— Ты любила его?
Он уже задавал ей этот вопрос, но счел ответ двусмысленным. Теперь ему хотелось знать всю правду. Ему хотелось составить окончательное мнение об этом человеке. Ведь о Джейми все говорили по-разному — кто с осуждением, кто с обожанием.
Элизабет подумала.
— Он был добрым. Нетребовательным. Совсем не похожим на моих родственников. Пожалуй, он казался мне не мужчиной, а скорее сказочным принцем. В нашей семье мужчины были таковы, что заставляли меня думать… — Она передернула плечами, вспомнив об отце и похожих на него мужчинах — злых, жестоких, для которых женщина была не человеком, а игрушкой, куклой. — Мне было восемнадцать, и Джейми казался мне замечательным.
— И он был таким?
Она снова помолчала.
— Он всегда был внимательным, и нас объединяла любовь к лошадям. Мне этого… хватало.
Так оно и было. Она была довольна, ибо не знала иного. Не знала наслаждения и острой, до боли, страсти, не знала счастья и горя, которые несет с собой любовь. Не знала до самых последних дней.
Бен обнял ее за плечи — так, словно услышал не произнесенные ею слова. Как тепло и спокойно было ей в его объятиях! Интересно, в глубине его души все еще живы былые подозрения?
— Я никого не могу обидеть, — прошептала она в надежде, что Бен, наконец, поверит ей.
— Я знаю, — сказал он. — И, похоже, всегда знал это. Я только…
— Ты только боялся за Сару Энн.
— Я несу вину за смерть ее матери, — сказал Бен. — И не могу допустить, чтобы с девочкой что-нибудь случилось. Это похоже на бой с тенью. Я знаю, что враг рядом, что он выжидает, но я не знаю — кто этот враг.
Элизабет не сомневалась, что поиски Бена не останутся безрезультатными. С самого начала она поняла, что он из тех людей, которые всегда доводят до конца начатое дело.
— Почему ты чувствуешь ответственность за смерть матери Сары Энн?
Он вздохнул.
— Она пострадала из-за того, что я втянул ее в одно дело.
Опять эти проклятые недомолвки. В какое дело? Элизабет доверилась ему. Она ждала от него в ответ такого же доверия. Хотела так, что сердце замирало в груди.
Его пальцы вновь скользнули по лицу Элизабет, замерли возле губ.
— У тебя в жизни тоже были потери, не так ли? — негромко сказал он. — Как тебе удалось остаться такой наивной?
— Я не наивная, — ответила Элизабет.
— Но ты же до сих пор веришь… в магию, в любовь и в…
— Искренность, — закончила она за него.
— Я тоже хотел бы, — с болью в голосе сказал Бен. — Но, похоже, уже забыл, что это такое.
— Почему?
Бен помолчал, нежно погладил щеку Элизабет, заставил ее посмотреть ему в глаза.
— Элизабет, в последние четыре года я охотился на людей. А это занятие… вытравляет в человеке все чувства и больше всего — доверчивость.
Сердце замерло в груди Элизабет.
— Но ты же адвокат.
— Я должен был стать юристом — адвокатом, если хочешь, — но после войны я стал шерифом.
— Шерифом?
— Ну, вроде вашего констебля, — пояснил он. — И я охотился за преступниками.
— Но почему?
«Я начинаю задавать вопросы, как Сара Энн», — подумала Элизабет. То же самое, очевидно, подумал и Бен. Он усмехнулся.
— После войны я не мог оставаться на одном месте. Меня мучили… воспоминания. Нужно было что-то делать. Самым подходящим занятием мне показалась работа полицейского.
— А что стало с тем человеком? Который спас тебе жизнь. Он…
Бен удивленно посмотрел на Элизабет, словно поражаясь тому, что она сумела не только вспомнить его рассказ, но и ухватить, связать в единое целое разрозненные куски.
— Да, — ответил Бен.
Элизабет давно догадывалась, что тот человек может стать ключом к Бену Мастерсу, и она не ошиблась.
— Что же случилось?
— Я использовал его, — жестко сказал Бен. — Так цинично, как только может один человек использовать другого.
— Я не верю.
— Поверь, Элизабет, — настойчиво повторил Бен. — Я использовал близкого ему человека, чтобы заставить его сделать нечто такое, что внушало моему спасителю отвращение. Этим я почти убил его. Этим же я убил мать Сары Энн.
— Но ты же думал, что поступаешь правильно, — постаралась оправдать его Элизабет.
— Я был заносчивым индюком, — сказал Бен. — И считал, что лучше всех знаю, что и как нужно делать.
— Ты говорил, что тот человек жив и с ним все в порядке.
— Ты помнишь? — удивился Бен и тихо продолжил:
— Если с ним и все в порядке, то уж не по моей милости.
Она продолжала смотреть ему в глаза.
— Расскажи о нем.
Любой ценой Элизабет хотела пробить эту броню, заглянуть в потаенные глубины его души.
Бен молчал. Она взяла его ладонь и сильно сжала. Еще минута, и Бен начал свой рассказ:
— Он называл себя Дьяволом, хотя настоящее его имя — Кейн. После освобождения из Центральной, тюрьмы, куда он попал за то, что спас меня, Кейн стал преступником. Вместе со своим лучшим другом был пойман и приговорен к повешению. Я же, будучи шерифом, занимался поисками преступников, объявленных в розыск. Я искал шайку бандитов, а они бесследно исчезали в районе, который у нас называют Индейскими территориями. И нам никак не удавалось найти то место, где они укрываются. Мне удалось… убедить Дьявола разыскать это место в обмен на жизнь его друга. Он возненавидел меня за это, но согласился, чтобы уберечь дорогого ему человека от петли. Я вынудил его свести дружбу с теми, кто скрывается от закона, а затем предать их.
Бен ненадолго замолчал, и Элизабет спросила:
— А мать Сары Энн?
Она возвращала Бена мыслями к Мери Мэй, потому что считала эту женщину вторым ключом к его сердцу. К тому же ей очень хотелось побольше узнать об этой женщине, так сильно повлиявшей на характер Бена. Правда, Элизабет понимала, что, кроме любопытства, в ее сердце присутствует и немалая доля ревности.
— Мери Мэй знала, где находится убежище, — продолжил свой рассказ Бен. — Они называли это место Логовищем. У нее… были дела с человеком, который там заправлял. Когда Дьявол попал в Логовище, у него появились там враги и одного из них выгнали прочь. Всех «гостей» привозили в Логовище с завязанными глазами, так что ни один из них не знал, где именно оно находится. Но тот, изгнанный, подозревал, что Мери Мэй известна дорога туда. Под пытками он вырвал у нее эти сведения и вернулся за Дьяволом. Если бы я не привел в движение весь этот план…
Элизабет стиснула его руку.
— Ты не должен винить себя. Ты же считал, что поступаешь правильно.
— Нет, должен, — ответил Бен. — Хотя бы за то, как хладнокровно использовал людей. Словно бог, играющий судьбами.
Она чувствовала его боль, и смятение, и раскаяние.
— Теперь я знаю, каково быть человеком, на которого охотятся, — мрачно сказал Бен. — И, должен признаться, мне это не по вкусу.
