— Канава не подойдет, — вздохнула она, показывая на облака.
— Я заметил, — ответил Альфред. — Мне пришлось прикусить язык, чтобы не спросить у аббата, где остановиться. Я думал, что ты знаешь, ведь ты путешествовала по этой дороге со своим отцом.
Барби помолчала, раздумывая, затем улыбнулась.
— Стратфорд, — предложила она, вспомнив, куда ее отец упорно старался добраться при путешествии в Стригл и обратно. — Там есть мост через Эвон и хороший брод, а недалеко от ворот находится постоялый двор с комнатой наверху. Жена хозяина пивной ставит себя высоко, говорит на хорошем французском и содержит в чистоте комнату для знатных гостей.
— Это далеко?
— Не знаю, — призналась Барбара. — Мы не ездили этим путем, а добирались обычно западной дорогой через Олстер к Вустеру и дальше на юг.
— Какое расстояние от Олстера до Вустера?
— День спокойной езды верхом, около десяти лье.
— Тогда Стратфорд не должен быть очень далеко, но я не уверен, что мы успеем добраться туда до захода солнца.
— Ладно, мы поищем, где остановиться, по дороге.
В следующей деревне они не стали задерживаться. Оффенсхем оказался просто несколькими тесно прижатыми друг к другу лачугами. Беви спросил о расстоянии до Стратфорда, но никто, даже оборванный священник, не смог ответить. Он не ездил дальше Ившема. Солнце висело низко, а облака почти над головой, когда они добрались до Бигфорда. Там была пивная, но Беви очень быстро вышел из нее и покачал головой.
— Нет, милорд, мне назвали лучшим местом монастырь в Кливе. Но, по крайней мере, мы на полпути в Стратфорд и едем правильно.
— Тогда в путь, — настаивала Барбара. — Будет еще светло, если нас не застигнет дождь.
Они пытались добраться до Стратфорда под дождем и в полной темноте, но недолго. Крупные капли сверкали мерцающим блеском, когда они заметили свет ночных факелов. Утопая в грязи постоялого двора, Альфред снял Барбару с Фриволи и отнес под навес.
— Если комната занята, я попробую ее выкупить. Ты не возражаешь?
— Вовсе нет, моя любимая, — ответил Альфред, похлопывая по рукояти своего меча. — Я уверен, тебе повезет, поскольку я заколю их, если они не пойдут на сделку, которую ты предложишь.
Он улыбался, и голос его звучал тихо, но у Барбары перехватило дыхание. Она всегда удивлялась, как может пригрозить ее муж, не повышая голоса и не делая угрожающих жестов. Единственное, на что она надеялась, что в комнате не поселились слишком важные гости. Она чувствовала, что Альфред выселил бы самого короля, поэтому покачала головой и пробормотала слова предостережения. Она придумывала повод для хозяйки пивной, чтобы та предложила гостям, занимающим верхнюю комнату, освободить ее, как вдруг поняла, что через открытую дверь не долетает почти никаких звуков. Она сжала руку Альфреда:
— Так тихо. Наверняка это значит, что в общей комнате никого нет.
Он кивнул:
— Ты права, но…
Его прервала жена хозяина пивной, которая вышла из дома, сделала реверанс и попросила прощения за то, что так промедлила выйти приветствовать их.
— Я не ожидала, что кто-нибудь приедет так поздно, — извинялась она. — Входите, входите.
Барбара нахмурилась. Было еще не поздно; путники часто едут до темноты, особенно летом, когда теплая погода и долгие светлые вечера искушают их проделать большее расстояние. Она вспомнила, что ворота были закрыты на засов, и мальчик из конюшни, прежде чем открыть, спросил, сколько их человек. Поэтому она и была уверена, что постоялый двор полон. Это было странно.
Однако у Барбары не было времени обсуждать ситуацию, потому что хозяйка узнала ее, когда они вошли в большую комнату, и снова начала извиняться, приседая в реверансе перед дочерью Норфолка. Барбара сказала ей, что вышла замуж. Это вызвало новый поток слов и реверансов Альфреду. Потом она позвала мужа и выбранила его за то, что он не несет все лучшее с кухни, чтобы гости могли поесть. Она вытерла стол передником и усадила Барбару с Альфредом на скамью, убежав, чтобы принести кубки для вина, заверив, что стол накроют сразу же. Когда вошли слуги с дорожными корзинами, комната была уже готова: хозяйка знала, что Барбара захочет постелить на постель свои простыни.
Поскольку это было единственным, что интересовало Барбару, она предложила сказать хозяину, чтобы поднос принесли к ним в комнату и они могли пообедать наедине. Клотильда и Шалье только взглянули на своих хозяев, так как считали, что уже не понадобятся им, и перенесли свое внимание на ужин. Беви сделал глоток эля и сказал, что он хорош, как всегда. Шалье поморщился и попросил вина, а Льюис начал спорить, что с едой лучше всего пить: эль или вино. Невнимательно слушая, Барбара вздохнула. Ей казалось, что с тех пор, как она села за стол, прошло несколько часов. Слуга хозяйки спустился по лестнице с пустыми руками. Барбара взглянула на Альфреда, который начал барабанить пальцами по столу. Его вино оставалось нетронутым. Они подождали еще. Но жена хозяина пивной не появлялась.
Внезапно Альфред встал и, крадучись, начал подниматься по лестнице. Барбара последовала за ним. Она протиснулась перед ним в комнату, не зная, броситься ли ей между ним и хозяйкой или выпихнуть назойливого гостя собственными руками. К счастью, хозяйка укладывала в постель горячие камни, чтобы просушить влажные простыни. Когда вошли Альфред с Барбарой, она выпрямилась и выглядела сбитой с толку: Барбара поняла, что прошло не более четверти часа с тех пор, как они въехали на постоялый двор.
— Мне жаль, что твоя кольчуга жмет, — сказала она. — Давай сразу снимем ее, а завтра я что-нибудь придумаю.
Альфред открыл рот, чтобы сказать, что кольчуга его совсем не беспокоит. Он часто и подолгу носил свои доспехи, защищавшие его от ударов в сражении; они были столь хорошо подогнаны, а стальные кольца скреплены так искусно, что кольчуга сидела на нем, словно вторая кожа. Но он тоже посмотрел на удивленную хозяйку и понял, что из-за своего нетерпения им показалось, что она находилась наверху значительно дольше, чем это было на самом деле. Поэтому он закрыл рот, позволив Барбаре развязать пояс и снять кольчугу.
Хозяйка принесла поднос с едой и поставила его на стол. Она протянула руку к фляге, чтобы налить вино в пустые бокалы. Альфред оскалил зубы.
— Мы обслужим себя сами, — поспешно вмешалась Барбара, жестом прогоняя ее и многозначительно поглядывая на Альфреда.
Хозяйка подозрительно заморгала и быстро вышла из комнаты. Барбара разразилась хохотом. Она едва не пожаловалась, что теперь хозяйка наверняка подумает, что он скорее ее любовник, чем муж, но Альфред схватил ее и поцеловал, а затем отстранил и стал торопливо снимать свои доспехи. Продолжая смеяться, Барбара тоже начала раздеваться: она не шутя подозревала, что ее одежда будет порвана, если она не будет готова прежде своего мужа.
