– Ты проделал немалый путь, лэрд Макфейн, – обратился к нему Дункан. – Так погости же у нас несколько дней, попируй и отдохни. Сегодня вечером у нас праздник. Уверен, твоим воинам он понравится.
– Увидишь, у Маккендриков много незамужних девушек, – подхватил Гэвин, сочувствуя Гарольду. – Среди них есть и любительницы приключений. Кое-кто из твоих молодцов наверняка выберет себе жену. Пусть только держатся подальше от блондинки по имени Элизабет. – Он бросил смущенный взгляд на Гордона. – Она уже помолвлена.
С этими словами Гэвин поскакал к замку, пригласив Гарольда с отрядом следовать за ним.
– Приказываю всем вернуться в замок, – сказал Малькольм, – и стеречь людей Родерика. Пора также накормить и развлечь тех, кто пришел нам на помощь.
– Будет исполнено, Маккендрик, – отчеканил Гордон, спрыгивая с коня. Вытянув перед собой меч, он опустился на одно колено и склонил голову в знак верности. – Да исполнится твоя воля!
Малькольм удивленно уставился на него.
– Встань, Гордон! Ты знаешь, что я не Маккендрик…
Зрелище, представшее его взору, заставило его умолкнуть. Все воины клана Маккендриков спешились, опустились на одно колено и склонили головы.
– Слава Маккендрику! – прокричали они, разорвав тишину холодного утра. – Слава нашему отважному лэрду, носителю меча!
Малькольм молча взирал на них. Слишком растроганный, он не мог произнести ни слова и даже потупился. Когда Малькольм поднял глаза, Маккендрики уже сели на коней и повернули их к замку.
Ариэлла смотрела на Малькольма, не веря своим глазам. Он и великолепный меч, висевший у него на поясе, излучали нестерпимо яркий свет. Даже окровавленная и неумело перевязанная рука не умаляла его величия, равно как и то, что Малькольм не опирался на больную ногу, щадя ее. Она поняла, что его физическая немощь не исчезла. Над телесным недугом меч не имел власти. И все же Малькольм превратился в сильного, отважного, достойного человека. Вот он, новый Маккендрик!
– Я ошибалась, – тихо прошептала Ариэлла. Как, не уронив себя, добиться его прощения? – Мне казалось, что воин, достойный владеть мечом, должен быть совершенен телом и душой. Элпин говорил о беспримерной силе, а я видела лишь твою слабость. Но оказалось, старик имел в виду силу духа, а не мышц. Еще он толковал о чести и отваге, а я не могла забыть, что ты не пришел на зов моего отца. Значит, Элпин подразумевал отвагу, необходимую для того, чтобы преодолеть собственный страх, встать в полный рост и принять бой. Как же я была глупа! – Она боялась его презрения: ведь ее представления были так наивны. – Я надеялась, что следующий лэрд моего клана будет безупречен, как мой отец. А между тем он вовсе не был безупречным. Человек как человек, – закончила она срывающимся голосом, – а люди всегда совершают ошибки. Ты сам убеждал меня в этом, но я не могла смириться с такой мыслью.
Ариэлла ожесточенно смахнула со щек слезы, желая даже в покаянии сохранить достоинство, но понимая, что это невозможно.
– Смириться с этим значило бы осудить отца за несчастья, причиненные нам Родериком. Это отец допустил, чтобы клан стал таким слабым, это он расстался с мечом, не веря, что нам грозит война. Такое правление погубило его самого и многих соплеменников. Но я не смела обвинять его во всем этом. – Ариэлла уже не пыталась утирать слезы. Не решаясь взглянуть на Малькольма, она опустила голову и закончила безнадежным тоном: – Поэтому я возложила всю вину на тебя.
Сгорая от стыда и готовая смириться с гневом Малькольма, Ариэлла упала на колени. Малькольм, опираясь на меч, тяжело опустился на одно колено, взял девушку за подбородок, приподнял ее голову и заставил посмотреть ему в глаза.
– Что ты, Ариэлла… – пробормотал он с невыразимой нежностью.
Девушка громко всхлипнула, не вполне понимая его. Он выпустил ее подбородок и погладил ладонью мокрую от слез щеку.
– Я погибал, предпочитая смерть горькому сознанию вины и мучительной боли. Куда проще ничего не чувствовать, ни за что не нести ответственности. Но потом появилась ты. – Он благоговейно посмотрел на нее. – Ты, полная жизни и сгорающая от ненависти, заставила меня вспомнить, кто я такой. Своим гневом и презрением ты оживила воина, казалось, навечно похороненного в этом жалком теле. Пробудив его, ты уже не позволяла ему проявлять прежнюю слабость. Ты спасла меня от бессмысленного прозябания, привела туда, где я мог принести пользу. Этим ты способствовала моему исцелению. Исцелено не тело – ему уже не помочь, – но душа, избавившаяся от прежних страхов и снова готовая нести огромную ответственность. Только теперь я чувствую себя способным возглавить клан.
– Но я прогнала тебя! – Ариэлла сгорала от стыда. – Ты так сильно преобразился, а я по-прежнему не видела ничего, кроме твоих слабостей…
– Ты не могла позволить себе поверить в то, что я подхожу для роли лэрда твоего клана. Во всяком случае, открыто поверить. Но иногда чистые порывы сердца выдают наши сокровенные чувства.
Взгляд Ариэллы упал на меч, лежавший на земле. Наконец-то она все поняла! Гнев и гнет ответственности не позволяли ей осознать, что Малькольм достоин меча. Однако то, что оставалось неподвластно уму, чувствовало сердце.
– Я люблю тебя больше жизни, Ариэлла, – взволнованно прошептал он. – Если позволишь, я возглавлю твой клан, не пожалею ради него сил и способностей и не посрамлю гордое имя Маккендриков. Обладая мечом, я никогда не забуду о чести, справедливости, сострадании и, не страшась смерти, спасу любого Маккендрика. Я сделаю все это и гораздо больше, несмотря на все свои недуги и недостатки. – Он нежно поцеловал руку девушки и крепко прижал ее к своей груди. – Ради тебя.
Под ее ладонью громко и размеренно билось его сердце. Радость, захлестнувшая Ариэллу, победила ее страх и угрызения совести. Она обняла Малькольма, прижалась к его губам, словно желая выпить его до дна, почерпнуть в нем силу и нежность и наградить его своей любовью, которую не могла и не хотела больше скрывать. Она гладила Малькольма по плечам и спине, желая добраться до его пылающего тела. Когда Ариэлла ненароком дотронулась до его раненой руки, он застонал.
– Больно? – испугалась она.
– Пустяки, просто царапина, – отмахнулся Малькольм. Он привлек девушку к себе и начал целовать ее шею.
– Надо вернуться в замок. Там я займусь твоей раной, – прошептала Ариэлла, запуская пальцы в его темные волосы.
– Надо, – согласился он, расстегивая пряжку на ее плаще. – Только там слишком многолюдно. – Плащ упал на землю, и она осталась в одном тонком платье.
– Не сомневаюсь, что клан окажет тебе восторженный прием. – У Ариэллы перехватило дыхание, когда он поцеловал ее грудь. – Грэм и Рамси наверняка уже разучивают новую мелодию на волынках, Энгус и Дугалд сочинили новые стихи…
