Едва Нэнси вышла из комнаты, сон мгновенно отлетел. Сегодня вечером Бэн наговорил много чего правильного, и она впервые за несколько недель к нему прислушалась.
Она соблазнила Бэна, потому что хотела получить его в мужья. И вот он здесь. Целых шесть недель. Почему она все еще злится на него? Он, конечно, благородный человек, но, несмотря на все клятвы, она еще не уверена в его любви. А ей хотелось, чтобы ее любили. Как любили мать и сестер.
Она обвинила его — обвинила несправедливо — в желании получить Фрайарсгейт. Но он никогда не стремился захватить ее земли. Мало того, неизменно относился к ней с приличествующим ее положению уважением. Он достойно выполнял свои обязанности управляющего, и люди полюбили его. Элизабет своими ушами слышала, как его называют хозяином. Почему же она не может его простить?
Ребенок снова толкнулся, и Элизабет, морщась от легкой боли, стала поглаживать живот, словно успокаивая дитя.
— Ты пошел в своего папу, юный Том, — тихо сказала она.
Она уже решила назвать сына в честь дяди, которого так любила. Старшие сестры добавили имя Томас к первым именам своих мальчиков: Генри Томас и Роберт Томас. Но ее сын будет Томасом Оуэном Колином. Она не знала свекра и вряд ли когда-нибудь узнает, но тот наверняка будет доволен, что первый внук носит его имя. А мать обрадуется, поняв, что Элизабет чтит память отца, которого ни разу не видела.
Продолжая гладить живот, Элизабет пыталась представить, на кого будет похож ребенок: на отца или на нее?
Наконец ее веки снова отяжелели. Она заснула. А в соседней комнате Бэн не мог сомкнуть глаз. На тот короткий момент, когда он нес жену по лестнице, она слегка расслабилась и прижалась белокурой головкой к его плечу. Гнев ее словно растаял, и Элизабет, которую он так любил, доверчиво лежала в его объятиях. Как он был счастлив! Хорошо бы так было всегда! Хорошо бы их прежние отношения вернулись. Он сделает все, чтобы этого добиться. Но найти разгадку головоломки, имя которой "Элизабет", вовсе не так легко.
Он еще долго ворочался, прежде чем заснуть. В конце мая во Фрайарсгейт приехала Розамунда, собиравшаяся присутствовать при родах младшей дочери, и поразилась, увидев, каким огромным стал живот Элизабет. А щиколотки бедной девочки ужасно распухли.
— Ты не должна целыми днями быть на ногах, — мягко упрекнула Розамунда свою дочь.
— У меня полно работы, мама. Ты это знаешь, — раздраженно бросила Элизабет.
— Бьюсь об заклад, что твои счетные книги в порядке, ягнята пересчитаны, шерсть и сукно отправлены в Голландию, а на полях дружно взошли посевы. Ты со всем прекрасно справляешься, Элизабет, но помни: тебе скоро рожать. Нужно хоть немного позаботиться о себе. Я видела Эдмунда. Он достаточно оправился и может немного помочь. И Мейбл слышать не желает, чтобы ты рожала без нее. Неужели Бэн ничего не делает, чтобы облегчить тебе жизнь?
— Бэн — превосходный управитель, — неожиданно для себя сказала Элизабет. — Он трудится с рассвета до заката. У меня еще не было лучшего помощника.
— Счастлива это слышать, — усмехнулась Розамунда. — Значит, между вами больше нет вражды?
— Я бы очень этого хотела, но не могу его простить, — помолчав, призналась Элизабет.
Розамунда покачала головой:
— Впервые вижу такую глупую девчонку, как ты, дочь моя. Неужели ты совсем меня не слушаешь?!
— Если бы он только перестал оправдываться, ма, — заскулила Элизабет.
— Во всем этом есть и моя вина, — вздохнула Розамунда. — Слишком редко я бывала дома, пока ты росла. Тебе не понравился Клевенз-Карн. Вот я и позволила тебе вернуться во Фрайарсгейт, под крылышко Мейбл. Мне не следовало этого делать. Ты чересчур независима, Элизабет.
— Но ты тоже была независима, — запротестовала Элизабет.
— Да, но я знала, как при необходимости отступить с честью. В отличие от тебя. Так вот, дочь моя, вы с Бэном должны помириться. А теперь скажи, как ты себя чувствуешь?
— Иногда мне кажется, что это никогда не кончится, что больше я никогда не увижу собственных ног и не смогу спать на боку, — призналась Элизабет.
— Знаю, — со смехом посочувствовала Розамунда.
— Ни один из твоих детей не был таким большим. Я в этом уверена.
— Бэн сам крупный мужчина. Но я буду с тобой, и все обойдется, — пообещала Розамунда.
— Я так рада, что ты здесь, мама! — воскликнула Элизабет.
— Я тоже, Бесси, и не смей меня одергивать. В моем сердце ты навсегда останешься Бесси! — улыбнулась Розамунда.
Розамунда с досадой наблюдала, как нервно развиваются отношения между Элизабет и Бэном. Говоря по правде, она восхищалась терпением своего зятя, который молча сносил все нападки жены. Несколько раз она едва не поссорилась с дочерью, но, понимая, что это лишь ухудшит ситуацию — Элизабет решит, будто мать перешла на сторону Бэна, — старалась прикусить язык. Раньше она считала, что это с Филиппой трудно договориться во всем, что касается замужества, но Филиппа оказалась просто ангелом в сравнении с младшей сестрой. Кроме того, у Филиппы была цель, и, достигнув ее, она успокоилась. Бэнон никогда не противилась браку. Она нашла своего Невилла и была счастлива ролью жены и матери.
— Ты любишь Бэна? — спросила Розамунда дочь как-то днем, когда они сидели в саду за домом.
Розы уже начали цвести, и в воздухе разливался их аромат.
— Думала, что люблю, — вздохнула Элизабет. — Я не легла бы с ним, если бы не любила.
Она провела рукой по животу.
— Но сейчас ты его любишь? — допытывалась Розамунда.
— Не знаю.
— Либо ты любишь его, либо не любишь, — нетерпеливо бросила Розамунда. — Тебе лучше хорошенько над этим подумать, Элизабет. Одного наследника для Фрайарсгейта недостаточно, и тебе не мешало бы делить постель с мужчиной, которого ты любишь.
— Наконец я начинаю понимать Филиппу, — заметила Элизабет.
Розамунда, ничуть не оскорбившись, рассмеялась:
— Ее нежелание заниматься Фрайарсгейтом пошло тебе на пользу. Ты питаешь такую же страсть к Фрайарсгейту, как и я в свое время. И все-таки подумай над тем, что я сказала. Мой первый муж был крепким парнем, и все же его унесла оспа. А детская жизнь так хрупка!
— С моим ребенком будет все в порядке. Он большой ленивец и не торопится выйти из материнского чрева. Но если он не родится в ближайшее время, я с ума сойду. Что же до желания иметь еще одного… гм… мне просто некогда об этом подумать.
— Бэн хороший человек, — заметила Розамунда.
— Знаю, — кивнула дочь.
Прошло несколько дней. Розамунда считала, что уже настал срок родить, но схватки все не начинались.
