— Здравствуйте, мистер Маккена, — сказала она.
Риви только рот разинул.
— Полагаю, следующим вопросом будет — если только вы будете способны говорить — «какого черта вы здесь делаете?»
— Ага, — пробормотал Риви, — именно так.
Она подняла голову, и Риви подумал, что, если бы не Мэгги, ему, возможно, очень захотелось бы эту женщину. Но он ничего не чувствовал к ней.
— Я здесь с мистером Кирком, — объяснила Элеанор. — Мы приехали забрать почту — кто-то ждет писем, — и бедный Дункан совсем разболелся.
— Разболелся? Где он? — Риви по-прежнему не любил Дункана Кирка и не доверял ему, но если человек заболел, он не мог просто так отвернуться от него. Кирк был его соседом, если не другом.
Торжествующий огонек показался в темно-синих глазах Элеанор, и Риви призадумался.
— Наверху, — сказала она. — Мы уложили его в постель. Он бредит в жару, знаете ли.
Риви бросил взгляд на хозяина гостиницы, который усердно вытирал стаканы и не поднял на него глаз. Элеанор повела Риви наверх. Она открыла медным ключом дверь в конце коридора и вошла. Как только Риви тоже вошел, Элеанор заперла дверь и прислонилась к ней. Он смотрел на кровать. Усталость, не говоря уже о двух кружках доброго эля… Но не увидел ничего, кроме голого матраса. Риви повернулся к Элеанор, скорее озадаченный, нежели злой.
Элеанор развела руками.
— Дункан вовсе не болен, Риви, — сладким голоском призналась она. — Он где-то внизу, играет в карты.
— Тогда какого черта…
Элеанор взяла у Риви кружку и провела пальцами по его закопченной, мокрой от пота рубашке на груди.
— Я хочу быть твоей любовницей, а не его.
Риви почувствовал сожаление, хотя и постарался скрыть это.
— Отойди от двери, женщина. Мне нужно хорошенько выпить.
— Я могла бы заставить тебя забыть Мэгги.
— Никто не мог бы сделать этого, — серьезно ответил Риви. — И хотя мне порой и хочется свернуть шею этой упрямой Янки, я люблю ее.
Для Риви вопрос был исчерпан, но темно-синие глаза Элеанор смотрели на него с мольбой.
— Пожалуйста, не уходи, — прошептала она.
Риви убрал ее руки со своей груди и осторожно отстранил. Когда он открыл дверь, Элеанор сказала:
— Я знаю твоего брата.
Риви обернулся, начиная злиться и не веря ей.
— Что?
Элеанор подняла голову.
— Это все, что я скажу тебе, Риви Маккена. Если захочешь узнать больше, то приползешь ко мне на коленях.
— Не играй с огнем, — отозвался Риви, хотя ему очень хотелось схватить эту женщину и вытрясти из нее все, что она знает о Джеми. Он закрыл дверь, сбежал вниз по лестнице и верхом поскакал домой. Свежий воздух прояснил его голову. Знает ли Элеанор что-нибудь о Джеми или нет, с этим он разберется позднее, потому что сейчас ему хотелось быть с Мэгги. Когда он открыл дверь спальни, Мэгги швырнула в него фаянсовую миску, которая стукнулась о дверной косяк. Риви усмехнулся, прикрываясь дверью, как щитом.
— Все еще сердишься, любимая? — сладко спросил он. — Или это намек на то, что тебе хочется повторить брачную ночь?
Что-то тяжелое ударилось в дверь, и Риви вздрогнул.
— Ну, незачем так злиться, Янки. Я пришел, чтобы сказать, что я извиняюсь.
Молчание. Успокоилась эта мерзавка или готовит новый снаряд?
— Мэгги?
Молчание.
— Как только я вошел в гостиницу, — ухмыляясь, продолжал он, — Элеанор Килгор попыталась затащить меня в постель.
Послышались шаги, и дверь открылась. На пороге стояла Мэгги, сердито глядя на него. Под ногами у нее валялись осколки разбитой миски.
— Правда?
Риви угрюмо кивнул и поднял Мэгги на руки.
— Порежешь ноги, — побранил он ее, осторожно положил на кровать и постарался собрать с пола осколки. — Нужно что-то делать с твоими нервишками, Янки. Для человека, который так много вкалывает, твои фокусы невыносимы.
Риви чувствовал ее любопытство, ее нетерпение, ее ярость. Так как Мэгги не могла видеть его лица, он ухмыльнулся.
— Не обращай внимания на мои нервы. Чего эта потаскушка хотела от тебя?
Риви продолжал собирать осколки.
— Затащила меня в комнату, сказав, что Дункан болен и все такое. Приходим туда, никакого Дункана. Она на меня набросилась.
— Я с нее шкуру спущу, с этой шлюхи! — зарычала Мэгги.
Риви осторожно сложил кусочки фаянса на крышку бюро и направился к двери.
— Пойду вниз за щеткой. Посиди на кровати, Мэгги, или обуйся: на полу могут быть осколки.
Мэгги сидела на коленях посреди кровати. В своей розовой ночной рубашке она была очень привлекательна.
— Я хочу, чтобы ты отвез меня в эту гостиницу, и я бы выдрала этой женщине ее космы. Немедленно!
Риви покачал головой и засмеялся, а когда он вернулся через несколько минут со щеткой, Мэгги, уставившись в потолок, лежала на постели.
— Ты просто выдумал всю эту историю, Риви Маккена, чтобы заставить меня ревновать.
Риви пожал плечами. Может, и лучше, что она не поверила. Ему не хотелось, чтобы Мэгги ввязывалась в драку с этой женщиной, и ей досталось.
— Ну, как скажешь, — ответил он.
— Полагаю, ты слишком устал, чтобы заниматься со мной любовью, — рискнула сказать Мэгги, пока Риви подметал пол. Он собрал маленькие кусочки фаянса и отнес их в мусорную корзину, стоявшую в углу у камина.
— Сегодня мне скорее следует высечь тебя, чем заниматься с тобой любовью.
Мэгги выпятила нижнюю губу.
— Тогда расскажи мне легенду про «Семь Сестер». Ты обещал мне еще в тот день, когда мы приехали, но так и не рассказал.
— Мне нужно вымыться, Мэгги. Кала согрела мне воду на кухне.
Мэгги упрямо молчала.
Риви в грязной одежде присел на край кровати и вздохнул.
— Однажды жили семь сестер эму…
— Эму?
— Такие большие птицы, — терпеливо напомнил он. — Ты должно быть видела их в зоопарке.
— А-а, — Мэгги кивнула, ожидая продолжения.
— Ну, — покорно продолжал Риви, — мужчины динго хотели взять их в жены. Сестры спрятались среди гигантской груды валунов, но их ухажеры оказались хитрее и сложили костер, чтобы выкурить сестер. У эму выросли длинные ноги, так что они очень быстро бегали, но они не смогли убежать от динго, которые преследовали их. Наконец они поднялись в небо и превратились в созвездие, которое теперь называют Семь Сестер.
Мэгги зевнула.
— А что случилось с динго? Они сдались?
Риви улыбнулся и поцеловал ее в лоб.
— И посрамили бы свой род? Конечно, нет. Они тоже поднялись в небо и стали Орионом.
— Бог мой, — сказала Мэгги, закрыв глаза.
— Я люблю тебя, — сказал ей Риви. Глаза его странно затуманились, а в горле запершило. Порой его переполняло чувство нежности к этой беспокойной женщине-ребенку.
