Никто не стал с этим спорить.
— Ну, расскажите же, что с вами было! — обратилась к родителям Солей.
История была простая. Барби не потребовалось много времени, чтобы поведать ее…
Дождавшись, пока лодка с детьми скрылась из их глаз в водах пролива, Эмиль и Барби двинулись в глубь леса, надеясь встретить других беженцев.
— Или найти место, где я мог бы спокойно умереть, — вставил Эмиль. — Только твоя мать разве даст помереть спокойно?!
— Я знала: если отец помрет, то и мне не выжить, — продолжала Барби, покачивая ребенка. — И мы шли, шли, пока не стемнело. И увидели огонек…
Случайно или волей провидения они наткнулись на небольшой индейский поселок. Большая часть племени уже откочевала подальше от англичан. Остались только старые, малые да больные, не больше дюжины. Они тоже собирались уйти, а пока дожидались, когда срастется нога у одного молодого воина.
— Они нас приняли, — рассказывала Барби, — покормили, дали ночлег. Пуйона там не было, но все они понемножку знахарят. Они делали горячие припарки на папину рану, давали ему какой-то настой — в общем, когда этот молодец встал на ноги, папа тоже… Потом мы кочевали с ними вместе — до самого Сент-Джона. Затем они двинулись дальше в леса, а мы — вверх по реке. Спрашивали у всех встречных о вас. Наконец, в Сен-Анн узнали о вас. И вот благодаря господу мы снова вместе!
— Многие считают, что весной и сюда солдаты придут, — тяжело обронил Эмиль. — Говорят, что только под Квебеком можно надежно укрыться. Не знаю. Но главное: мы нашли вас. Может, и остальные найдутся…
Они замолчали. Было слышно только, как потрескивают головешки в костре. Солей посмотрела на мать: она так счастлива со своей первой внучкой! Улыбнулась. Жизнь снова обрела свою ценность. Это ли не чудо? А значит, можно надеяться и на другие чудеса.
* * *
За несколько тысяч миль отсюда, по ту сторону Атлантики, снялся с якоря корабль с грузами, предназначенными для американских колоний Англии. В его трюме находились Пьер и Анри. Несколько недель до Галифакса, потом многие месяцы опасными тропами через полуостров. Но цель была ясна — долина Мадаваски. Если кто-нибудь из их семьи уцелел, они найдут их там. Надо только постараться и не терять надежду.
* * *
Даниэль, Венсан, Жак и Андре стояли на берегу залива Фанди. Их корабль бросил якорь не в Аннаполисе, в гавани Сент-Джон: страшный шторм потрепал оснастку, и капитан решился зайти в порт, принадлежащий французам. Это была неслыханная удача. Стояла середина марта, весна еще не наступила, но они были счастливы. У Андре остались кое-какие деньги, так что можно экипироваться и подкормиться. А потом — вперед, на Мадаваску! Даниэль была уверена: она найдет своих. И у нее есть Андре!
* * *
Заплакал ребенок. Мадлен оторвала голову от подушки. Не хотелось вылезать из теплой постели, но ничего не поделаешь. Оказывается, он разметался во сне, а потом замерз. Она проверила, как Марк; мальчик спал, все в порядке. Взяла замерзшего малыша к себе; согревшись, он быстро уснул. Но у Мадлен сон пропал. Она лежала, глядя в темноту; в уголках глаз копились слезы, вот и потекли по щекам.
Да, верно: летом на Сен-Жане совсем неплохо: красный песок побережья, буйная поросль травы, кленовые рощи. Но зимой — такой холод! А тут еще этот поток беженцев — даже рыбы мало стало, не говоря уже о прочем. Не раз ей приходилось отдавать свою порцию детям, и все равно они глядят на нее голодными глазами, а Марк все чаще говорит ей одно и то же: "Есть хочется, мам!"
"Нет, не надо было нам сюда приходить, — думала она с какой-то безнадежной печалью. — Но Луи не виноват, он хотел как лучше. Хорошо хоть, что из Гран-Пре вовремя выбрались. И все-таки здесь нам долго не прожить. Конечно, скоро весна, Луи будет рыбачить, хотя это дело он любит меньше, чем копаться в земле. Наловит, на еду хватит, но ведь одной рыбой сыт не будешь, да и не только еда нужна. А здесь ничего не продать, не купить — все нищие…"
— Мадлен? Ты спишь?
Она виновато шевельнулась, не хотелось, чтобы Луи видел, что она плачет. Но он уже повернулся к ней, прикоснулся губами к ее мокрой щеке. Он не спрашивал ее, что случилось. Только мягко проговорил:
— Лед уже тает, скоро гавань откроется. Я говорил с Мишелем Дюперром насчет его лодки.
Мадлен дернулась.
— У нас нет денег, чтобы ее купить!
— Да нет, речь идет о том, чтобы он нас с собой захватил. Он отсюда уезжает. Мы тоже.
Сердце ее сжалось, то ли от страха, то ли от радостного ожидания.
— Уезжаем? Куда?
— Наверное, в Гаспэ. Мишель туда хочет. Мы с ним вначале вместе, а потом подумаем. Может, повыше, на Мадаваску двинем.
— Там наши… если спаслись! — Мадлен от радости села.
— Ложись! — ласково сказал ей Луи. — А то замерзнешь до смерти. Наверняка кто-то из наших перехитрил англичан. Разве можно представить себе, чтобы близнецы сдались? Глядишь, и найдем кого.
Она вся дрожала, когда он привлек к себе, сжал в объятиях. Но дрожала Мадлен не от холода.
— Когда? — спросила она. — Сколько у нас времени, чтобы собраться?
— Думаю, недели две-три. Много мы не сможем взять. Его баркас небольшой, а семья больше нашей.
Она радостно прижалась к мужу.
— Все равно — поедем!
И перед ней тоже зажегся огонек надежды.
* * *
Они добрались до долины Мадаваски в начале апреля. Весна здесь стояла поздняя, но в тот день солнце ласково пригревало, легкий ветерок доносил запах хвои, травы и чего-то еще медвяно-сладкого. В реке плескалась непотревоженная рыба, крупный олень без страха смотрел на них с опушки.
— Вон там! — Франсуа указал на то место, где стоял олень. — Там самое место для дома!
— Верно, — улыбнулась Солей с затаенной болью, ведь это же их с Реми место; оно никогда не станет настоящим домом для нее, пока его не будет здесь.
А пока что смыслом ее жизни стала Мишлен. Пережитые беды никак не сказались на ней; она быстро прибавляла в весе; внимание окружающих, особенно бабушки с дедушкой, судя по всему, ей очень нравилось. Эмиль с Франсуа принялись рубить бревенчатую хижину, а женщины занимались сбором всевозможных съедобных кореньев и трав.
Когда потеплело и весна окончательно вступила в свои права, мимо их заимки потянулись такие же, как и они, беженцы. С ними делились всем, что варилось в котле, — это было в основном то, что приносила охота, поскольку для овощей еще время не пришло.
Однажды Солей и Франсуа стояли рядом на берегу; они только что попрощались с очередной семьей, которая отправилась, вверх по реке. Когда их лодка скрылась за поворотом, Франсуа сказал со вздохом:
