?
Никто ее не слышал. Все смотрели на Джека, который опустился перед Оливией на колени и взял ее руки в свои.
— Мне так жаль, Лив. Хирургу удалось сбежать, и никто не знает, где он. Но мы тебя защитим, клянусь.
— Хирург на свободе? — вскрикнула Грейс, и ее голос внезапно стал пронзительным. — Ты это знала, Оливия?
Но судя по белизне ее щек, Оливия ничего не знала. Шрам на ее щеке ярко выделялся, словно укоряя.
— А что там насчет цитат, Чаффи? — спросила она.
Чаффи покраснел.
— Я не должен вам говорить. Это не для женских ушей.
— Это его подпись, — нехотя произнес Диккан. — Он вырезает цитаты на своих жертвах.
Цитата. Как, например, из Софокла. Грейс на мгновение прикрыла глаза, и ее охватила тошнота.
— Черт бы вас побрал! — вскрикнула она, ударив кулаком по подлокотнику кресла. — Вы могли бы нас предупредить. Но вы решили, что все знаете лучше других, и позволили этому чудовищу бродить поблизости!
— Грейс, успокойся. — Диккан потянулся к ее руке. — Думаешь, я позволил бы Хирургу приблизиться к тебе?
Но Грейс отдернула руку. Она не могла смотреть на него. Разве она может сочувствовать ему?
— Кейт, принеси, пожалуйста, мою сумочку. Она на туалетном столике.
— Грейс, что случилось? — спросила Оливия.
Тем временем Кейт выполнила просьбу. Бегло взглянув на Диккана, Грейс открыла сумочку дрожащими руками.
— Я хотела показать тебе, — сказала она Диккану, доставая визитную карточку. — Я пыталась тебе объяснить, что тут что-то не так. Но ты не стал слушать. Не пожелал со мной разговаривать. Откуда мне было знать, что Хирург не в тюрьме?
Она почти швырнула мужу визитную карточку.
— Грейс, — мягко напомнил Маркус, — что ты хотела сказать о Хирурге?
Она не ответила. Ее сердце сжалось. Наконец-то она поняла, что ее ловко использовали.
Диккан разглядывал карточку.
— Мистер Карвер, — произнес он, и Грейс увидела, что он тоже все понял.
— И что? — Маркус подошел ближе.
Диккан передал ему карточку, и его руки при этом дрожали.
— Мистер Карвер дал Грейс визитную карточку с его адресом на Линкольнс-Инн-Филдс. Чаффи, что еще там находится?
Чаффи нахмурил брови, задумавшись.
— Королевский колледж…
Маркус смотрел на карточку так, словно перед ним была змея.
— Хирургов…
Именно это не давало покоя Грейс, потому что она с самого начала поняла, что адрес на Линкольнс-Инн-Филдс имеет какое-то значение. Ей хотелось кричать от разочарования и гнева.
— Он все это время был у вас под носом, а вы и не подозревали! Потому что не хотели ничего мне говорить!
Диккан посмотрел на нее, и она увидела ужас в его всегда таких холодных серых глазах.
— Где он, Грейс? Ты знаешь?
— Конечно, знаю. Он следовал за мной упорнее, чем моя служанка, и постоянно твердил, что я должна выдать тебя. Предупреждал меня на твой счет. Угрожал арестом и позором, если я ему не помогу. Как же мне было не знать, где он?
И снова Диккан попытался взять ее за руку, но она ему не позволила.
— Где, Грейс? Где он?
Ее охватил страх.
— Он здесь, Диккан. В Оук-Гроув.
Она могла бы с таким же успехом бросить в комнату бомбу. Все мужчины вскочили на ноги и разом заговорили. Грейс потребовалось несколько минут, чтобы все им рассказать, описать человека, которого она встречала несколько раз, приняв его за правительственного агента. И еще какое-то время ушло у мужчин на то, чтобы собрать людей для осмотра местности.
Той самой местности, которую нужно было охранять.
— Идем, Грейс, — сказал Диккан, вернувшись в комнату. — Я отведу тебя наверх. Там ты будешь в безопасности, пока мы его не найдем.
И не дожидаясь ответа, он подхватил ее на руки. Грейс хотела было возразить. Ей надо было упрекнуть его. Но как только его руки коснулись ее, она сдалась. Она крепко вцепилась в Диккана, как будто он был единственным, что у нее оставалось в этой жизни. Как будто он действительно обнимал ее, когда она была больна. Закрыв глаза и борясь с подступившими слезами, она покорно уткнулась лицом в его шею.
— Все будет хорошо, Грейс, — пообещал Диккан, распахивая дверь в спальню. — Я тебе обещаю.
— Ты не можешь этого обещать, Диккан. Никто не может. Я буду счастлива, если с тобой ничего не случится. Но когда все кончится, нам с тобой надо будет сесть и решить, что делать дальше. Потому что я не хочу больше так жить, Диккан. Я просто не смогу.
— Знаю, — печально отозвался он. — Но у нас еще полно времени впереди.
— Нет, — раздался голос у окна, — боюсь, времени у вас нет.
Диккан застыл на месте. Грейс охватил ледяной ужас. Даже с закрытыми глазами она узнала этот голос. Но все же она заставила себя открыть глаза.
— Диккан, — произнесла она, гневно глядя на мужчину, который стоял у открытого окна с револьвером в руке, — полагаю, ты знаком с мистером Карвером.
— Этого я и опасался, — весело произнес мистер Карвер. — Хиллиард, в вашем духе было появиться в спальне жены впервые за целый месяц. Я так рад, что даже подготовился к встрече с вами. — Он поднял двуствольный револьвер. — Видите, я даже вооружился. Я должен вас убить, и у меня совсем мало времени. — Он покачал головой. — А я-то собирался вырезать у вас на груди одно прелестное стихотворение.
Диккан мог гордиться Грейс. Он почувствовал, как она застыла от слов Карвера, но сохраняла спокойствие, словно они не произвели на нее ни малейшего впечатления.
— Стихотворение, — протянул Диккан, стараясь сохранять хладнокровие и крепко сжимая Грейс в объятиях. — Я то и дело слышу про стихотворение. Что означает эта всемирная любовь к поэзии?
На лице убийцы появилась зловещая улыбка.
— И вы по-прежнему не догадались, что это значит. И у кого оно. Разве вы не будете удивлены?
— Даже не знаю.
— Вообще-то мне кажется, вас ждет еще немало сюрпризов, — с иезуитской усмешкой продолжал Карвер. — Если бы только у вас было время. Но теперь вы оба видели меня. Я не могу это так оставить.
