Ознакомительная версия.
Джессика – с ее змеиной проницательностью, острым мужским умом, Джессика – с невинными голубыми глазами, светло глядящими из-под каштановой легкой прядки. Джессика – неразборчивая искательница наслаждений, для которой хорош всякий мужчина: неутомимый и столь же неразборчивый Хьюго, красавцы Алистер или Десмонд, истраченный, измученный Джаспер. Джессика – вся нацеленная на то, чтобы властвовать над людьми. Неведомо, чем скрутила она Джаспера. Скорее всего проникла в его позорную тайну, может быть, стащила у него запасы опия, без которого он не может жить. А может быть, их свел взаимный интерес? Джаспер алчет Маккол-кастл. Джессика мечтает о том же. И вот они каким-то образом похищают Гвендолин, распустив слух о ее смерти, и мучают ее, желая узнать… что? Где находится законный лорд Маккол? Но ведь Джасперу это отлично известно. Или… или неизвестно?
– Вот это да, – прошептала Марина. – Вот это да!
Затрещав, погасла свеча, и Марина вздрогнула от страха. Нет, не этот внезапный звук испугал ее: ей стало страшно за Флору.
О боже мой! Ну уж и удумала штуку эта отважная женщина, беззаветно преданная своему молочному брату, его жене и сыну! Да ведь, судя по всему, Джаспер и не подозревает, что под именем его дочери скрывается мальчик! То есть он, конечно, знает, что ребенок не его, он ведь бесплоден, но дочь Алистера, даже и законная, для него не представляет никакой угрозы как наследница: женщины Макколов наследуют, лишь если не осталось никакого другого наследника-мужчины, пусть даже и самой захудалой парии, каким является Джаспер. Нет, он определенно по-своему привязан к «крошке Элен», если не выдал тайны ее рождения Джессике. Наверное, знал ее мстительность, о которой и подозревать не могла Марина, когда она разинула рот и начала выбалтывать Джессике все, что только становилось ей известным об обитателях замка или хотя бы взбредало в голову. Ведь это она притащила ей в клювике листок из дневника Джаспера, и так Джессика случайно узнала, что Гвендолин была обвенчана с Алистером, и вовсе не ребенок Джаспера нашел себе приют у Флоры. И все-таки Джессика додумалась: ребенок Гвендолин жив! Счастье, ох, какое счастье, что Флора так хитра. Но никто и ни за что не обнаружил бы подмены, если бы не случайная встреча Марины с «брауни» и его покровительницей возле замка. Но долго ли продлится неведение Джаспера и Джессики? Очевидно, теперь они заточили Гвендолин в таком месте, где до нее не добраться. А вдруг Флора все-таки прознает где? Интересно, сможет ли она подольститься к Джасперу и вызнать это? Нет, лучше бы не надо. Ей нельзя раздражать Джаспера, если она хочет спасти Алана. Однако как долго еще она сможет морочить всем голову? Ребенок растет. Флоре бы лучше всего уехать с ним… но тогда Алану никогда не стать тем, кем он является по праву рождения: лордом Макколом! Неужели Флора надеется на что-то? Неужели существует надежда восстановить наследственные права Алана? Никто не знает, чего ждет и на что надеется Флора, кроме нее самой. И никто не ответит Марине на ее вопросы – никто, даже Флора. Чего это ради? Впрочем, может быть, она оценит молчание Марины? Может быть, если прийти и сказать, что ей нельзя больше быть одной, что ей нужен друг, который тоже хочет помочь Алану…
Марина схватилась за горло.
Да в уме ли она? Куда она лезет, куда суется? Зачем?!
Помочь Алану! А что это значит – помочь Алану? Это значит, что лордом Макколом сделается Алан. А Десмонд? Как воспримет такой поворот событий Десмонд? Захочет ли он такой справедливости? Или и он увидит в этом крошечном ребенке врага? И будет торопить его смерть, как дядя подгонял кончину Гвендолин… и, может быть, даже убил ее?
Слезы отчаяния так и хлынули из глаз. Марина горько всхлипнула – и окаменела, услышав тихий голос:
– Не плачьте, леди Элинор!
Как ни странно, она даже не испугалась, а только подумала: «Кажется, эта безумная ночь никогда не кончится!»
Марина проснулась от голода. Кажется, никогда в жизни она так не хотела есть… Горничной, однако, не было видно. Пришлось, чтобы унять голодную тошноту, снова свернуться в клубочек. Глэдис не появлялась… Да и появится ли вообще? Ясно, что будущее теперь представляется мисс Ричардсон и ее верной союзнице совершенно однозначно: эта выскочка, «русская кузина», будет ранним же утром, а может быть, еще и ночью выдворена из замка, так что Глэдис не придется тратить на нее ни силы свои, ни время, ни хитрости. Марина вспомнила хорошенькое простодушное личико Глэдис, ее слезы о Хьюго – слезы-то эти, вполне возможно, были как раз искренними! – ее забавную неуклюжесть и почувствовала себя вдруг такой одинокой! Как будто Глэдис была последней каплей в том омуте потерь, куда вчера ухнула Марина, и только этой последней капли не хватало, чтобы погрузиться в пучину с головкой, ручками и ножками, как говаривали деревенские мальчишки у них в Бахметеве. Уж вроде бы после того, что она перенесла с Хьюго, что узнала о Джессике, что случилось – точнее, не случилось! – у них с Десмондом и, вдобавок ко всему, что наговорила ночная гостья, ей уже нечем было горевать, нечем огорчаться, ан нет – лежала, закутавшись с головой в одеяло и, одним лишь глазком глядя в темный зев нерастопленного камина, думала о том, какая она одинокая, несчастная, голодная, – и глаза были, конечно, на мокром месте.
За окном вдруг кто-то истошно – ну, будто резали беднягу, не иначе! – завопил, но тотчас смолк, словно захлебнулся. «Уж не разбойничья ли ватага? – равнодушно подумала Марина. – Напали на замок, грабят…» Разбойникам было взяться совершенно неоткуда, а и ежели даже так – это ее не напугало бы. Как что-то самое важное в жизни, она пыталась вспомнить слова апостола Павла, а может, вовсе и не Павла: беды на земле, беды на море, беды в небесах… Что-то, словом, в том смысле, что податься совершенно некуда! Вот именно, некуда податься… и, может быть, нападение этой ватаги (Марина вдруг очень живо представила себе рыжебородого дюжего атамана в красной рубашоночке и с кистенем, входящего в холл Маккол-кастл, а за ним, поигрывая топорами да булатными кинжалищами, резво вбегают удалые добрые молодцы, тати нощные) пришлось бы весьма кстати. Уж, наверное, они смилостивились бы над соотечественницей и воздали бы по заслугам всем ее обидчикам. Хьюго, конечно, расстался бы со своей паскудной головой первым – и другим это была бы хорошая острастка! Джессика и Глэдис сделались бы общей добычей. Хотя с Джессикой, пожалуй, так просто не сладить! Чего доброго, она и полон обратит себе на пользу: улестит, скажем, атамана и вынудит его обратиться против Марины. Десмонда же улестила, дрянь! Ну, Марина тоже не лыком шита: едва зачует свободу, унесется отсюда как на крыльях, только ее и видели. Вот только как быть с Десмондом?..
Ознакомительная версия.
