Фонарь, висевший на гвозде над дверью трактира, освещал лицо Куайда. Оно производило жуткое впечатление: глаза колючие, губы сжаты в тонкую нитку, казалось, он внутренне готов на любое, самое страшное преступление. При этом голос его оставался тихим и спокойным.
– Корри, ты говоришь опрометчиво и абсолютно бездоказательно. Какие у тебя основания для такого обвинения?
– Ну… я не знаю… никаких.
– Вот видишь, ты не знаешь. Я тоже не знаю. У меня нет фактов. Если бы только они были…
Его губы сжались еще сильнее. Корри прошептала:
– Но я знаю Дональда! Он шантажировал Ли Хуа… Это страшный человек! Прошел уже год с папиной смерти. В завещании говорится, что если я не стану его женой в течение восемнадцати месяцев… О Господи, Куайд! Что если Дональд решил убить Эвери, чтобы потом заставить меня выйти замуж за него? Ведь если Эвери погибнет, я стану вдовой. И по закону Дональд сможет сочетаться со мной браком и унаследовать все папино состояние…
– Замолчи, Делия!
Куайд взял ее за локоть и потащил к упряжке, вокруг которой спали собаки, сбившись в кучу, чтобы было теплее.
– Это только твои домыслы, голые домыслы, и больше ничего. У тебя нет никаких доказательств вины Дональда.
Он усадил ее в салазки и завернул в шубу.
– Оставайся здесь и жди. Я пойду схожу за Аликаммиком. Мы разыщем какого-нибудь доктора, отвезем его к Эвери. Похоже, без доктора нам, а вернее ему, не обойтись.
– Куайд, подожди, ты что, не слышишь, что я говорю? Ты так ничего и не понял? Дональд…
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Взял ружье, вернулся в трактир и пристрелил человека только на основании твоих догадок? Я не могу этого сделать, Корри. Как ты не понимаешь, что если я начну действовать, повинуясь инстинкту, чувству или как тебе угодно это назвать, я уподоблюсь твоему Дональду? Стану таким же негодяем, как и он. – Глаза Куайда яростно сверкали, он смотрел на Корри почти злобно. – Пойми, Корри, я не убью его, пока у меня не будет доказательств. Но как только они у меня будут…
Куайд оставил свою фразу неоконченной.
– Ваш муж, мэм, очень упрямый человек, – сказал доктор Кунинг, когда они все вместе вышли из его дома под звездное юконское небо. Доктор жил здесь же, на главной улице, в маленьком бревенчатом домике. Он оказался тридцатилетним тучным человеком с обветренным круглым лицом. Он знал дорогу к Эвери.
Корри шла рядом с упряжкой, дрожа от страха и стужи. Густая чернота неба, на котором блестел серебряный серп месяца, казалось, давила на нее своей тяжестью. Корри заметила, что не она одна чувствует себя неуютно. Она видела, что собаки как-то странно беспокоятся, а их проводник, обычно невозмутимый и даже медлительный, теперь прибавил шагу. Его лицо, всегда веселое и приветливое, было мрачным.
Корри не могла избавиться от мысли, что это она виновата в том, что случилось с Эверй: если бы она не приехала на Аляску, если бы не преследовала его и не требовала немедленной свадьбы, может быть…
Корри услышала, как Куайд вполголоса спросил доктора:
– Скажите, часто бывает, что пациенты отказываются от ампутации в таких случаях?
– Некоторые отказываются. Например, если речь идет целиком о ступне. Если нужно отнять несколько пальцев, как правило, возражений не бывает. Человек ведь не чувствует себя ущербным, если у него на руке или ноге не хватает одного-двух пальцев. Посмотрите на здешних старожилов, многие из них покалечены, и ничего, живут.
– Послушайте, вы оба, замолчите! Я не могу всего этого слышать, мне… нехорошо.
Корри резко прервала их, чувствуя, что ее начинает мутить. Доктор ответил:
– Миссис Курран, приготовьтесь к тому, что вам станет еще хуже, когда вы увидите своего мужа. Извините за резкость. Может, вам удастся вразумить его. Я уже отчаялся. Дело дошло до того, что он грозился пристрелить меня, если я еще хоть раз появлюсь у него. Даю слово, что я пошел с вами только потому, что ваш друг хорошо мне заплатил. Я уверен, что из нашего визита ничего хорошего не выйдет.
Через час они поднялись на небольшой холм и увидели у его подножия дом Эвери. Одна его стена по самую крышу была засыпана снегом, из трубы выбивалась тоненькая струйка дыма, едва заметная в туманном лунном свете. Доктор Кунинг сказал:
– Он живет в чьей-то брошенной хижине. Я понимаю, почему ее оставили: она слишком далеко от реки и совсем крохотная.
Корри подумала, что это еще мягко сказано, и, взяв за руку Куайда, прошептала:
– Она похожа на какую-то нору.
– Людям приходится забираться в норы, чтобы выжить в этом суровом, диком краю, – философски заметил доктор Кунинг.
Они осторожно приблизились к лачуге – все, кроме эскимоса, который остался с собаками. Корри слышала, как громко бьется ее сердце. Что-то в этом месте показалось ей странным и непривычным. Но что?
Потом она поняла. Вокруг домика не было следов. Снег переливался в лунном свете, как нетронутое, стерильно белое покрывало. Доктор, как будто читая ее мысли, сказал:
– Сюда давно никто не приходил. Он всех прогнал. Сказал, что никого не хочет видеть и может позаботиться о себе сам. Ребята оставили ему продукты и дрова и ушли. А что было делать?
В какой-то миг Корри испугалась и пожалела, что пришла сюда. Но сразу же совладала с собой – ведь в этой жуткой хижине Эвери, он один, ему нужна помощь – и сказала:
– Я думаю, нам пора постучаться.
– Здесь не время и не место для демонстрации салонных манер, Делия.
Доктор вмешался:
– Не знаю, что вы решите сделать, только решайте побыстрее. У меня заледенели руки, к тому же в городе меня ждет пациентка, которая может умереть в любую минуту.
Корри вдруг поняла, что все они говорят шепотом, даже этот грубый и бесчувственный доктор. В ночной тишине их приглушенные голоса смешивались с протяжным, грустным волчьим воем.
– Я думаю… – начала было Корри.
Но тут Куайд громко постучался и решительно толкнул дверь, которая жалобно скрипнула на проржавевших петлях. Корри нагнулась и проскользнула вперед под вытянутой рукой Куайда.
– Эвери! Эвери, с тобой все в по…
Корри остолбенела. Ее окатила волна тяжелой, омерзительной вони. Корри отшатнулась, как от удара. На нее пахнуло смесью гниющего тела, экскрементов, тухлого мяса и еще какой-то гадости. Корри судорожно сглатывала, стараясь справиться с тошнотой. Впервые в жизни она столкнулась с таким зловонием.
Из глубины хижины раздался голос Эвери:
– Не обращай внимания на запах. К нему довольно быстро привыкаешь. Я, к сожалению, ничего не могу с этим поделать. Мне трудно передвигаться.
Зажав рот рукой, Корри заставила себя перешагнуть через порог. Она чувствовала, что Куайд идет следом за ней и поддерживает ее под локоть.
