Мария кивнула со строгим видом:
– Хорошо, Карлос, я подумаю о том, что ты мне сказал. А теперь тебе, наверное, лучше оставить меня. Мне нужно побыть одной.
Тогда он все же заключил ее в объятия, но как-то нерешительно, и прикосновение его губ было легким и не зажгло в ней никакого огня. Он тут же отступил от девушки, бросил на нее такой же непонятный взгляд и кивнул. Потом, не говоря ни слова, повернулся на каблуках и ушел в дом.
Мария опустилась на маленькую скамейку. Она смотрела вслед Карлосу, и в голове у нее промелькнуло имя – имя, которое он назвал. Маргарита Гомес. Вспомнив об этом, Мария поняла, что, когда Карлос произнес это имя, в его голосе прозвучало что-то теплое, искреннее. Не потому ли его отношение к ней так изменилось?
Долго она сидела, погруженная в беспокойные размышления. Любит ли она Карлоса? Может ли уехать с ним на Кубу? А Том Фэррел, как же Том? Она попыталась успокоиться, понимая, что настало время принять какое-то решение. Мысль о том, что Карлос нашел себе на Кубе другую женщину и увлекся ею, была неприятна Марии; и в то же время она испытывала облегчение. Карлос, сам того не ведая, помог ей принять решение. Все это время ей очень не хотелось причинять ему боль. Теперь же девушка убедилась, что по-настоящему больно ему не будет, пусть даже он и не осознает этого сразу. Если она не примет его предложения, он сможет с чистой совестью вернуться на Кубу, к этой Маргарите.
С любовью подумала Мария о Томе. Том – вот кто ей нужен. Теперь она окончательно поняла, что в глубине, души давно уже сделала выбор, несмотря на разницу их культур, на разницу их происхождения, несмотря на то что, выбрав Тома, она ступала на дорогу, ведущую в неизвестность, в жизнь, ей незнакомую. Но Мария чувствовала в себе достаточно сил, чтобы преодолеть все препятствия. Может быть, других достоинств у нее нет, но преодолевать препятствия она умела.
Приняв решение, Мария поднялась со скамьи. Она все скажет Карлосу немедленно: пусть он возвращается на Кубу к той жизни, которую он выбрал для себя. Все ее колебания исчезли теперь, когда Карлос увлекся этой Маргаритой и сам себе в этом не решался признаться, потому что уже сделал предложение ей, Марии. Карлос – хороший, порядочный человек, и он достоин того, чтобы подле него была хорошая женщина. Совсем другое – Рамон; Мария всегда чувствовала, что у брата нет ничего дороже его драгоценного «дела». Он никогда не смог бы по-настоящему дорожить женщиной. Карлосу же девушка желала всего наилучшего.
Прежде чем войти в дом, Мария потянулась, обратив лицо к солнцу и подумав о приключении, которое ее ждало. Если то, что она слышала, – правда, солнце на Юкатане еще жарче, чем у них во Флориде. И девушка вошла в дом, расправив плечи, освободившись от гнетущей тяжести трудного выбора.
Родители Марии, решив не поощрять ее поездку, не пошли проводить ее до лодки, которую удалось одолжить у друзей Уингейту Мэннингу.
Карлос довольно спокойно отнесся к ее решению, так как был уверен, что оно непоколебимо. Марию это крайне обрадовало – она лишний раз убедилась, что сердце Карлоса действительно отдано той женщине на Кубе.
Молодой человек даже поддержал ее решение сопровождать Тома и Нейла в их розысках.
– На Кубе я видел, что женщины совершают героические поступки, – сказал он, улыбаясь. – Если я когда-то и считал, что женщины созданы только для определенных занятий, теперь я так, конечно, уже не считаю.
Эдуардо, однако, не так безоговорочно согласился на поездку сестры и склонялся скорее на сторону отца и матери. Но все же и он пожелал проводить сестру; Эдуардо торжественно пообещал Марии заботиться о родителях, поскольку сам оставался в Тампе.
Лодка – элегантный шлюп – была достаточно большой, чтобы на ней могли разместиться шестеро, и достаточно устойчивой, чтобы, по словам Нейла, развивать хорошую скорость при хорошем ветре. Называлась она «Келпи» и показалась Марии очень красивой.
Девушка поставила свои вещи под койку в задней части каюты, которую Том превратил в отдельное помещение для нее, отгородив тяжелым полотняным занавесом.
Уже было жарко, но дул хороший бриз. Мария, одетая в муслиновую блузку и темно-синюю юбку, доходившую до лодыжек, повязала откинутые назад волосы ярким платком; в этом простом наряде она чувствовала себя свободной и ничем не стесненной.
Девушку охватило радостное волнение не только потому, что она отправлялась на помощь Джессике, которую считала своей подругой, но и – Мария не могла не признаться себе в этом – из-за самого путешествия. Она, никогда в жизни не выезжавшая за пределы Тампы, с тех пор как ее родители переехали туда, пересекала Мексиканский залив, собираясь увидеть страну, о которой знала только понаслышке. К тому же путешествие должно было происходить в обществе человека, которого она любила. Мария теперь с радостью признавалась себе в этом.
Тому она о своем решении еще не говорила. Во-первых, у нее не было времени, а во-вторых, нужно было найти подходящий момент. Может быть, когда они будут пересекать залив; и тогда у них начнется новая жизнь. При мысли об этом девушка вздрогнула и обхватила себя руками.
Потом, оставив вещи в каюте, она поднялась на палубу и присоединилась к Тому и Нейлу, которые готовились к отплытию.
Плавание через залив заняло несколько дней, несмотря на хорошую погоду и попутный ветер.
Нейл обнаружил, что «Келпи» управляется с такой легкостью, о которой можно только мечтать. Плавание проходило без всяких происшествий, если не считать постоянно росшей близости между попутчиками Нейла. Он наблюдал за этим со снисходительной радостью. Тому повезло. Мария Мендес – необыкновенная девушка, не говоря уже о ее красоте. Многие ли женщины решились бы добровольно пуститься в такое опасное путешествие? Немногие, отвечал он сам себе. Сложность же положения заключалась в том, что, когда Нейл видел Марию и Тома вместе, так явно влюбленных друг в друга, сердце его начинало ныть – он вспоминал Джессику.
Он старался не думать о ней и о Брилле Крогере, о том, как негодяй мог надругаться над девушкой; но изгнать подобные мысли из головы было выше его сил.
Долгими ночами, когда наступала очередь Тома стоять у руля – они плыли и днем, и ночью, – Нейл твердил самому себе, что никогда не заговорит с Джессикой о том, что с ней случилось, о том, как обошелся с ней Крогер. Он просто выбросит все из головы. Лишь бы найти ее живой и невредимой и по-прежнему любящей его – на большее он и не надеялся. Что бы ни произошло, все останется в прошлом; они никогда не станут оглядываться назад. Но этот Брилл Крогер, думал Нейл угрюмо, дорого заплатит за свое злодейство!
