– Но… ты же забрал свое кольцо, – сказала она. – Я думала…
Джеймс покачал головой:
– Нет-нет. Мы женаты, и я тебя не отпущу. – Джорджетт открыла рот, но он еще не все сказал. – И выбор был за тобой. Не забывай об этом, когда будешь злиться на меня и искать ночной горшок, чтобы сорвать на мне злость. Ты меня выбрала. Так что пеняй на себя.
Улыбка озарила ее лицо. Серые глаза, блестящие от слез, пристально вглядывались в него. И он тотчас почувствовал шевеление в причинном месте. Невероятно, но факт!
– Но как же… – Она умолкла; у нее перехватило дыхание.
А Джеймс достал кольцо-талисман из кармана брюк, опустился на колени перед кроватью и надел его ей на палец.
– Мы только что консуммировали наш брак. Очень приятно познакомиться, миссис Маккензи.
Он взял ее холодную негнущуюся руку и поцеловал.
– Это кольцо моей бабушки, дорогая. Теперь ты понимаешь, почему я попросил тебя вернуть мне печатку. Пришло время вспомнить, что я Килмарти, и делать то, что должен делать мужчина моего рода.
– Даже не знаю, что сказать… – призналась Джорджетт. Слезы, что стояли в ее глазах, теперь полились ручьем. – Разве что… Я согласна.
Джеймс тихо засмеялся, целуя ее запястье.
– Ты с этим немного запоздала. Теперь ни один суд в Шотландии не сможет аннулировать наш брак.
Она улыбнулась: возможно, немного стыдливо, но скорее с облегчением.
– Я знаю, что твой дом – в Англии, – продолжал он, торопясь уладить вопросы, которые, впрочем, считал второстепенными. – Так что мы можем переехать в Лондон, как только я заработаю достаточно денег.
– Деньги?.. Тебе не хватает денег?..
Взгляд его упал на столик с лежавшим на нем бумажником. Бумажник был легче, чем ему хотелось бы, но даже этой суммы могло хватить для начала.
– Я думаю, мне понадобится месяцев шесть, от силы год, чтобы заработать достаточно денег и начать практику в Лондоне. – Он перевел взгляд с кошелька на Джорджетт. – А до той поры нам придется пожить здесь. Ты ведь не имеешь ничего против? Мы могли бы пожить в Килмарти, у моих. Или, если захочешь, снимем маленький домик недалеко от города. Как скажешь, так и будет. Лишь бы ты была счастлива.
Она смотрела на него в растерянности.
– Ты… Ты разве не знаешь?..
Джеймс замер, внезапно почувствовав себя очень уязвимым.
– Что я должен знать?
Джорджетт простодушно улыбалась ему.
– Я богата, Джеймс.
Брови его поползли на лоб.
– Богата?
Она кивнула:
– Да, разумеется. Как ты думаешь, почему я предложила тебе двести фунтов за то, чтобы без проволочек уладить вопрос о признании брака недействительным?
Джеймс не ожидал такого поворота.
– Я не знал, что ты располагаешь деньгами. Считал, что ты выдумываешь.
– Зачем мне выдумывать?
Джеймс только сейчас заметил, что все еще сжимает ее руку.
– Еще не такое придумаешь, если тебе грозят тюрьмой.
Джорджетт широко улыбнулась:
– А тебе не приходило в голову спросить себя, почему Рандольф так стремился на мне жениться?
– Ну… Ты красивая женщина, – пробормотал Джеймс. – Любой мужчина захотел бы на тебе жениться.
Джорджетт покачала головой:
– Не я ему была нужна, Джеймс, а мое состояние.
Он судорожно сглотнул. Ему вдруг стало не по себе. Особенно страдала его гордость.
– Сколько у тебя?.. – с усилием прошептал он.
– Столько, что Рандольф Бартон решил тебя убить, чтобы расчистить себе путь.
Джеймс тяжело вздохнул. Да-а, такого поворота он никак не ожидал. Он не искал богатую невесту и не хотел жениться на приданом и теперь начал сомневаться, что поступил правильно, закрыв для нее и для себя путь к отступлению. Все было проще, когда единственным решающим фактором была любовь. Или ее отсутствие.
– Я не хочу твоих денег, Джорджетт.
Она подалась к нему и коснулась обнаженной грудью его груди.
– Я знаю, – прошептала она. – Именно по этой причине я хочу поделиться ими с тобой.
«Как хорошо», – подумал Джеймс, имея в виду их физический контакт. Что же касается ее слов, то у него, кажется, появилась идея (из-за окна снова доносилась музыка и слышались одобрительные крики веселившихся горожан)…
– Я сам хочу зарабатывать, – заявил Джеймс. – Мы положим твои деньги в трастовый фонд – так, чтобы они были твоими, только твоими.
Джорджетт вздохнула с некоторым раздражением.
– Но я могу их тратить так, как сочту нужным.
– Конечно.
Она вдруг улыбнулась:
– Тогда я хочу купить для нас с тобой дом. Мне же надо где-то поселить свою горничную. – Джорджетт снова улыбнулась. – И моего котенка. Боюсь, мистер Макрори будет на этом настаивать. – Она поднесла руку к виску, потом воскликнула: – Да, и собаку тоже! Сегодня я приобрела и собаку. Возможно, ты еще об этом не знаешь.
Джеймс ухмыльнулся и пробормотал:
– А вы не теряли времени даром, миссис Маккензи. – Он поцеловал жену в лоб. – Мы сделаем все, что ты захочешь. Мне все равно, где жить, главное – мы будем вместе.
В глазах Джорджетт появился похотливый блеск. И теперь Джеймс точно знал: сколько бы им ни отмерила судьба, ему никогда не наскучит наблюдать ее превращение из чопорной мисс в тигрицу.
Она провела пальцами по той части его тела, которая в данный момент интересовала ее больше всего, и с лукавой улыбкой спросила:
– Ты чувствуешь себя в силах продержаться еще часок-другой? Если да – то у меня есть очень сильное желание потанцевать с моим новым мужем.
Едва Джорджетт это сказала, как оркестр за окном заиграл шотландскую джигу.
Джеймс помог жене подняться, зашнуровал на ней корсет и застегнул все мелкие пуговички лифа с проворством опытной горничной. Внезапно он поймал себя на мысли, что с удовольствием будет одевать Джорджетт и с еще большим удовольствием раздевать потом.
Через некоторое время она стояла рядом с ним, полностью одетая. Приподнявшись на цыпочки, Джорджетт поцеловала мужа, а тот с улыбкой подумал: «Спасибо тому, кто изобрел ночные горшки. Без горшка, пожалуй, конец был бы совсем другой».
Люди на улице даже не думали расходиться – веселье было в самом разгаре. Уши закладывало от грохота, а жар от праздничного костра проникал, казалось, во все поры; лицо Джорджетт горело от этого жара. И куда бы она ни посмотрела, повсюду были танцующие пары. Мужчины и женщины обнимали друг друга в танце. И целовались.
И на сей раз Джорджетт среди всех этих людей чувствовала себя как дома.
Крепко схватив Джеймса за руку, она потащила его сквозь толпу к деревянному помосту для танцев. Когда же они взошли на него, он низко поклонился ей и сказал:
– Миссис Маккензи, – в глазах его плясали озорные огоньки, – вы не окажете чести своему мужу, станцевав с ним вальс?
