Ознакомительная версия.
— Ваше величество, мы не знали, что вы приедете…
— Объявите о нашем прибытии! — велела Нефертити.
Слуги в золотых схенти помчались вперед, а мы медленно, торжественно зашагали меж масляных ламп, окаймляющих лестницу из песчаника. Гости кланялись нам и перешептывались. Когда мы подошли к Большому залу, там уже собрались трубачи.
— Царица Нефертити и госпожа Мутноджмет! — объявил глашатай.
Мы величаво вплыли в зал, и он тут же заполнился гомоном. Дамы Нефертити шли за нами по пятам; они окружили нас полукругом и принялись подыскивать место и угощение, подобающее царице. Свет играл на серебре наших ожерелий и браслетов, и я знала, что мы прекраснее всех в этом зале, даже прекраснее гордых и красивых дочерей дворцовых визирей и писцов. Кийя резко обернулась и что-то быстро сказала мужу, чтобы привлечь его внимание, но его взгляд был прикован к моей сестре, к серебристой рыбке, сверкающей в освещенном пруду.
— Отведите меня к столу для почетных гостей, — велела Нефертити, и мы двинулись через зал к столу, за которым сидели Эхнатон и беременная Кийя.
Нефертити уселась на противоположном конце стола. В промежутке расположились все доверенные дамы Кийи. Я знала, что у меня никогда не хватило бы духу поступить так, как Нефертити: с гордо поднятой головой войти во львиное логово.
Панахеси, сидящий справа от Эхнатона, побагровел от ярости. На празднестве в честь Кийи Нефертити потребовала музыку, и все принялись смеяться, петь и пить. Кийя очутилась в ловушке; в любое другое время ее дамы стали бы изводить мою сестру пренебрежением и насмешками. Но сейчас, в Северном дворце, в присутствии Эхнатона никто из них не смел задеть Нефертити, так что они всячески подлизывались к ней, рассказывали разные истории, обменивались сплетнями, и по мере того, как усиливался порожденный вином смех, усиливался и гнев Кийи.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Эхнатон.
Кийя бросила на него свирепый взгляд из-под ресниц:
— Это мое празднество, а не ее!
Эхнатон оглянулся проверить, нет ли Нефертити поблизости, и пообещал:
— Я возмещу тебе это.
— Как?! — пронзительно вскрикнула она.
Эхнатон оторвал взгляд от моей сестры — та, запрокинув голову, смеялась над очередной шуткой Тутмоса.
— Я велю Тутмосу изваять тебя, — донеслось до меня.
Кийя поспешила воспользоваться преимуществом.
— А если у нас будет еще один сын, Небнефер наконец-то будет объявлен твоим наследником?
Я подалась в ту сторону, чтобы услышать, что ответит фараон.
— Это в руке Атона.
«Атона и его семьи!» — победно подумала я.
Когда празднество закончилось, я поняла по глазам Нефертити, какого напряжения ей это стоило. Когда мы добрались до ее покоев, она не терпящим возражений тоном произнесла:
— Побудь со мной, пока он не вернется.
Я уселась на ее постель и успокаивающе погладила сестру по голове.
— Хетты стоят у ворот Миттани, а я разыгрываю соблазнительницу перед собственным мужем! — разбушевалась Нефертити. Затем голос ее дрогнул. — Не может быть, чтобы у нее был еще один сын…
— Может, и не будет. Может, родится еще одна царевна.
— Но почему я не могу родить сына? — вскричала Нефертити. — Чем я прогневала Атона?
«Спроси лучше, чем ты прогневала Амона», — подумала я, но не стала говорить этого вслух.
— Ты ешь мед?
— И мандрагору.
— А в храмы ходишь?
— Атона? Конечно.
Я красноречиво промолчала.
— Ты думаешь, мне стоит обратиться к Таварет? — тихо спросила Нефертити.
— Не помешало бы.
Она заколебалась.
— А ты пойдешь? Эхнатон не узнает.
— Мы можем сходить завтра, — пообещала я, и сестра ласково сжала мою руку.
Потом она повернулась и натянула покрывало на грудь. Когда сестра уснула, я осталась лежать, размышляя, где бы найти в Амарне святилище богини-гиппопотама, покровительницы родов.
На следующее утро, еще до восхода солнца, Мерит разузнала это для меня. Она сказала, что некоторые женщины в деревне хранят у себя статуэтки Таварет на случай родов у своих дочерей. Я попросила ее отвести нас в дом с самым большим алтарем, и, когда Эхнатон еще даже не проснулся, носильщики уже несли наш закрытый паланкин вверх по склону холма, к скоплению богатых домов.
В небе поднималось жаркое солнце. Внизу просыпался город оттенков кардамона и золота. Я расправила складки на платье и вдохнула запах пекущихся лепешек с финиками и подогреваемого вина.
— Задерни занавески! — прикрикнула на меня Нефертити. — Нам нужно управиться поскорее!
— Ты сама захотела прийти сюда, — сурово отозвалась я.
— Ты когда-нибудь молилась Таварет? — спросила сестра.
Я знала, что она имеет в виду.
— Да.
На вершине холма носильщики опустили паланкин, и к нам подошла служанка поприветствовать нас.
— Ваше величество… — Девушка низко поклонилась. — Моя госпожа ждет вас на веранде.
Мы поднялись по ступеням: Нефертити, Мерит и я. Носильщики остались во дворе; они понятия не имели, зачем мы явились сюда. Навстречу нам вышла женщина в платье из тонкого льна.
— Благодарю вас, что снизошли к моему скромному дому. Я — госпожа Акана.
Но Нефертити не слушала ее. Она огляделась в поисках изваяния Таварет.
— Наша богиня там, — шепотом произнесла Акана. — Укрытая от чужих взглядов.
Она нервно поглядывала то на Нефертити, то на меня.
Мы прошли в комнату в задней части дома; окна в ней были занавешены тростниковыми циновками. На белых стенах были нарисованы изображения богини-гиппопотама. Госпожа Акана попыталась объясниться.
— Многие люди хранят у себя подобные изображения, ваше величество. Ведь запрещены лишь общественные святилища. Но многие втайне сохраняют алтари у себя.
«Не настолько втайне, чтобы это укрылось от внимания Мерит», — подумала я, а Нефертити молча кивнула.
— В таком случае я вас оставлю. Если вам что-то потребуется, вы только позовите.
И госпожа Акана отступила.
Нефертити, словно очнувшись ото сна, огляделась по сторонам.
— Спасибо, госпожа.
— Может, мне тоже уйти? — предложила я.
— Нет. Я хочу, чтобы ты помолилась вместе со мной. Мерит, оставь подношения и закрой дверь.
Мерит положила благовония и цветок лотоса на табурет и удалилась вслед за госпожой Аканой. Мы остались одни. Богиня-гиппопотам улыбалась нам; ее большой живот из отполированного черного дерева отливал синевой в солнечном свете, проникающем сквозь тростниковые циновки.
— Иди ты первая, — подтолкнула меня Нефертити и пояснила: — Тебя она знает.
Ознакомительная версия.
