— Я никогда не выйду замуж за человека, который тебе не нравится, — попыталась успокоить его Лорел. — Ты не должен бояться.
— Я не хочу, чтобы ты выходила замуж, — в голосе прозвучали и гнев, и раздражение, но и страх не исчез из глаз.
— Но тебе ведь нравился Хен. Ты еще ни к кому так хорошо не относился.
Адам прогнулся всем телом и вырвался из рук матери.
— Я ненавижу шерифа, — повторил он, отскакивая в сторону. — Я ненавижу его.
— Не говори глупостей! — воскликнула Лорел, теряя терпение. — Ты спишь в его доме, ешь его еду, ходишь вместе с Джорди за ним по пятам. Ты не можешь после всего этого ненавидеть его.
— Но он не хочет, чтобы я был его сыном. И не разрешит тебе любить меня.
Мальчик был так расстроен, что едва не плакал. Лорел протянула руку, чтобы удержать сына, но он быстро отодвинулся в сторону.
— Я уже говорила тебе, что это неправда. Он любит тебя, но думает, что ты не любишь его.
— Я не люблю! Я ненавижу его! Он хочет забрать тебя от меня.
Кто-то постарался отравить душу Адама и настроить его против Хена и преуспел в этом черном деле!
— Кто тебе это сказал? Мальчик опустил голову.
— Я хочу знать, кто забивает тебе голову наглой ложью, Адам. Это Джорди?
— Нет, он любит шерифа, — нахмурившись, недовольным голосом проронил мальчик. — Джорди считает шерифа самым лучшим человеком. И хочет быть его сыном.
— Но раньше и ты хорошо относился к шерифу и тоже хотел быть его сыном. Почему ты вдруг изменился?
Адам снова промолчал.
— Так что еще тебе сказали? Молчание.
— Ты будешь отвечать?
Мальчик отрицательно покачал головой. Итак, сын открыто отказывался повиноваться.
— Я твоя мама. И я должна знать, что тебе наговорили.
Адам продолжал упорствовать и не отвечал.
— О'кей. Не хочешь отвечать, твое дело. Не буду уговаривать и заставлять. Но ты отказываешься слушаться свою родную мать, Адам Блакторн. И, боюсь, мне придется наказать тебя.
На долю секунды ей показалось, что упрямство сына поколебалось.
— Тебе придется распроститься с некоторыми привилегиями. Например, иметь лошадь — это привилегия. И я отведу Санди в городскую конюшню. И не разрешу тебе не только ездить на нем верхом, но даже подходить близко.
Адам, казалось, был потрясен угрозой матери, но продолжал безмолвствовать.
— Если к завтрашнему дню ты не признаешься, кто обманывает тебя, я продам лошадь. Теперь я не могу заниматься стиркой столько, сколько в каньоне, поэтому мне нужны деньги. И мистер Элджин не так давно предложил за Санди хорошую цену. Он хочет купить лошадь для Дэнни.
— Ты не можешь продать Санди Дэнни! — воскликнул Адам. — Не можешь. Потому что он разрешит ездить и Шорти Бейкеру верхом на Санди!
— Все зависит от тебя, — Лорел подошла к лошади, отвязала ее и направилась в сторону конюшни. Сердце женщины сжималось от жалости к сыну, но она твердо намеревалась преподать ему урок за непослушание.
— Он сказал, что ты хочешь выйти замуж; за шерифа, — не поднимая глаз, признался Адам.
— И что в этом плохого?
— А еще сказал, что у шерифа появятся свои дети, и он будет любить только их. А я ему не нужен.
Лорел остановилась и опустилась перед сыном на колени, затем ласково подняла голову и заглянула в глаза.
— Я твоя мама, Адам. Сколько бы детей у меня еще не появилось, я всегда буду любить тебя. А мои дети будут твоими братьями и сестрами. Ты их полюбишь, и они тебя тоже будут любить. Все вместе мы станем семьей. Ты знаешь, почему Джорди так сильно хочет стать сыном шерифа? Потому что он понимает, какой замечательный и добрый человек Хен Рандольф, и он способен горячо любить маленького мальчика, даже если тот не является его родным сыном.
Адам, казалось, не слушал мать.
— Ты помнишь, как он учил тебя ездить верхом? Если бы он не любил тебя, разве был бы он так добр и заботлив? Он любит тебя и не хочет, чтобы я разлюбила тебя.
Мальчик, по-прежнему насупившись, стоял с воинственным видом.
— Но я обещаю, что не выйду замуж; за человека, который откажется любить тебя.
Похоже, Адам боролся сам с собой, не решаясь сделать признание.
— Ну так как? Ты мне все выложил начистоту?
Мальчик колебался. Лорел встала с колен.
— Думаю, нам нужно срочно поговорить с шерифом. Может, ему ты скажешь то, что не хочешь говорить мне.
— Ему не скажу.
В голосе сына уже не было страха, остались лишь затаенная боль и гнев.
— Почему?
Адам, видимо, больше не мог хранить молчание и признание буквально вырвалось из него.
— Потому что он убил моего папу.
Ответ был таким неожиданным, абсурдным и жестоким, что Лорел на несколько секунд потеряла дар речи.
— Кто тебе сказал это? Адам, ты должен ответить. Кто?
— Дедушка.
Так значит Авери виделся с внуком! Он мог в любую минуту похитить мальчика, и она бы так и не узнала, кто это сделал. Как она могла быть такой легкомысленной и неосторожной!
— Расскажи все, что он тебе говорил, — потребовала она. — Вспомни каждое слово.
— Он сказал, что папа пытался поймать плохих людей и шериф застрелил его.
— Но это бессмысленно. Хен — шериф. Он защищает закон и не станет убивать человека, который помогает ему.
— Но дедушка сказал, что папу убил шериф, — упрямо повторил Адам.
Сын не способен был поверить ей. Винить было некого, кроме самой себя. Она наивно полагала, что отец должен стать для сына достойным образцом для подражания. И сделала все возможное — даже пошла на обман, — чтобы уверить Адама в том, что его отец был хорошим человеком. Но разве ложь способна делать добро? Лорел зашла в тупик. Что же делать? Рассказать сыну правду или позволить ему и дальше верить в то, что отец — герой?
Но мальчик слишком мал, чтобы понять, почему она солгала. И он вряд ли сумеет принять правду и простить мать. Возможно, когда-нибудь, когда повзрослеет, он и поймет ее, но не сейчас. Услышав горькую правду, он будет страдать и почувствует себя обманутым и преданным. Если вообще поверит ей.
Но ради его же блага, ради его безопасности, она должна раскрыть собственный обман. С какой стати ей выгораживать и защищать Карлина? Она не обязана ему ничем. Она солгала ради сына, а теперь пришел черед сказать правду по той же самой причине.
— Иди ко мне Адам. Я должна кое-что рассказать тебе.
Материнское сердце жалобно сжалось, когда мальчик с недоверчивым выражением на лице неохотно приблизился к ней. Еще несколько месяцев назад все было совсем иначе. Сын верил каждому слову матери и, казалось, что так будет всегда.
— Я давно должна была рассказать тебе всю правду. Но мне не хотелось, чтобы ты стыдился за отца.
