— Думаю, из всех присутствующих у меня больше шансов победить, — согласился Дунстан, игнорируя вежливое покашливание Дрого.
Адонис вопросительно взглянул на Лейлу, приподняв свою темную бровь.
— Вы готовы лечить своего жениха, после того как я свалю его на пол?
Лейла кокетливо усмехнулась, чем вызвала еще большую ярость Дунстана.
— Это — талант Ниниан. Я буду только наблюдать, спасибо.
Дунстан с удовольствием громко рассмеялся. Она только что дала ему разрешение поступать так, как ему хочется, сопровождая свои слова поощрительной улыбкой. Боже, как он любил эту плутовку!
Но, прежде всего, Дунстану необходимо было уладить один семейный вопрос, хотя лично у него не оставалось ни малейшего сомнения, что этот гигант, украшающий сейчас дверной проем, никто иной, как самый настоящий Ивес. Во всем королевстве знали, что темные глаза и выступающие длинные носы принадлежат именно этому семейству.
— Лейла разбирается в характерах, — бесцеремонно заметил Дунстан, не дожидаясь, пока до гостя дойдет смысл сказанного. Позже он спросит у нее, что она увидела в Адонисе, раз решила, что поединок будет дружественным.
Адонис догадался об этом за мгновение до того, как ответил:
— Эйдагэн.
— Эйд-а-..что? — встав рядом с Дунстаном, попытался повторить слово Дрого.
Дунстан просто смотрел в замешательстве, не понимая, на каком языке говорил человек.
— Эйдагэн, — повторил Адонис. — Так меня зовут.
— Гэльский язык, — объяснила Эрмайон, поправляя золотую накидку на плечах зятя. — Эйд-а-Гэн, маленький огонь. Очень, очень древнее имя. Удивительно, почему ваша мать назвала вас так. В наше время мы предпочитаем брать имена святых вместо старинных.
Дунстан подумал, что Адонис задохнется, размышляя над тем, что услышал от матери Лейлы.
— Так, по крайней мере, поступает наша ветвь рода, — уточнила Эрмайон, — мы очень предусмотрительны. Я не хочу сказать, что этот мужчина Малколм, дорогой, — добавила она, заметив выражение тревоги и удивления на лице Дунстана при столь неожиданном предположении.
И он вдруг подумал, что на семейном древе Малколмов гораздо больше ветвей, чем считалось.
— В любом случае, это очень древнее имя. Любой мог его использовать.
Лейла взяла мать за руку и увела ее подальше от Дунстана, но ее очарованный пристальный взгляд не отрывался от мужчины в дверном проеме.
— Я понимаю так: раз никто не может правильно произнести ваше имя, вы решили называть себя Адонисом, — сделала вывод она.
— Это одна из причин, — ответил незнакомец с осторожной улыбкой.
— Не хочешь ли ты назвать свою фамилию? — упорствовал Дунстан. Говорят, бог Адонис был очень красив, а этот гигант вылитый Ивес. Мужчины их рода обладали многими достоинствами, но красотой не отличались. Дунстан спокойно выдержал мрачный взгляд, брошенный на него великаном. Он не имел ни малейшего желания затевать ссору в день своей собственной свадьбы, но не станет избегать ее, если этот мужчина будет продолжать настаивать, что является их родственником.
— Дугл, — наконец четко и коротко ответил Адонис.
— Дугл, — задумчиво повторила имя Стелла, поправляя вуаль Лейлы. — Эрмайон, разве у нас в роду не было прабабушки, которая вышла замуж за Дугла?
— Тебе лучше знать, дорогая… Я полагаю, что священник уже приехал. Не пора ли нам занять наши места? Не знаю, сколько еще Фелисити сможет удерживать от проказ наших малышей.
Все женщины вокруг засуетились и закудахтали. Дунстан спасался от них, прижав к себе Лейлу. Она уже принадлежала ему, поклявшись перед Богом. Предстоящая церемония была простой формальностью. Теперь у него появились обязательства, и он согласился с ними. — У Дрого было много дел в парламенте и совсем мало времени, чтобы разбираться с проблемами, возникающими в их шумном семействе.
А большой мужчина, который стоял сейчас перед ним, был его частью, независимо от названного им имени.
— Эйдан. — Дунстан с удовлетворением выбрал более короткое имя. — Будь я проклят, если еще раз назову тебя Адонисом. Гриффит станет рядом со мной, но я был бы признателен, если бы ты занял место среди моих братьев. Если, конечно, тебя это не затруднит, — исправился он, почувствовав, как Лейла потянула его за рукав.
С видом загнанного в ловушку, Эйдан перевел взгляд с решительно настроенного Дунстана на заинтересованного в случившемся Дрого, затем на женщин, которые, казалось, приняли это приглашение как само собой разумеющееся. Мускулы на его лице напряглись, и он пожал плечами.
— Как скажешь. Но не думайте, что сможете удержать меня после церемонии.
— Конечно, нет, — заверила Лейла. — Хотя вы, возможно, захотите остаться отведать маминых угощений. А Ниниан заказала самые восхитительные пирожные. Думаю, Гриффит разгадал кое-какие уловки в головоломке и захочет вам продемонстрировать, но я уверена, что вы можете сделать это в любое время.
Обняв свою волшебницу-жену, Дунстан поцеловал ее в ухо.
— Не дразни его, Лейла. За один раз ты можешь приручить только одного Ивеса, и это я. — Он с симпатией посмотрел на своего нового друга. — Дрого попросил нас остаться в имении Ивесов в течение лета, пока я проверю дела в поместье и осушу мою трясину. Приглашаю тебя присоединиться к нам, когда сможешь. Здесь хватит места на две семьи.
— Думаю, что я предпочту твою трясину, — сухо ответил Эйдан. — Взамен я отремонтирую крышу.
— Правда? — обрадовалась Лейла. — Мы собираемся установить там дистиллятор, и пройдет какое-то время, прежде чем появятся цветы, чтобы им воспользоваться.
Удовлетворенный, что он, наконец, нашел способ восстановить их странные отношения и отблагодарить за возвращение ему Гриффита, Дунстан вернулся к главной проблеме — пережить многолюдную церемонию, после которой у него появится полное право увезти Лейлу в дом, который Дрого подарил ему, и постель, которую он теперь называл своей собственной.
— Думаю, нам пора выдержать эту церемонию, чтобы приступить к более важному делу, — лукаво шепнул он на ухо Лейлы, по-хозяйски положив руку на то место, где росла дочь. Он с нетерпением ждал возможности бросить вызов всем Ивесам, родив и вырастив единственную известную женщину в их роду.
— Если бы ты не был таким замечательным агрономом, то тебе следовало бы стать дипломатом, мой дорогой, — усмехнулась Лейла.
Разразившись смехом над подобной нелепостью, Дунстан повел ее к ожидающим их гостям.
Он, возможно, никогда не приспособится к жизни в обществе, но твердо знал, что может рассчитывать на свою жену, которая поможет ему избавиться от этого недостатка. Только на это может потребоваться целая жизнь, и Дунстан Ивес готов был прожить ее.
