Нелл уставилась на него, словно пригвождённая к полу. Недвижимая, как столб. Что он тут делает с ребёнком? Где достал его? И зачем?
Холодное, болезненное чувство прокралось в неё. Неужели он подумал, что может принести ей кого–то взамен Тори?
Нелл с усилием заговорила.
– Мне не… Мне не нужен…
И указала на ребёнка трясущейся рукой.
– Это Тори.
Эти слова подорвали её хрупкое спокойствие.
Нелл затрясла головой:
– Тори умерла. Она умерла…
– Нет, – тихо промолвил Гарри. – Это Тори. Твой отец отдал её сэру Эрвину.
Нелл только пристально смотрела, пытаясь постичь, зачем он так говорит.
– Я этому не верю. Зачем ему так поступать? – прошептала она.
– Потому что по закону ребёнок принадлежит отцу. По той же самой причине лорд Куэнборо возложил в тот раз заботу обо мне на окружение отца – так как за меня отвечал отец. Это и в самом деле Тори, твоя Тори.
Нелл судорожно вздохнула. Прижала руку ко рту. Её начало трясти. Она не могла отвести взгляда от свёртка на руках Гарри. Она не верила, но… как же ей хотелось поверить.
Она не могла осмелиться взглянуть, наученная болью, которая, она знала, последует, когда увидит, что и эта малышка, как и все другие, не её дочь.
Она не могла решиться.
Нелл чуть подвинулась вперёд, выставив дрожавшую руку, а другую в страхе прижав к груди. Это не Тори, Тори умерла, говорила себе Нелл, пытаясь защититься, подавляя в себе возрождавшуюся надежду.
Надежда – беспощадное чувство.
Малышка на руках Гарри пошевелилась и широко зевнула. Потом открыла глазки и посмотрела на свою мамочку.
И Нелл увидела глаза своей матери, увидела брови её отца, увидела…
– О Боже, это Тори, – всхлипнула Нелл и забрала дочурку из рук Гарри. Она зарылась лицом в нежную шейку Тори и вдохнула её запах. Запах своей малышки, своей дочки, её Тори.
– Тори, о, Тори.
Сильно дрожа, Нелл опустилась на диван, покачивая свою драгоценную ношу, баюкая и плача.
Она гладила трясущимися пальцами личико Тори, вспоминая нежные изгибы ушек, мягкий золотой пушок.
Что–то выпало из складок полотенца. Маленькая тряпичная кукла.
Нелл уставилась на неё.
– О, Боже мой, что это такое?
Гарри наклонился и подобрал куклу.
– Переверни её, – прошептала Нелл.
Гарри перевернул маленькую тряпичную куклу вверх ногами, юбка упала, и появилась другая голова.
– Весьма любопытно, – заметил он.
– Это Золушка. Я сделала её перед тем, как родилась Тори, – прошептала Нелл. – В точности, как ту, что сшила для меня моя мама. Я совсем забыла о кукле. Должно быть, папа забрал её тоже. Значит, это и в самом деле моя настоящая родная Тори.
И она снова зарылась лицом в малютку.
Тори схватилась за волосы Нелл и потянула.
– Только посмотрите, какой сильной ты выросла, моя милая, – приговаривала Нелл, смеясь и плача одновременно.
Гарри осторожно выпутал маленькие пальчики из волос Нелл, сел рядом и обнял их вместе с малышкой. И почувствовал, как всё хорошо, просто идеально.
Нелл подняла на него взгляд, пытаясь подобрать слова для того, для чего нет слов, и увидела, что глаза Гарри тоже повлажнели. Чтобы найти слова, понадобится целая жизнь.
Гарри держал Нелл, безмолвно наблюдая, как она рассматривает каждую частичку Тори, восторгаясь переменами и пытаясь совладать с переполнявшими её чувствами. Так много недель боли и печали, и вот Тори снова в объятиях Нелл.
– Разве она не прекрасна, Гарри? – всхлипывала она. – Я же говорила тебе, что она прекрасна.
– Разумеется, она прекрасна, – хриплым от избытка чувств голосом соглашался Гарри. – Она похожа на свою мамочку.
* * *
Открылась дверь, и заглянула тётушка Мод.
– Нелл, вы все…
Потом осеклась.
– О… о, Боже…
– Моя Тори вернулась ко мне, тётя Мод, – туманно пояснила Нелл. – Гарри нашёл её. Он обещал, что найдёт, и выполнил обещание.
Тётушка Мод на цыпочках подошла и взглянула на малышку. И принялась ворковать над ней. А потом нахмурилась.
– Ты одел мою внучатую племянницу в наволочку, Гарри Морант?
Гарри пожал плечами.
– У неё нет другой одежды, – признался он. – Но она ведь не возражает, правда, милая? Ей нравится быть завёрнутой в полотенца и наволочку.
Он пощекотал Тори, которая со счастливым видом стала цепляться за его руки.
– В полотенца и наволочку? – в ужасе воскликнула тётушка. – Ты одел бедную малютку в полотенца и наволочку? Подождите–ка здесь.
И тётушка Мод величаво выплыла из гостиной.
Она вернулась через несколько минут, неся большую корзину. Нелл узнала её по путешествию из Бата. Тётушка взгромоздила корзину на стол и приказала:
– Принесите сюда дитя.
Нелл поднесла дочку и изумлённо увидела, как леди Госфорт вынимает одно крошечное белое платьице за другим. Там были платьица, распашонки, пинетки, чепчики, крошечные рукавички, шали и одеяльца, всё тонкой работы. Некоторые вещицы были даже отделаны шелком.
– Откуда вы всё это достали? – спросила Нелл, уже наполовину зная ответ.
– Я же говорила тебе, что мне нужно постоянно чем–нибудь заниматься, – спокойно заявила леди Госфорт. – Я знала, что однажды эти вещички пригодятся, и вот появилась Тори, а значит, это того стоило.
Она ласково погладила нежную щёчку:
– А теперь давайте оденем её в эту красивую одёжку и понесём знакомиться с её остальной семьёй.
* * *
После ужина Гарри обнаружил своего брата Маркуса, стоявшим и смотревшим на Тори, лежавшую в колыбели, которую Гарри достал с чердака.
Гарри расправил плечи. Он пришёл, проглотив свою гордость, чтобы поблагодарить брата. За два часа пребывания Тори в Элверли Маркус нашёл в поместье кормилицу: здоровую доброго нрава молодую женщину, у которой был свой ребёнок и вдоволь молока.
Когда Гарри вошёл в комнату, Маркус взглянул на него со смущённым видом. И тут Гарри увидел, почему. Тори таращилась на герцога широко раскрытыми глазками, держа его палец крепкой хваткой, так хорошо знакомой Гарри.
Её другой кулачок бесцельно болтался в воздухе. Гарри поймал его и попытался засунуть обратно под одеяла, но Тори схватила и его за палец. Сейчас она держала обоих братьев.
– Хватка у неё, как у маленького борца, – тихо промолвил Маркус.
– Знаю, – отозвался Гарри.
– Всякий раз, как я пытаюсь вытащить палец, она кривит личико и собирается заплакать, – пояснил ему Маркус.
– Это мне знакомо, – произнёс Гарри.
Двое взрослых мужчин стояли по разные стороны колыбели, пойманные двумя крошечными ручками. Долгое время ни один из них не заговаривал. Потом Маркус произнёс:
