— На что ты будешь жить?
— На милостыню.
Делла вздохнула.
— Тогда тебе понадобится денежное пособие.
— Мне от тебя ничего не нужно. Дом принадлежит Кирни. Он предоставил мне его в пожизненное пользование. Мне не нужно твое приданое. Я не притронусь к нему, даже если ты совершишь глупость и переведешь его на мое имя.
— Понятно. — Ей стоило огромных усилий не заплакать. — Значит, у тебя есть все необходимое.
— Все, что я хочу.
— Да, конечно. Тогда почему ты все еще стоишь здесь? — тихо спросила она.
— Черт бы тебя побрал! — выругался он. — Ты все же хочешь услышать это? — Его силуэт неожиданно появился на фоне окна. Делла увидела закатанные рукава рубашки и бриджи, обтягивающие стройные ноги. — Ты хочешь услышать, что я мечтаю почувствовать под пальцами шелковистость твоей кожи, чтобы смягчить собственное отвращение к своей пугающей внешности?
— Она вовсе не пугающая…
Он взмахнул рукой, как бы отметая ее слова.
— Ты хочешь знать, что мои ладони ноют от безумного желания дотронуться до тебя? Обе ладони! — Он поднял культю. — Странно, не правда ли, мечтать прикоснуться тем, чего нет? Даже мои несуществующие пальцы стремятся прикоснуться к твоей красоте. — Он выставил культю в сторону кровати. — Разве тебя это не радует?
— Не будь таким…
— Каким? Бестактным? Прямолинейным?
— Ожесточенным, — прошептала Делла.
— А почему бы и нет? Ты сводишь меня с ума и в то же время требуешь, чтобы я испытывал благодарность к своему мучителю.
Делла вскочила на ноги.
— Я не собираюсь мучить тебя. — Она протянула к нему руку. — Я хочу…
— Не надо! — Рейф отскочил от кровати к окну, как будто только там лежал его путь к бегству. — Даже не думай об этом. Ты не знаешь, что хочешь. Я никогда не был реальным для тебя. Ты выдумала меня, Делла. Мне хватит одной руки, чтобы пересчитать месяцы, когда мы были вместе за все двенадцать лет, и еще останутся незагнутые пальцы! Ты слышишь меня? Ты не представляешь, кто я.
— Ты — мой муж.
Рейф застонал. Удар ножом в сердце принес бы ему меньше страданий, чем незатейливая оборона Деллы.
— Я стану твоим проклятием.
— Так покажи мне.
— Что?
— Я хочу почувствовать вкус серы на твоих губах. Опали мою душу и позволь мне погрузиться в твою преисподнюю, чтобы я все поняла.
Он моргнул и на мгновение увидел ее с абсолютной четкостью: женственный силуэт в воздушном пеньюаре.
— Я не говорил, что мне это безразлично. — Как же смущенно, подавленно звучит его голос! — В конце концов я мужчина, пусть и покалеченный.
— Значит, ты способен на это?
Он сразу понял, что она имеет в виду. Она думает об их брачной ночи, когда он пытался, но не смог устоять перед ней.
Часть его — та часть, которая не желала расставаться с ней, — восхищалась ее умением маневрировать в сражении. Она оказалась грозным противником, а ему безумно не хотелось проиграть битву. Нет, он должен победить!
— Ты не получишь ничего, кроме моей похоти. Любой мужчина может излить свое семя в лоно привлекательной женщины.
— Я прошу тебя не об этом. Только о поцелуе.
Он угрожающе шагнул к кровати.
— Ты получишь то, что тебе дам я!
Рейф возмутился, когда Делла стремительно соскочила с кровати ему навстречу. Его мужскую гордость ранило то, что она бросилась ему на шею еще до того, как он успел обнять ее, и прижалась губами к его губам с самодовольством победительницы.
Правой рукой он обнял ее за талию, левой взял за подбородок и неистово впился в ее губы. Это не был поцелуй влюбленного.
Делла вскрикнула и попыталась освободиться, но он не отпустил ее. Разве не об этом она просила? Он прикусил ее нижнюю губу, потом втянул ее в рот. Его язык, сильный и грубый, ворвался во влажные глубины ее нежного рта. Она боролась, отталкивая его от себя и молотя кулачками по его груди. Она стремилась к свободе, но разве она не просила показать ей преисподнюю? Так зачем же ее разочаровывать?
Рейф приподнял Деллу над полом и резко оттолкнул. Она с криком упала навзничь на матрац. Он поспешил, пока она не пришла в себя, зажать ее ноги коленями, пригвоздил ее одной рукой к кровати, а другой распахнул полы пеньюара.
Делла тяжело дышала и издавала протестующие возгласы, но не кричала и не молила остановиться. Именно это ему и надо было, только так его можно было остановить. Он убрал руку с ее груди и медленно, с нежностью провел ею по ее обнаженному телу, погладил бедро. Ее кожа была шелковистой, она манила и искушала его.
Он поцеловал ее пупок и медленно поднял голову, недоумевая, с чего это он решил, будто может выиграть битву.
— Я больше не в силах бороться! — Он учащенно дышал, переполняемый эмоциями, которые уже не поддавались контролю. — Я ненавижу тебя за это!
— Я тоже тебя люблю, — прошептала Делла.
Она была слишком сильным искушением для мужчины, потерявшего самообладание.
Рейф снова наклонился над ней и нашел ее губы. Делла обвила его шею руками. На этот раз поцелуй не подпитывался гневом. Он символизировал капитуляцию перед неизбежным.
Он целовал ее долго и медленно, наслаждаясь всеми оттенками чувств, пронзавших его тело. Он гладил языком ее распухшие губы, с нежностью впитывал сладость ее рта. Ведь фактически второй раз в жизни ему дано испытать истинную страсть. И он должен испытать ее или умереть.
Мгновенная реакция Деллы на его ласку удивила его. Она приникла к нему, на секунду зарылась лицом в шелковистую бороду и начала с жаром целовать и его ладонь, и шрам на его правой щеке. Затем она принялась срывать с него одежду, заглушая его проклятия нежными словами. Страсть сделала ее смелее, а его — неистовее.
Рейф ласкал ее так, будто сражался. Он стонал и крепко прижимал ее к себе. Но такое не могло продолжаться долго. Внезапно его движения утратили грубость. Его учащенное дыхание стало напоминать сухие всхлипы. Только что он чуть ли не мучил ее — и вот уже преисполнен нежности. Проклятия уступили место заверениям в любви, сладостным вздохам, мольбам о прощении.
Делла следовала за ним, захваченная тем же потоком эмоций, который уносил ее в бушующее море любви и печали, страсти и сожаления.
И когда он излил в нее свое семя, она распахнула ему навстречу сердце, принимая его дар любви.
— Мы пожалеем об этом, — спустя некоторое время проговорил Рейф.
Делла накрыла его рот рукой.
— Не пожалеем.
Он с силой прижал ее к себе.
— Пообещай мне!
Она повернулась на бок, и их тела снова сплелись.
— Обещаю.
Они нашли восхитительный способ скрепить свою клятву. У них не было богатого опыта, который помог бы им оценить то, что они испытывали, поэтому они с восторгом познавали друг друга.