Розанна наслаждалась его умелыми ласками. Когда вожделение ее достигло предела, она хрипло простонала:
— О, Рэвенспер, пожалуйста… — и изогнулась ему навстречу.
— Розанна, посмотри мне в глаза! — потребовал он. — Я знаю, чего ты ждешь от меня, но не собираюсь брать тебя, как продажную женщину. Признайся, ведь ты любишь меня?
— Нет! — воскликнула она, по-прежнему не желая признать его власть над собой.
Он провел своим огромным членом меж ее ног.
— Ведь ты хочешь этого, не так ли?
Она всхлипнула, подавшись ему навстречу.
— Нет! — сказал Роджер, когда она протянула руку, чтобы направить возбужденный член в глубину своего лона. — Ведь если ты, не любя меня, тем не менее расточаешь мне ласки и принимаешь мои, то чем же ты лучше самой заурядной шлюхи?! Душа твоя холодна, но тело горит в огне вожделения! Скажи, разве ты хочешь, чтобы я овладел тобой, как куртизанкой, торгующей своими ласками?
— Нет, нет, Рэвенспер! — взмолилась она.
— Меня зовут Роджер!
— Рэвенспер! — упрямо повторила она.
— Черт тебя побери, бессердечное создание! — взорвался он. — Я-то думал, ты хоть немного любишь меня!
В голосе его звучала такая горечь, что Розанна не выдержала. Из глаз ее заструились слезы. Раскрыв ему объятия, она воскликнула:
— О, Роджер, я люблю тебя! Прежде я никогда не думала, что смогу любить так неистово, так горячо и страстно!
Роджер пережил счастливейшую минуту в своей жизни, ибо любовь Розанны была его самой заветной мечтой с тех самых пор, как он впервые увидел ее. Тела их соединились, и оба пережили блаженнейший экстаз, равного которому ни он, ни она не испытывали никогда прежде.
Потом они лежали, тесно прижавшись друг к другу, и Роджер, поглаживая ее по голове, вполголоса проговорил:
— О, моя ненаглядная Розанна, если бы ты знала, как я люблю тебя!
Розанна чувствовала себя не просто бесконечно счастливой. Она знала, что рядом с Рэвенспером ей некого и нечего бояться, что она надежно защищена от всех бед и невзгод. Никогда еще не ощущала она такого блаженного покоя и умиротворения. Ей стало казаться, что встреча с ним была предопределена еще до ее рождения, что единственное ее предназначение на земле — любить его и быть любимой им.
— Я чуть не сошел с ума, когда обнаружил, что ты освободила Фитцхью и что обоих твоих коней не было в конюшне, — прошептал Роджер. — В первую минуту я подумал, что ты сбежала вместе с ним!
— Прости меня, Роджер! Мне не следовало освобождать его! Твои подозрения оправдались: он и вправду был замешан в заговоре против короля! Но я так боялась, что ты лишишь его жизни из-за меня! Разговоры об измене королю я считала просто выдумкой!
Роджер провел пальцами по ее нежной шее:
— Я ревновал тебя к этому негодяю, хотя и понимал, что ты не могла всерьез увлечься им, ведь тебе просто хотелось поиграть в любовь со смазливым юнцом.
— Наверное, я казалась тебе глупой маленькой вертихвосткой!
Роджер смущенно усмехнулся:
— А я боялся, что кажусь тебе старым дураком, по уши влюбившимся в молоденькую девчонку!
— Давай поскорее уедем отсюда! Мне так не терпится увидеть Рэвенспер!
— Завтра, моя радость. Надеюсь, мне удастся уговорить Неда отпустить нас.
— Я не смогу заснуть при таком ярком свете! — сказала Розанна и, выскользнув из постели, принялась задувать свечи. При виде ее прелестной фигуры, окутанной прядями спускавшихся до колен волос, Роджер почувствовал, как на глаза его навернулись слезы восхищения.
Они пробудились от сна в одно и то же мгновение.
— Можно мне поцеловать тебя? — спросил Роджер, с любовью глядя в глаза Розанны.
— А знаешь, — призналась она. — Когда ты вчера вошел в гостиную королевы, я подумала было, что ты меня поколотишь!
— Разве я осмелился бы поднять руку на монахиню? — пошутил он.
— К тому же — беременную! — в тон ему добавила Розанна.
Лицо Рэвенспера при этом известии приобрело суровое, мрачное выражение, в глазах его мелькнул неподдельный ужас.
— Нет! Скажи, что ты пошутила, Розанна! — воскликнул он охрипшим от волнения голосом.
Розанну обескуражила его реакция на это радостное известие. Она так надеялась сделать ему приятный сюрприз, но вместо этого привела его в смятение. Глаза ее наполнились слезами. Выходит, ее любимый и любящий муж вовсе не желал, чтобы она подарила ему ребенка!
— Черт бы тебя побрал, Рэвенспер! Неужели ты не мог хотя бы сделать вид, что рад этому?! Ведь это наш с тобой ребенок!
— Розанна… — начал он.
— Не говори ничего! Не смей ко мне обращаться! — крикнула она.
Ее тон показался ему донельзя обидным. Ведь он хотел объяснить ей, почему его так напугало известие о предстоявших ей родах, а она не дала ему говорить!
Розанна, сердито сопя, размышляла о странном поведении мужа. Она могла приписать его неудовольствие в связи с грядущим прибавлением семейства лишь одной причине: он наверняка решил, что отцом ребенка является сэр Брайан!
— Как ты мог заподозрить меня в неверности?! — с негодованием воскликнула она.
— Мне такое и в голову не приходило, пока ты сама не заговорила об этом!
Поднявшись с постели, он схватил со стула свою одежду и вышел в соседнюю комнату.
На следующую неделю в Вестминстере было намечено множество торжественных церемоний, но Роджер, уединившись с королем, упросил того позволить им с женой немедленно отбыть к себе домой.
— Я-то тебя прекрасно понимаю! — заявил Нед. — Но вот Елизавету это может рассердить!
— Пойми, я считаю, что лучше увезти отсюда Розанну, пока ее величество благоволит к ней. Не приведи Господь, королева узнает о том, что она — твоя дочь. Представляешь, к какому скандалу это может привести?
Король испустил глубокий вздох и мрачно проговорил:
— Ее сейчас занимает другое. Она охвачена жаждой мести и не дает мне проходу с требованиями о казнях, конфискациях и прочих карательных мерах! Кстати, мне нужен твой совет, Роджер. Нортумберленд, брат Уорика, остался верен мне, несмотря на угрозы и всевозможные посулы этого интригана. Я считаю своим долгом вознаградить его. Но Елизавета полагает, что мне ни в коем случае не следует этого делать. Признаться, я не знаю, как поступить.
— Возведи сына Нортумберленда в герцогское достоинство. Таким образом ты отблагодаришь самого Нортумберленда и сможешь избежать упреков королевы.
Король кивнул. Совет Роджера явно пришелся ему по душе.
— Я намерен передать брату Елизаветы Энтони титул ее покойного отчима лорда Риверса.
— Ты арестуешь Джорджа? — внезапно спросил Роджер.
Эдуард, нахмурившись, покачал головой в ореоле рыжих кудрей:
— В застенке его непременно лишат жизни. Я не желаю быть причастным к смерти родного брата. Да, он предал меня, но я не стану преследовать его за это. Пусть наказанием ему служит всеобщее презрение!
