– Я все улажу.
Она снова покачала головой:
– Ты однажды обещал, что, когда будем делать ставки за моими столами, будем играть по моим правилам.
Ему хотелось встряхнуть ее:
– Это не твои столы!
– Зато мои правила, – усмехнулась она и обратилась к Темплу: – Ваша светлость! Не окажете ли мне честь?
Темпл поднял палец к трижды сломанному носу и почесал кончик. От стола, за которым играли в хезед, донесся громкий наивный голос:
– Клянусь богом! Вот это выигрыш!
Каслтон. Простак Каслтон тоже посвящен в план! Да они просто спятили!
Кросс глянул на ухмылявшегося Темпла. Тот пожал плечами:
– Всем распоряжается леди.
– Леди заслуживает хорошей трепки.
– Ты этого не имеешь в виду, – бросила Пиппа, не глядя на него.
Он не имел, но какая разница?
– Я слышал, Найт не держит здесь много наличных, – продолжал трещать Каслтон. – Надеюсь, он выплатит мне деньги.
За столом воцарилось мгновенное молчание, пока смысл слов не дошел до игроков. После чего все ринулись получать выигрыш к кассам. Через несколько секунд в зале поднялись крики.
– Найт не может выплатить выигрыш!
– Забирайте деньги, пока не поздно!
– Не останьтесь с пустыми руками!
– Потеряете все, если не поспешите!
Столы вмиг опустели. Все рвались к кассам, где два перепуганных кассира колебались, не зная, как поступить.
Пиппа обдумала отход. Этого стоило ожидать, конечно. Кроссу следовало знать, что Филиппа Марбери поведет войну, как делала все, – блестяще. Он потрясенно уставился сначала на Пиппу, потом на Темпла. Тот хмыкнул, сложил руки на груди и промолчал.
Поразительно.
Она это сделала!
Она потрясающа.
Кросс поймал взгляд широко раскрытых от шока глаз Найта, прежде чем тот взглянул на Пиппу и ахнул, сначала узнавая ее, потом разражаясь бешенством.
Но владелец клуба не мог действовать в гневе, особенно когда был близок к потере всего, чего достиг. Он снова вскочил на стол:
– Джентльмены! Джентльмены! Вы у Найта! Мы не мошенники! И платим долги. Вернитесь к столам! Поиграйте еще!
Его широкая улыбка соблазняла.
Последовала пауза. Овцы повернулись к пастуху, и на какой-то момент Кросс подумал, что желание выиграть перевесит.
Но Каслтон спас всех. Громкий, обезоруживающий голос графа снова поднялся над толпой:
– Я бы предпочел получить деньги сейчас, Найт, и тогда буду твердо знать, что вы держите слово!
И давка у касс возобновилась. Мужчины кричали и толкались. Похоже, начинался мятеж.
Найт не сможет выплатить все выигрыши.
Они разорили его.
Пиппа разорила его.
Потому что любила Кросса.
Потому что заботилась о его будущем.
Его будущем, которое пусто и уныло без нее.
Однако Кросс недолго задерживался на этой мысли. Их осадила толпа игроков, пробивавшихся к кассам и отчаянно пытавшихся получить деньги. Они отнесли от него Пиппу на несколько футов. Кросс потянулся к ней, пытаясь поймать за руку и прижать к себе. Но она упала, и ее немедленно поглотила толпа.
– Пиппа! – заорал Кросс, кидаясь в самый хаос, отталкивая людей с того места, где последний раз видел ее, расшвыривая их в стороны, пока не отыскал Пиппу, свернувшуюся клубочком, прикрывавшую руками голову. Кто-то пнул ее сапогом в живот.
Кросс взревел от гнева и, схватив ничего не подозревавшего оскорбителя за воротник, ударил в лицо. Дважды. Прежде чем их разнял Темпл.
– Предоставь его мне. Пригляди за своей леди, – приказал он.
Своей леди.
Пиппа его леди.
И всегда будет его.
Кросс толкнул мужчину к Темплу и нагнулся, чтобы открыть лицо Пиппы. Одна линза очков разбилась, и на щеке уже цвела страшная красная царапина.
Сдерживая ярость, он осторожно погладил то место, куда пришелся удар.
– Ты можешь двигаться?
Пиппа нерешительно кивнула, и Кросс поднял ее на руки, не заботясь о том, что подумают окружающие.
Она прижалась лицом к его шее.
– Моя шляпа.
Шляпа потерялась в суматохе, и светлые волосы рассыпались по плечам.
– Слишком поздно, – пробормотал он, отчаянно пытаясь найти выход.
Но идти было некуда. Вокруг бушевало море рассерженных людей: игроки желали получить выигрыш. Жадность и досада превратили их в озлобленную, буйную орду.
Кросс быстро согнулся и толкнул Пиппу под стол для игры в хезед и получил за это сапогом в ребра. Но сумел примоститься рядом, закрывая ее голову руками, чтобы уберечь от случайных ударов.
– Темпл, – прошептала Пиппа, барахтаясь под ним.
– С ним все будет в порядке, – заверил он, восхищаясь тем, что Пиппа заботится о его друге. – Он профессиональный боксер и обожает подобные вещи. По крайней мере пока у меня не будет времени разорвать его на части за то, что позволил тебе привести в действие этот совершенно безумный план.
Он погладил Пиппу по спине.
– Давай я посмотрю.
– Он вовсе не безумный, – запротестовала она, поворачиваясь раной к нему, и ойкнула, исследуя опухоль под глазом.
Кросс снова провел пальцем по красному рубцу, и у него сжалось сердце, когда Пиппа поморщилась.
– Волшебница, – прошептал он, снимая ее очки и прижимаясь губами к виску, уголку губ, мягкой коже на шее. Она в безопасности.
Он прерывисто вздохнул и сказал:
– Мне следовало бы поколотить тебя.
– Почему меня? – удивилась Пиппа.
Он бросил взгляд на топчущиеся ноги.
– Ты начала восстание.
– Не нарочно, – оправдывалась Пиппа. – Я думала, они просто уйдут, а не устроят свалку.
В другое время он бы меньше волновался за ее безопасность и даже улыбнулся бы ее словам. Но не сейчас.
– Видишь, твоя гипотеза оказалась неверной.
– Теперь я это вижу. И технически это ты начал мятеж.
– Я думал, ты…
Кросс осекся, дрожа от ледяного озноба.
– Пиппа, если бы что-то случилось с тобой… тебя могли убить, – прогремел он, дрожа от волнения, тревоги и желания сделать что-то, вернуться в схватку и сражаться. Пока не пройдет страх. Пока она не будет в безопасности.
– Я была с Темплом, – прошептала она.
– Темпла недостаточно. Темпл не способен тебя уберечь, – пробормотал он ей в волосы. Позволив себе почувствовать радость за то, что нашел ее, прежде чем случилось что-то серьезное. Прежде чем Найт или с полдюжины его негодяев-молодчиков обнаружат ее.
– Темпл не любит тебя.
Пиппа замерла под ним и подняла руку к его щеке:
– А ты? Любишь?
Он не мог этого произнести. Не должен был даже думать о таком. Это только все ухудшит. Это еще хуже, чем просидеть бог знает сколько под столом во время общей свалки с самой неотразимой женщиной в Британии. В Европе. На земле.
«Да, да, я люблю тебя. Да. Я хочу тебя».
– От тебя одни неприятности.
