Швейцарец, зная, что герцог входит в число ближайших друзей короля, низко поклонился и пропустил всех троих, причем на Флориса с Адрианом поглядел с глубочайшим презрением. Флорис почти не сознавал, что проходит по королевской спальне, где суетились слуги, приводя комнату в порядок после церемонии утреннего выхода. Герцог любезно пояснил молодым людям:
— Это пэрадная спальня, она принадлежава и великому королю. Он, впрочем, здесь и скэнчался.
Адриан подумал:
«Просто невероятно. Этот человек, без всякого сомнения, ведет нас в тюрьму, а обращается с нами так, словно показывает дворец».
Несмотря на все свое смятение, Флорис заметил огромную кровать с балдахином, стоявшую на позолоченном возвышении. Жорж-Альбер захлопал в ладоши, но тут же, надувшись, прекратил, поймав яростный взгляд хозяина.
«Здесь спал Людовик XIV, великий король», — подумал Флорис, пытаясь обрести прежний энтузиазм. Но все оказалось тщетно: он чувствовал себя таким усталым, что с трудом держался на ногах. Последние силы уходили на то, чтобы не потерять достоинства в эти страшные минуты. Он не мог знать, что семнадцать лет назад в этой заброшенной спальне оказались Пьер с Максимильеной и что на этой постели он был зачат под грозовые раскаты. Не ощутив пока ровным счетом ничего, он просто шел следом за герцогом де Ришелье и искоса поглядывал на брата. Адриан, раздувая ноздри, обдумывал варианты бегства.
— Вот, господа, это кабинет Совета, — с прежней любезностью промолвил Ришелье. Пройдя через всю комнату, он открыл небольшую потайную дверь.
— Я иду первым, следуйте за мной.
Адриан огляделся. Кабинет Совета был пуст. Тогда он быстро взглянул на Флориса, и тот понял его сразу: нужно оглушить герцога и бежать из дворца. Однако герцог, словно бы прочитав их мысли, повернулся и сказал с очаровательной улыбкой:
— Не сэветую вам бежать, господа, это двужеское предупреждение. Впрочем, вы бы все рэвно не ушли дэлеко.
Спокойно закрыв за ними дверь, герцог направился в узкий коридор.
— Сейчас мы нэходимся в личных пэкоях его величества. Мне приказано отвести вас в дальний кабинет, где вам будет эбъявлена ваша участь.
Флорис и Адриан прошли через несколько небольших комнат, обставленных с изысканным вкусом; они не встретили никого из придворных, изредка попадались слуги. Флорису уже стало казаться, что это не Версаль, а замок богача, не склонного к излишней роскоши. Они оказались сначала в ванной, затем в гардеробной, в кабинете, где стены сверкали золотистой обивкой, в столовой, в прихожей, в рабочем кабинете, в спальне. Флорис подумал, что череда этих комнат не закончится никогда.
— Вот здесь его величество почивает, — сказал Ришелье.
— Но ведь мы только что побывали в спальне! — воскликнул Флорис, чувствуя, как у него начинает кружиться голова.
— О! Там король никогда не спит, — снисходительно пояснил Ришелье, — это парадная спальня. Фреро проводит в ней лишь несколько минут перед нэчалом утренней церемонии, а вечером заходит ненадолго также в соответствии с церемониалом.
Флориса и Адриана небрежный тон Ришелье приводил в негодование и одновременно изумлял — они никак не могли привыкнуть к тому, что короля называют Фреро.
Открыв еще одну дверь, Ришелье провозгласил:
— Перед вами дальний кабинет. Присэживайтесь и ждите.
Прежде чем Флорис с Адрианом успели открыть рот, герцог вышел, закрыв дверь на ключ. Комната, где оказались молодые люди, была совсем невелика: вдоль стен тянулись полки, уставленные пухлыми папками, из мебели наличествовали только письменный стол и несколько кресел. Единственный предмет роскоши — резное трюмо с большим зеркалом. В целом это походило на рабочий кабинет зажиточного нотариуса. Тщательно осмотрев комнату, Флорис с Адрианом переглянулись, озадаченные тем, как повернулось дело.
— Как ты думаешь, Адриан, что нас ожидает? — спросил Флорис, всегда полагавшийся на мнение брата в трудной ситуации.
— Знаешь, Флорис, — ответил с некоторым сомнением Адриан, — боюсь, что за нами пришлют мушкетеров, а уж они отведут нас в Бастилию.
— Да, я знаю, — печально отозвался Флорис, — скверно все вышло. Бедный Жорж-Альбер, я даже перестал на тебя сердиться! Подумать только, ведь мы надеялись, что письмо матушки принесет нам удачу!
Адриан обнял брата.
— Не будем терять надежды, Флорис. Если нас не разлучат, мы что-нибудь придумаем.
И братья расцеловались со слезами на глазах, ибо слова Адриана свидетельствовали о полном отчаянии. Когда же они разжали объятия, то увидели, что на них смотрит своим холодным взором король.
— Господа де Вильнев-Карамей, — произнес король своим странно хрипловатым голосом, — я должен поблагодарить вас, ибо вам удалось меня рассмешить, а это случается не часто.
Адриан с Флорисом низко поклонились, не в силах вымолвить ни единого слова от изумления.
— А теперь, господин граф и господин шевалье, — добавил король, занимая место за столом, — присядьте и поговорим.
— Сесть в присутствии вашего величества! — вскричал Адриан. — Никогда!
— Господа, за этой дверью все правила этикета отменяются. Нам нужно обсудить одно важное дело. А, вот и ты, бедная зверушка! Весь двор судачит только о тебе.
Жорж-Альбер, понимая, что король обращается к нему, приблизился, кланяясь и расшаркиваясь. Он напустил на себя робкий и смиренный вид. Король рассеянно потрепал обезьянку по голове.
— Садитесь же, господа.
Флорис и Адриан, еще раз поклонившись, исполнили распоряжение монарха. Втроем они напоминали неразлучных друзей, принадлежащих к одному кругу. Людовик XV некоторое время изучающе смотрел на братьев. На их юных лицах он читал мужество, верность, угадывая и невидимые следы слез, пролитых в минуту глубокой скорби после смерти Максимильены. Флорис же, вскинув голову с горделивым простодушием, смотрел на короля, а тот думал:
«Какой красивый рыцарь! Высок и, должно быть, очень силен, невзирая на изящное сложение. У него открытое честное лицо, а в глазах его брата светится острый ум».
Со своей стороны, Флорис с Адрианом изучали короля, который вблизи нисколько не был похож ни на насмешливого графа де Нобруба, ни на высокомерного монарха, увиденного ими в гостиной «Бычий глаз». В кругу близких ему людей король был чрезвычайно любезен и держался непринужденно, отнюдь не теряя при этом присущего ему благородства.
Нарушив наконец молчание, король промолвил:
— Господин граф, вы можете вручить адресованное мне письмо.
