Ознакомительная версия.
— Неплохо. Жасмин цветет, а на виноградных лозах завязались грозди. Уже. А ведь еще даже не фаменот.
Я подняла голову и увидела по лицу Тийи, что ей отчаянно хочется иметь настоящий собственный дом. Потом меня озарила мысль.
— Давай ты приедешь и посмотришь на это все, — предложила я. — Оставишь Амарну и поселишься в Фивах.
Тетя недвижно застыла.
— Вряд ли я когда-нибудь покину Амарну, — ответила она. — Я никогда не вернусь в Фивы — разве что в гробу.
Я в ужасе уставилась на нее.
Тетя подалась вперед и доверительно произнесла:
— Мое влияние не исчезло лишь оттого, что я не живу во дворце. Мы с твоим отцом много работали над тем, чтобы наше влияние было незримым. — Она печально улыбнулась. — Панахеси вполне удалось настроить Эхнатона против меня. Но он никогда не отделается от твоего отца. Во всяком случае, пока Нефертити остается царицей.
Я посмотрела на Тийю, озаренную падающим из окна светом. Где она берет силы для этого всего? Откуда у нее силы оставаться в Амарне и править из-за трона, пока ее избалованный, заносчивый сын восседает на возвышении?
— Я не так сильна, как кажется, — ответила тетя на мой невысказанный вопрос. — Возможно, когда-нибудь ты это поймешь.
— Где ты была?
Нефертити пересекла комнату в несколько шагов.
— В своем особняке.
— У тебя нет особняка! — возмутилась она.
— Я навещала Тийю.
Сестра попятилась, как будто я ударила ее.
— Я жду новостей, а ты в это время навещаешь Тийю? Кийя больна, а ты в это время покидаешь меня?! — в ярости воскликнула она.
Я рассмеялась:
— Что? Ты нуждаешься в поддержке оттого, что услышала потрясающую весть о болезни Кийи? О том, что она может потерять ребенка?
Нефертити оцепенела. Я никогда еще не разговаривала с ней таким тоном. Она заметила свиток у меня в руке.
— Что это?
— Письмо.
Нефертити выхватила у меня свиток и принялась читать.
Но я отобрала его.
— Это письмо от моего мужа!
Лицо Нефертити потемнело.
— Кто его доставил?
— Откуда мне знать?
— Когда оно пришло?
— Пока ты была с отцом.
Тут я поняла, что она сказала, и меня переполнило негодование.
— Что? — воскликнула я. — Так оно не первое? Были и другие?
Нефертити не ответила.
— Писем было больше? — крикнула я. — Ты спрятала их от меня? Нахтмин — мой муж!
— А я — твоя сестра!
Мы гневно уставились друг на друга.
— Я приду на ужин. Но после этого я возвращаюсь в Фивы, — решительно заявила я.
Нефертити шагнула вперед, перегораживая мне путь.
— Ты же даже не знаешь, что случилось с Кийей…
— Я прекрасно знаю, что случилось с Кийей. Ровно то, что ты говорила. Она потеряла ребенка.
— Панахеси будет подозревать…
— Конечно, он будет подозревать. Но тебе придется разбираться с этим самой.
— Ты не можешь оставить меня! — выкрикнула Нефертити.
Я развернулась к ней.
— Это еще почему? Потому что никто другой не может? Потому что все остальные слишком трепещут перед твоей красотой? У тебя пятьдесят других придворных дам, которые следуют за тобой, словно ручные собачки. Пускай кто-нибудь из них и присматривает за происходящим.
Я пришла на ужин, как и обещала, и Нефертити решила испытать мою верность, велев мне отыскать для нее особый плод, который, как она знала, имеется только на кухне, в кладовых. Я встала и приказала ближайшему слуге принести моей сестре блюдо с ююбой.
— Оно может быть отравлено! — воскликнула Нефертити. — Я хочу, чтобы сходила ты!
Я несколько мгновений смотрела на нее, потом в ярости вылетела из Большого зала. Когда я вернулась, вокруг моей сестры толпились молодые придворные. Увидев блюдо с фруктами у меня в руках, Нефертити вскинула голову и улыбнулась:
— Мутни, ты его принесла!
Как будто она в этом сомневалась!
Женщины расступились, давая мне дорогу.
— Ты — лучшая сестра во всем Египте! — торжественно произнесла Нефертити. — Где музыканты? — Она хлопнула в ладоши. — Мы желаем музыки!
Когда девушки вернулись на свои места, я села рядом с матерью за стол у подножия помоста. Слуги подали жареную газель и ягненка в меду.
— Она так выказывает любовь к тебе, — сказала мать.
— Как? Превращая меня в свою служанку?
Заиграла музыка, вперед выступили танцовщицы в ярких платьях и браслетах с колокольчиками, и Нефертити захлопала в ладоши. Полдюжины придворных дам смотрели, как Нефертити пьет, держа чашу на присущий ей манер, указательным и большим пальцами.
— Сколько мне еще здесь оставаться? — сердито спросила я.
Мать нахмурилась.
— Пока не закончатся танцы.
— Я слышал, ты навещала Тийю, — сказал отец.
— Я рассказала ей, что случилось с Кийей, — отозвалась я.
Он кивнул:
— Да, конечно.
— И она не удивилась.
Отец посмотрел на меня как-то странно, и на миг я задумалась о том, что же это было: отравление или просто так распорядилась судьба? Нефертити взглянула на нас сверху и нахмурила брови. Она поманила меня пальцем.
Отец мотнул головой:
— Она тебя зовет.
Я поднялась наверх, и Нефертити похлопала по пустому креслу; оно стояло на помосте специально для гостей, которым дозволялось присесть и вести беседу.
— Надеюсь, ты не разговаривала с отцом про Кийю, — предостерегающе произнесла она.
— Конечно нет.
— Подобным разговорам конец.
— Как и ее ребенку.
У Нефертити расширились глаза.
— Смотри, чтобы тебя не услышал Эхнатон! — предупредила она.
Эхнатон обернулся посмотреть, о чем это мы говорим. Нефертити улыбнулась ему, а я бесстрастно отвела взгляд. Нефертити снова повернулась ко мне.
— Посмотри, какой праздник я устроила — и все ради того, чтобы отвлечь Эхнатона от мыслей о ней.
— Это очень мило с твоей стороны, — отозвалась я.
— Почему ты так злишься на меня? — возмутилась Нефертити.
— Потому что ты подвергаешь опасности свое бессмертное ка и поступаешь против законов Маат, — парировала я. — И ради чего?
— Ради короны Египта! — ответила она.
— Ты думаешь, никто из визирей не размышляет над тем, не отравили ли Кийю?
— Если размышляет, то ошибается, — твердо заявила Нефертити. — Я ее не травила.
— Значит, это сделал ради тебя кто-то другой.
Тут музыка прервалась, а с ней и наш разговор. Нефертити весело улыбнулась, чтобы Эхнатон подумал, будто мы болтаем о каких-то милых пустяках. Когда музыка заиграла снова, она наклонилась ко мне и быстро произнесла:
Ознакомительная версия.
