– Тишина! Что тут вообще происходит? Это британский суд! Ведите себя прилично.
Под грохот его молотка публика наконец расселась по местам.
– Так. – Судья посмотрел на Стефани. – Кем бы вы ни были…
– Я принцесса…
– Не важно. Вы нарушаете порядок. И потому вас – следует…
– Сэр! Ваша честь! – опять раздался голос, еще громче, чем в первый раз. Все повернулись в его сторону.
– Кто вы такой? – спросил судья.
– О, узнаю мистера Тернера! – воскликнула Стефани.
Сэр Джон, который все это время в ужасе смотрел на новый облик своего помощника, тоже обратил седую голову в сторону кричавшего.
– Что такое? Мой мистер Тернер? Прерывает судебную процедуру? – Его голос звучал все громче. – Неужели такое возможно?
– Новость, сэр! – крикнул маленький мистер Тернер, размахивая своей тощей рукой. – Самая невероятная новость!
– Будем надеяться, что она имеет непосредственное отношение к этому делу.
Тернер кинулся вперед. Да так стремительно, что полы его черного пиджака взвились у него за спиной.
– Конечно, имеет! Сообщение доставил экспресс сразу после того, как вы ушли, сэр. Я не нашел кеба и потому решил…
Застучал молоток судьи.
– Тишина! Мистер Тернер, дайте сюда ваше письмо. – И он вытянул руку.
Мистер Тернер подбежал и вручил судье лист бумаги с таким видом, будто это был динамит. Судья схватил его и раскрыл.
В зале повисла тяжелая тишина. Сотня людей ждала, затаив дыхание. Кто-то попытался чихнуть, но кое-как сдержался, и даже этот сдавленный звук эхом отразился от стен, подобно пистолетному выстрелу.
Судья посмотрел на Хэтерфилда поверх очков и про-изнес:
– Ваша светлость, прошу вас, крепитесь. С сожалением вынужден сообщить вам, что ваш отец, герцог Сотем, скончался сегодня, в десять часов утра. Причина – нанесенные самому себе ранения.
Известие так неожиданно обрушилось на Хэтерфилда, что он сначала даже не понял, кто нанес удар и какой силы. Он почувствовал боль словно на расстоянии. Будто со стороны увидел, как пошатнулся. И подумал про себя, как про чужого человека: «Черт побери, вот так удар! Интересно, как он с этим справится».
– Джейми! – вскрикнула Стефани. Ее голос тоже прозвучал издалека, на грани слышимости.
– Прошу прощения? – произнес кто-то. Кажется, это был он сам.
Судья снял очки и заявил:
– Теперь вы – герцог Сотем. Тем не менее…
Мистер Ферчеч, который очнулся от кратковременной потери сознания, тут же вскочил на ноги и заявил:
– Защита требует, чтобы это дело закрыли немедленно, так как полномочия суда на него не распространяются. Девятого герцога Сотема, как одного из пэров Британии, надлежит судить только в палате лордов.
Однако мистер Дакуэрт не хотел сдаваться. Он также вскочил со стула и сказал:
– Мой ученый коллега заблуждается – как в теории закона, так и в практике его применения. Преступление было совершено, когда обвиняемый носил титул маркиза, и потому его вполне законно судят общим судом. Более того…
– Все зашло слишком далеко, – прервал его судья и тоже встал. – Принцессы, самоубийства, весь этот цирк в зале моего суда… Поэтому я объявляю перерыв до завтрашнего утра. Каждая сторона должна подготовить краткое заявление с изложением своей позиции и ссылкой на законы и подать их в мой кабинет сегодня до шести часов вечера. Я же хочу напомнить всем, кто собрался в зале, что они обязаны вести себя в соответствии с правилами. Выкрики и прерывания недопустимы. Это понятно?
Толпа ответила пристыженным молчанием. И вдруг откуда-то сзади раздался твердый женский голос.
– Не совсем, – заявила дама.
Маленькая фигура в черной вуали шагнула вперед.
Хэтерфилд, новоиспеченный герцог Сотем, спрятал лицо в ладонях, желая оказаться где угодно, хоть в Итонском колледже, но только не здесь.
Стефани смотрела, как хрупкая леди Шарлотта Харлоу направилась мимо охваченных трепетом людей на скамейках в центр зала суда. Шелест ее платья, стук каблуков по мраморному полу звучали неестественно громко, достигая каждого уголка. Казалось, зал готов взорваться от напряжения.
Дама остановилась недалеко от стола защиты. Ее черный подол почти касался платья Стефани. Леди Шарлотта подняла вуаль и сказала:
– Я хочу обратиться к суду.
Бакенбарды судьи обреченно поползли вниз.
– Что ж, думаю, еще одно выступление нас не убьет. Хорошо, ваша светлость. Но, пожалуйста, говорите кратко.
– Я полагаю, суду уже известно о том, какая трагедия произошла сегодня утром на Белгрейв-сквер, в резиденции герцога Сотема. – Она не смотрела ни на Стефани, ни на бледного и неподвижного Хэтерфилда, а только вперед, на судью.
– Нам сообщили об этом несколько минут назад, – сухо сказал судья. – Продолжайте.
Она вынула левую руку из складок платья. В ладони оказался маленький квадрат письма.
– Это написанное самим герцогом Сотемом признание в том, что именно он убил свою супругу Марию вечером двадцать первого февраля.
После недавнего хаоса у толпы не осталось сил шумно реагировать на такое заявление. Люди потерянно смотрели друг на друга, даже не понимая, шутка это или правда.
– Признание! – Стефани вскочила на ноги. – Но почему…
Леди Шарлотта продолжала говорить без всякого выражения:
– Если для того, чтобы освободить девятого герцога, нужны еще показания, то я готова их дать. В ночь убийства, выйдя из библиотеки, в которой находились лорд Хэтерфилд и его спутница, я пошла на поиски герцогини, чтобы рассказать ей обо всем, что видела. Она заявила, что уходит в свой будуар, и предложила мне найти Хэтерфилда и привести его к ней для личной беседы. Мы вместе поднялись наверх, и я вернулась в библиотеку, но там никого уже не было. Мне ничего не оставалось, как продолжить поиски. К тому времени в бальном зале стало очень тесно, отыскать там кого-либо было почти невозможно. Я уже сдалась, как вдруг увидела Хэтерфилда в холле. Он вы-смат-ривал свою спутницу и наотрез отказался пойти в будуар герцогини. Я отправилась туда одна, и когда оказалась у двери, то услышала… – Она сделала паузу, перевела дыхание и продолжила: – Услышала странные звуки. Похожие на те, которые издает человек, когда задыхается. Я постучала, и дверь открылась. Из будуара вышел герцог. Он вытирал руки о полотенце. Спереди, на рубашке, я заметила пятно, похожее на кровь. Сотем сказал, чтобы я не входила внутрь, так как герцогине нездоровится. Я ушла. А потом, час спустя, подняли тревогу.
– Боже правый! – воскликнул Хэтерфилд.
– Мадам, значит, все ваши прежние показания были неправдой? – спросил судья тихим голосом, казалось, он потрясен. – Выходит, вы лгали под присягой?
