Мейтер казалась необычайно взволнованной. Вглядевшись внимательнее в ее лицо, Лиза похолодела, ужасное подозрение закралось ей в душу.
— Мейтер, как вы узнали, что лорду Майклу необходимо согласие брата, чтобы вступить в брак?
Мейтер стала белой как мел, побледнели даже веснушки.
Элизабет горестно застонала.
— Только не говорите, что вы прочли письмо. — Взглянув на печать, Лиза убедилась, что она цела. Мейтер так крепко сжимала конверт, что костяшки ее пальцев побелели.
— Мне… не следовало, — глухо пробормотала Мейтер.
Лиза устало закрыла глаза. «Боже милостивый!»
— Вы не должны вскрывать чужие письма! Никогда больше не смейте!
— Я не буду, мадам! Клянусь вам!
— В таком случае… — Безвольно уронив руки, Лиза глубоко вздохнула. — Похоже, вы думаете, будто меня могло бы заинтересовать содержание этого письма. Так скажите мне почему.
Мейтер судорожно сглотнула.
— Я думала… если вы прочтете письмо… то поймете, как сильно любит вас лорд Майкл… и какой мерзавец герцог Марвик!
— Ну. — Лиза вымученно улыбнулась. Слова Мейтер уничтожили последнюю надежду, которая еще жила в ее душе, хотя до сих пор Лиза не признавалась себе в этом. — Мне нет нужды читать о том, что и без того хорошо мне известно.
— Герцог закрыл больницу! Велел выставить всех больных и запереть двери!
У Лизы перехватило дыхание. Этого она не знала. Теперь ее поездка в Лондон становилась еще более неотложной.
— Мейтер, позаботьтесь, пожалуйста, о билетах для нас. Мы поедем первым же поездом. Я намереваюсь быть в Лондоне завтра в полночь. — Лиза немного помолчала. — И отошлите это письмо, хорошо?
— Вы лучше, чем я, — хрипло пробормотала Мейтер, заставив Лизу рассмеяться.
«Что ж, похоже, я не утратила способность смеяться, что бы ни случилось. Приятно это сознавать. Быть может, мне не передалась мамина доброта, но зато я унаследовала ее дар не унывать даже в самых печальных обстоятельствах».
— Мейтер, — сказала Лиза, — мне необычайно лестно это слышать, но вы несправедливы к себе, несмотря на ваши выдающиеся способности к шпионажу. А теперь отправьте письмо, только убедитесь, что печать нетронута.
— Да, мадам, сейчас же.
Как и днем ранее, Майкл уселся напротив брата. Он твердо решил, что на этот раз не станет кричать. Он будет так же холоден и бесстрастен, как Аластер.
— Спасибо, что принял меня, — спокойно произнес он. Если дело дойдет до суда, если история повторится, он будет вести себя достойно. Газетчики не смогут смаковать подробности семейного скандала, описывая злобные выкрики и язвительные обвинения. Потерпевшая сторона не опустится до безобразной распри.
— Признаюсь, меня удивило, что ты явился вновь, — сухо заметил Аластер. Как и в прошлый раз, он занимал место за столом. Джонс сказал, что герцог проводит у себя в кабинете большую часть времени, по-прежнему отказываясь покидать дом. Его недуг стал еще более заметен, болезненная худоба бросалась в глаза. Будь Аластер пациентом, нуждающимся в помощи, Майкл немедленно вызвал бы лакея, чтобы принесли горячий бульон и сытную еду.
Но хотя тело Аластера высохло, а лишенное красок лицо приобрело нездоровый, землистый оттенок, воля его осталась твердой как алмаз. «Это для твоей же пользы, — заявил он накануне. — Вдова, известная распутница, нет, я никогда не соглашусь на такой мезальянс. Твое предложение оскорбляет мой разум. Ты лишь зря отнимаешь у меня время».
Тягостное воспоминание прибавило Майклу решимости. Он молча протянул брату пачку документов. На лице его читалась безучастность.
— Я не понимаю, — пробормотал Аластер.
— Это судебный иск, составленный Смайтом и Джексоном. — Днем ранее поверенные согласились представлять интересы Майкла в суде, условившись, что гонорар будет выплачен после успешного завершения дела. — Если ты не восстановишь меня в правах на денежные средства, завещанные мне отцом, я передам документы в суд. Кроме того, потребую в судебном порядке, чтобы тебя исключили из правления больницы. Ты превысил свои полномочия, распорядившись закрыть ее. Я попросил Уэстона занять твое место в правлении. Холлистер тоже готов участвовать. — Майкл переговорил с ними обоими, прежде чем покинуть Хэвилленд-Холл.
— Любопытно, — бесцветным голосом прошелестел Аластер. Отложив в сторону бумаги, он похлопал по ним иссохшей ладонью. Кольцо с печатью болталось у него на пальце, соскальзывая к суставу. — Однако сомневаюсь, что они захотят финансировать твои потуги.
— Напротив, — возразил Майкл, — Уэстон предложил мне значительную сумму. Он и Холлистер поддержали мое предложение принимать в больнице не только бедняков, но и представителей средних слоев. Плата за лечение, которая будет поступать от новых пациентов, позволит нам продолжать благотворительность. — Прошлой ночью.
Майкл примерно рассчитал будущий бюджет. Если состоятельные буржуа согласятся лечиться в благотворительном учреждении, средств должно хватить. Конечно, Майкл не слишком себя обнадеживал. И все же перед ним открывалась возможность сохранить дело своей жизни, а три дня назад у него не было и этого.
Слабая улыбка Аластера промелькнула так быстро, словно стоила ему немалого труда.
— На твоем месте я бы не стал рассчитывать на Холлистера. Мы с ним добрые друзья, как тебе, возможно, известно. — Он подтолкнул бумаги к Майклу. — Я невысоко ставлю мужчин, неспособных хранить преданность. Попомни мои слова, я заставлю всякого пожалеть о предательстве.
Майкл скрипнул зубами.
— Забавно. До недавнего времени я воображал, будто братские чувства непременно означают преданность. Но, как вижу, твое понимание любви сильно отличается от моего. — Пододвинув брату документы, он поднялся на ноги. — А теперь я прощаюсь с тобой.
— Подожди. — Аластер пристально вгляделся в его лицо. — Ты…
Майкл нетерпеливо нахмурился, ожидая, пока брат закончит фразу, стараясь не замечать его пугающей худобы и ввалившихся глаз. Голова Аластера напоминала обтянутый кожей череп.
— Что?
— Ты в самом деле выполнишь свою угрозу? Подашь на меня в суд?
Майкл мрачно усмехнулся.
— Какая горькая ирония, не правда ли? Ты так старался уберечь свое имя от скандала.
На щеке Аластера дернулся мускул. Герцог попробовал встать, но ему пришлось тяжело опереться на стол ладонями. Наконец с немалым трудом он поднялся.
Сюртук свободно болтался у него на плечах. Казалось, костлявые руки его лишены мышц.
Аластер не заслуживал ни малейшего сочувствия. Майкл старался изо всех сил сохранять безразличие и все же не смог сдержаться.
