— Боюсь, от вашего внимательного взгляда не укрылся мой маленький секрет. Я ношу наследника Инверэри.
Улыбка леди Керр тут же растаяла.
— В таком случае, примите мои поздравления.
Роберта кивнула, довольная, что ей удалось сбить спесь с этой особы.
— Я уверена, что мы еще подружимся с вами, — протянула леди Керр, приходя в себя после только что услышанного известия. — Зовите меня просто Ливи.
Роберта похолодела, но постаралась сохранить бесстрастное выражение лица.
— Вы сказали «Ливи»? — переспросила она.
— Да. А что вы находите в этом странного?
Но прежде чем Роберта успела ответить, кто-то сзади окликнул ее:
— Леди Кэмпбел, вы ли это?
Роберта обернулась и оказалась лицом к лицу с графом Босуэлом. Высокий и статный, Фрэнсис Хепберн-Стюарт был все тот же, с каштановыми волосами, небесно-голубыми глазами и неограниченным запасом обаяния.
— Рад видеть, что вы уже совсем оправились после вашего долгого путешествия из Англии, — сказал граф, прикладываясь к ее руке в перчатке. — Вы привезли ко двору своего забавного английского песика?
Роберта улыбнулась и, покачав головой, сказала:
— Нет, мы оставили Смучеса в Инверэри.
— Жаль, а то бы мы и его представили королю, — пошутил граф и сказал, предлагая ей руку: — Пожалуйста, прогуляйтесь со мной, возобновим наше знакомство.
— С большим удовольствием, милорд, — ответила Роберта, подавая ему руку.
Отведя ее подальше от остальных, Босуэл прошептал:
— Мне показалось, что вас надо увести от этих дам. Вам, кажется, было не по себе?
— Вы очень проницательны, милорд, — ответила Роберта, заставив его улыбнуться. — И я перед вами в долгу за ваше своевременное вмешательство.
— Ловлю вас на слове, — сказал он. — А как течет ваша супружеская жизнь?
— Я ожидаю наследника Инверэри, — ответила она.
— В таком случае очень рад за вас, — улыбнулся ей граф. — А знаете, дорогая, когда я познакомился с вами у себя в Хермитедже, я уже тогда сильно сомневался в том, что вы приживетесь здесь, при дворе.
— А почему?
— Вы показались мне слишком хрупким созданием.
Роберта искоса взглянула на него.
— Милорд, я ношу при себе кинжал, который у нас называют «последнее средство», и если вы чем-нибудь заденете это «хрупкое создание», вам придется познакомиться с ним.
Босуэл откинул голову назад и громко расхохотался. Потом остановился и повернулся к ней лицом.
— Рад это слышать, ведь вам потребуется немало мужества, чтобы защититься от этих придворных хищниц, — серьезно сказал он. — Ну а теперь, надеюсь, вы расскажете мне, почему вы бросились с кинжалом на королевского министра.
— Нет, сначала расскажите мне, где мой брат, — возразила Роберта.
— Дабу пришлось спасаться бегством, когда он увел девицу Дебре, — сказал граф. — Я думаю, он скрывается где-то в Хайленде.
— Так, значит, он все-таки похитил ее! — вырвалось у Роберты.
— Ну, Даб думал, что похищает ее, — уточнил граф, — но сама леди утверждает, что он спас ее от нежелательного брака.
— Это уже легче, — с улыбкой сказала Роберта. — Так вот, к вашему сведению, я бросилась с кинжалом на Уол-сингема потому, что подслушала, как он говорил о казни королевы Марии. Мы должны были держать это в тайне из страха, что он бросит в Тауэр моего дядю.
— Гордон Кэмпбел выбрал себе жену что надо, — сделал ей комплимент Босуэл. — Мужественную и решительную.
— Милорд, как вы думаете, мой отец и свекор не попадут в опалу из-за того, что они сделали сегодня? — без предисловий спросила Роберта.
Босуэл задумчиво покачал головой.
— Яков благоволит Гордону и, конечно же, выслушает его доводы, — осторожно сказал он. — Но вы выглядите немного усталой. Почему бы вам не вернуться в свои комнаты и там подождать возвращения мужа?
— Я не знаю дороги, — призналась Роберта и тут же почувствовала, как щеки ее заливаются румянцем. Босуэл улыбнулся:
— Все, что вам нужно, — это попросить одного из пажей проводить вас туда.
Чувствуя, что допустила довольно глупую ошибку, Роберта смущенно улыбнулась в ответ и сказала:
— Благодарю вас, милорд, я так и сделаю.
Едва оказавшись у себя, она без сил повалилась на кровать. Ее снедала тревога за отца. Но и другая, не менее тревожная мысль сверлила мозг.
Леди Керр была любовницей Гордона и хотела возобновить с ним любовную связь. Роберта знала это так же верно, как собственное имя.
Ну а сам Гордон? Чего хотел он? Вот, что тревожило ее больше всего.
Черт побери, королевские слюни — это дурной знак, подумал Гордон.
Оставшись с Яковом наедине в его королевских покоях, он понимал, что сейчас потребуется вся его ловкость и хитрость, чтобы уговорить его величество проявить милосердие по отношению к отцу и тестю.
Гордон взял со стола два хрустальных кубка и, одарив сердито расхаживающего по кабинету короля невинной улыбкой, поставил их на пол. Потом наклонился к королевской сумке для гольфа и достал две короткие клюшки и несколько мячей.
— Мы могли бы немного размяться, пока обсуждаем этот сложный вопрос, — сказал он, протягивая одну из клюшек королю.
Напряжение спало, и медленная улыбка, прогоняя раздраженное выражение, расползлась по бледному лицу короля. Ничто на свете не успокаивало его лучше, чем охота и гольф.
Взяв клюшку, он подождал, пока Гордон установит на полу мяч, и замахнулся, стараясь загнать его в кубок. На лице короля расползлась довольная ухмылка, когда мяч попал точно в цель.
— Твоя родня, что, намерена ввязаться в войну с Англией? — сварливо спросил Яков, глядя, как его друг устанавливает на полу свой мяч.
Гордон искоса посмотрел на молодого монарха, потом взмахнул клюшкой и тоже попал в цель.
— Мой отец и эти двое всего-навсего старые вояки, живущие воспоминаниями о прошлом, — возразил он. — Ослепленные жаждой мести, они не понимают, что значит для вас добиться вожделенной цели — стать преемником Елизаветы. Ведь эта старая дева не вечна, в конце концов.
— Вот это удар — тот, что ты сделал только что! — похвалил его король.
— Благодарю вас, государь. — Гордон почтительно поставил перед королем другой мяч.
— Я любящий сын, — сказал Яков и прицелился клюшкой. — Первым моим побуждением после известия о смерти матери было объявить войну. Ведь Елизавета могла бы просто отослать ее домой, а не казнить.
«Яков предал свою мать, — вспомнил Гордон слова жены. — Англия предлагала вернуть ее в Шотландию, но сын отказал ей в убежище, не желая делить с ней корону». Легким ударом король загнал мяч в кубок и добавил:
— Война не сможет воскресить ее, но уничтожит для меня всякую возможность стать преемником Елизаветы. В конце концов, я думаю, что лучшей памятью о ней будет то, что ее единственный сын наследует ту самую корону, которой она так домогалась.
