– Меня учили, когда я еще была маленькая, – гордо ответила Фиона.
– Никогда нельзя быть ни в чем уверенным с вами, принцессами. Ладно, я раздобуду для тебя ткацкий станок, – Сорли беззлобно усмехнулся и вышел из сарая.
Вздохнув, Фиона вернулась к своим делам по хозяйству. Отчаяние охватило ее, когда она подумала о домотканом полотне и кипах шерсти, которые хранились в кладовых у Мины. Чтобы наработать такое количество, домашние Мины трудились бог знает сколько времени не разгибаясь, а теперь все это богатство превратилось в пепел! Будь прокляты придумавшие войну, подумала она.
Как и предсказывал Сорли, Сигурд возвратился уже на следующий день; Фиона поняла это по буйным крикам, проникшим сквозь тонкие стены сарая. Выйдя наружу, она с замиранием сердца наблюдала, как новый ярл со своими дружинниками въезжает в поселение. Женщины и дети, рабы и издольщики сбежались, чтобы приветствовать его криками, и которых отчаяние смешивалось с надеждой.
Сперва Сигурд холодным кивком приветствовал жену, а потом нежно обнял бросившихся к нему детей. Враждебность Фионы на какое-то время улетучилась, когда она увидела, какие сильные чувства отразились на обычно бесстрастном лице воина: этот человек питал откровенную слабость к своим детям и, она была уверена, вознес молитвы Одину за их спасение.
Отпустив женщин, детей и рабов, Сигурд принялся допрашивать мужчин, которых оставил охранять поселок. Спрятавшись за одним из амбаров, Фиона с замиранием сердца наблюдала за происходящим, в то время как Бродир повторял свои обвинения. Сигурд какое-то время молча слушал; потом он прервал своего воина резким движением руки и повернулся к напарнику Бродира, Утгарду.
Фиона даже задержала дыхание, пытаясь не пропустить ни одного его слова. В ночь пожара Утгарда так и не нашли, но на следующий день он сам приковылял в поселок и рассказал, что кто-то ударил его по голове, связал и оттащил в расположенный неподалеку лесок.
Хотя Фиона сама видела синяки у викинга на запястьях, ей показалось очень странным, что нападавшие не убили его.
В конце разбирательства вперед снова выступил Бродир, который на этот раз рассказал не менее странную историю: он заявил, что в выпитое им вечером пиво было что-то подмешано, так что он сразу же заснул и проснулся, только «услышав крики этой ведьмы». Слушая его, Фиона никак не могла понять логику своего гонителя: неужели он и в самом деле считает, что, свалив вину на нее, спасет себя от гнева Сигурда?
Когда последним заговорил Сорли, Фиона принялась молиться про себя, чтобы надсмотрщику удалось убедить нового ярла в ее невиновности. Она знала, что Сигурд уважает старого воина и скорее прислушается к его доводам, чем к безумному бреду полусумасшедшего.
Пока Сигурд слушал рассказ Сорли, его громадные кулаки непроизвольно сжимались и разжимались. Наконец он заговорил. Фиона услышала, как над собравшейся толпой разнесся его густой бас:
– Приведите сюда женщину.
Дрожа всем телом, девушка вышла из-за скрывавшего ее строения и медленно двинулась навстречу своей судьбе.
Пока она приближалась, Сигурд молча следил за ней; взгляд его был полой ненависти. Фиона расправила плечи и вскинула голову – теперь она снова была похожа на настоящую принцессу. Как она хотела сейчас иметь на плечах что-нибудь более изысканное, чем замызганное платье, которое носила на тинге, – но тут уж ничего нельзя было поделать.
Приблизившись, Фиона слегка поклонилась.
– Приветствую тебя, ярл, – произнесла она звонким голосом.
Глаза Сигурда, более темные, чем у брата, с пренебрежением скользнули по ней. Фиона догадалась, что он прекрасно понимает, сколь мала и хрупка она по сравнению с ним, овечка перед громадным волком.
– Фиона из Дунсхеана, ты обвиняешься в предательстве и убийстве, – прогремел над толпой зычный голос ярла.
Фионе показалось, что сердце ее на мгновение остановилось, но все же она не отвела взгляда.
– Сорли утверждает, что ты невиновна, – продолжал Сигурд, – и, несмотря на то, что ты постыдно использовала моего брата, я должен признать, что ты была добра к нашим женщинам и детям. Я не верю в то, что ты хотела убить мою семью, мирно спящую в своих постелях.
Фиона с трудом перевела дыхание.
– Но, – глаза ярла грозно сверкнули, – так мне будет проще убрать тебя со своего пути, и я не могу сказать, что мысль о твоей смерти огорчит меня. Ты причинила мне много хлопот, и еще больше – моему брату. Сейчас Утгард отправился в путь, чтобы известить Дага о смерти его дяди. За эти два дня я решу, как мне лучше приветствовать брата – представив ему тебя живой или мертвой.
При этих словах голова Фионы закружилась, и она без чувств рухнула на землю.
– Ничего не слышно про Дага?
В ответ Бреака только вздохнула, и Фиона, отвернувшись, снова начала мерить шагами маленькое строение. Каждая клеточка ее тела была напряжена – в любой момент мог появиться Сигурд, чтобы возвестить ей свой окончательный приговор.
С тех пор как Утгард выехал в поселение Скирнира, прошло целых два дня, не мог же Даг отказаться прибыть на похороны своего дяди! Если это все же случится, Сигурд непременно предаст ее смерти.
– Погода все больше портится, – заметила Бреака, – и это может стать причиной задержки. А вдруг Даг уже уехал и Утгард его не застал?
– Уехал куда? – Фиона резко повернулась к Бреаке. – Если погода ненадежная, зачем вообще куда-то ехать? Я боюсь худшего – Даг вообще откажется прерывать свои переговоры. Возможно, он даже не представляет, какая мне грозит опасность.
– По-моему, лучше тебе перестать мучить себя: Даг непременно скоро будет здесь; он оскорбил бы Кнорри, не появившись на его похоронах. Такова воля норвежских богов, и никто не имеет права пренебречь ею.
– Но даже если он поспеет вовремя – удастся ли ему уговорить Сигурда оставить меня в живых? – Фиона закусила губу. – Сигурд не понимает, что связывает Дага со мной, – он считает, что я околдовала его брата; а еще он ненавидит меня за то, что якобы это я уговорила Дага отправиться в Ирландию.
– И все-таки Даг обязательно вернется и договорится с Сигурдом. – Бреака упрямо тряхнула головой.
Остановившись, Фиона опустилась на стул.
– Как бы я хотела, чтобы ты оказалась права! И все же с каждым часом у меня остается все меньше надежды.
Неожиданно в комнату вбежал Аеддан.
– У меня есть новости! – воскликнул юноша, едва переступив порог.
– Что-то случилось? – голос Фионы задрожал.
– Утгард вернулся.
– И Даг тоже с ним?
Аеддан отрицательно замотал головой. Фиона потупилась и отвернулась.
– Расскажи нам все, что ты слышал, – потребовала Бреака. – Даг отказался вернуться?
