— И я, кстати, подумал, что, учитывая необычность сложившегося положения, чем скорее мы осуществим наши супружеские отношения, тем лучше. Это сделает их… скажем, окончательно неуязвимыми. Предположим, твой отец, караулит у гостиницы, поджидая тебя. Ведь, насколько я понимаю, время твоего венчания с Паркер-Ротом еще не наступило?
— О да. Ты прав.
Грейс бросила опасливый взгляд на дорогу, схватила Дэвида за руку и чуть ли не бегом повлекла его к гостинице.
Такая прыткость новобрачной пришлась Дэвиду весьма по душе.
Сердце у Грейс билось так же бурно, как в ту минуту, когда она вылезала из окна своей спальни. Отец не успел выдать ее замуж за Джона. Она уже замужем. Но Дэвид прав: самое лучшее — стать женой по-настоящему.
Когда они подошли совсем близко к гостинице, Грейс надвинула как можно ниже капюшон плаща, чтобы скрыть лицо. Она предпочитала, чтобы никто из слуг не распознал ее в то время, как она будет пробираться по черной лестнице в комнату, которую занимает мужчина. О Господи, что она делает?
Грейс остановилась, но Дэвид рывком распахнул дверь и повел Грейс за собой по узкой лесенке в коридор и затем к своему номеру. Грейс проскользнула внутрь, Дэвид последовал за ней, захлопнул дверь и запер на замок.
Слава Богу! Грейс с облегчением вздохнула. Наконец-то она…
Тут ее взгляд обнаружил кровать, и сердце у Грейс снова бурно забилось.
— Не надо нервничать, Грейс, — произнес Дэвид.
Он расстегнул ее плащ и снял с нее.
— И н-не думаю н-нервничать. — Она отступила в сторону, едва плащ оказался в руках у Дэвида. — Ну, м-мо-жет, немного.
Она ужасно выглядит! Надо было не пожалеть времени и надеть корсет. О чем только она думала? Теперь вот ее большие груди обвисли и трепыхаются самым возмутительным образом. А волосы, освободившись от шпилек, растрепались.
— У меня нет ночной рубашки.
Дэвид расхохотался.
— Грейс, милая, рубашка будет только мешать.
— Правда?
Он кивнул и начал расстегивать ее платье.
— Что ты делаешь?
Губы его медленно сложились в улыбку, а глаза вспыхнули огнем.
— Я делаю тебя полностью, совершенно, очаровательно голой.
— Ой! — Грейс вырвалась от него. — Это не столь уж хорошая мысль.
Он последовал за ней через всю комнату.
— Наоборот, мысль просто замечательная. Блестящая! — Он снова улыбнулся. — Мысль, которую я лелеял наяву и во сне с тех самых пор, как впервые увидел тебя в бальном зале Олворда.
— Ты еще насмехаешься!
О Боже, его улыбка. Грейс ощутила знакомую пульсацию внизу, между ног.
— Прекрати!
— Что прекратить?
— Не смотри на меня так! У меня от этого что-то дергается в животе.
— Серьезно?
Дэвид посмотрел на ее живот.
Грейс прикрыла его руками. Слава Богу, платье еще на ней.
— Серьезно.
— Видишь ли, я считаю, что это хороший знак.
Он больше не трогал ее и занялся собственной одеждой. Для начала швырнул куда-то в угол пальто и смокинг, потом взялся за жилет.
— Что ты делаешь?
— Я решил, что ты чувствуешь себя неловко оттого, что я полностью одет, и намерен уравнять позиции.
Жилет и галстук улетели все в тот же угол, после чего Дэвид расстегнул ворот рубашки.
— А, так ты думаешь… я имею в виду… то есть ты уверен, что это разумно?
Дэвид поднял бровь:
— Подожди минутку.
Он снял рубашку и отбросил прочь.
У Грейс пересохло во рту. Сердце словно остановилось, зато в нижней части тела движения хватило бы на два сердца. Она ухватилась за спинку стула в страхе, что колени подогнутся, и она шлепнется на пол.
Дэвид прекрасен. Мускулистые руки, а плечи такие широкие и мощные, что просто удивительно, как на них налезало пальто. Широкая грудь покрыта золотистыми волосами. Неужели они такие мягкие, какими кажутся на вид?
— Тебе нравится то, что ты видишь?
— Хм-м.
Он вдруг подошел к ней настолько близко, что она могла до него дотронуться. Грейс положила руку Дэвиду на грудь. Да, волосы были мягкими, но тело — твердым, как нагретый солнцем мрамор.
— Так позволь и мне полюбоваться.
Он потянулся к ее платью.
— Нет. — Грейс — не без сожаления — прижала руку к корсажу платья. — Ты не захочешь любоваться. Я слишком большая.
Дэвид прищурился, глаза его вспыхнули еще ярче.
— Ты не можешь быть слишком большой.
Грейс покачала головой. Что мужчины понимают?
— О да, я просто… огромная. Не похожа на леди.
Грейс заметила, что Дэвид судорожно сглотнул, и голос его показался ей почти незнакомым, когда он произнес:
— Грейс, послушай. Мне нравятся большие. Люблю огромных, представь себе…
Он рассмеялся.
— Но ведь считается, что истинная леди должна быть маленькой и хрупкой.
Он округлил глаза и отступил на шаг.
— Посмотри на меня. Разве я выгляжу маленьким и хрупким?
Грейс посмотрела на Дэвида. Он был великолепен — большой, очень большой от самой макушки до широких плеч, широкой мускулистой груди, плоского живота и… и…
Грейс покраснела. Под ширинкой брюк у Дэвида обозначился многозначительный и весьма заметный бугорок…
— Н-нет. Ты не м-маленький.
— Разумеется, нет. И не хочу обладать маленькой женщиной. Я мог бы ее покалечить. Мне нужна… то есть я хочу крупную женщину. Тебя, Грейс. Я хочу тебя.
Он положил руки ей на плечи.
— Не прячься от меня, Грейс. Я хочу видеть, просто умираю от желания увидеть тебя всю.
Он говорил, слегка задыхаясь от волнения, а руки его тем временем двигались, стягивали платье с ее плеч.
— Прошу тебя, позволь мне смотреть на тебя, дотрагиваться до тебя… — Руки его опускались все ниже. — Позволь мне отведать тебя, насладиться тобой.
Как она могла отказать ему? Ее собственное тело жаждало его до боли. Она хотела его так же сильно, как он хотел ее, а может, и сильнее. Это было помешательство, неизлечимая болезнь…
Быть может, Дэвид и есть лекарство от ее недуга.
— Да, — только и прошептала она, когда платье соскользнуло с ее плеч на талию.
Грейс услышала, как Дэвид со свистом втянул воздух; почувствовала, как соски ее отвердели и приподняли тонкую ткань нижней рубашки.
А потом и рубашка сдвинулась вниз, на талию.
— Боже, Грейс, как ты красива!
— Нет, я…
Дэвид ласкал ее груди, гладил их с нежностью. Кончиком пальца обвел кружком один сосок.
О, как он смотрел на нее!..
Грейс замерла, не смея пошевелиться. Груди ее сделались невероятно чувствительными.
Дэвид тронул большим пальцем отвердевший сосок.
— Ой!
— Тебе нравится? — пробормотал Дэвид.
