Потом мне приходится лишить мой прекрасный дом, Чатсуорт, занавесей, гобеленов и ковров и отправить их повозками прочь. Эта шотландская королева приедет со свитой в тридцать человек, и всем им нужно будет где-то спать, а я слишком хорошо знаю, что в замке Татбери нет ни мебели, ни каких-либо удобств. Я приказываю кастеляну Чатсуорта, слугам из буфетных и кладовых и конюхам отправить в Татбери повозки с едой и подносами, ножами, скатертями и салфетками, графинами и бокалами. Отдаю распоряжение плотникам приступать к изготовлению кроватей, табуретов и скамей. Мой господин пользуется Татбери не чаще раза в год как охотничьим домом, и в замке почти нет мебели. Сама я там даже не была, и меня лишь печалит необходимость ехать туда теперь.
Потом, когда в Чатсуорте по моему приказу начинается столпотворение и повозки нагружены моими вещами, мне приходится забираться на лошадь и, стиснув зубы из-за глупости этого предприятия, ехать на юго-восток во главе каравана – четыре трудных дня по неприветливым краям, где дороги по утрам покрыты инеем, а к середине дня превращаются в непролазную грязь, через броды, в которых высоко стоит ледяная вода, выезжая на зимнем рассвете и останавливаясь в сумерки. Все ради того, чтобы попасть в Татбери и попытаться хоть как-то привести дом в порядок, пока не приедет эта королева, от которой одно беспокойство, и не испортит нам всем жизнь.
1568 год, зима, Хэмптон-корт: Джордж
– Но почему королева желает, чтобы ее отвезли в замок Татбери? – спрашиваю я Уильяма Сесила, единственного человека в Англии, которому известно все.
Он торгует тайнами. У него монополия на тайны.
– Чатсуорт подошел бы больше. Королева ведь желала бы, чтобы мы приняли Марию в Чатсуорте? Честно говоря, я сам не был в Татбери несколько лет; но вы же знаете, что Бесс купила Чатсуорт при прежнем муже и принесла мне его в приданое. Она так поработала над домом.
– Шотландская королева пробудет с вами недолго, – мягко говорит Сесил. – И я бы предпочел, чтобы она остановилась в доме с единственным входом, через сторожевую башню, который можно хорошо охранять, а не глазела из пятидесяти окон на прекрасные парки и не выскальзывала из полудюжины дверей в сады.
– Вы же не думаете, что на нас нападут?
Меня поражает одна мысль об этом. Только потом я понимаю, что Сесил, похоже, знает окрестности замка Татбери, что странно, ведь он никогда там не был. А говорит так, словно знаком с той местностью лучше, чем я сам, как такое возможно?
– Кто знает, что может случиться или что взбредет в голову женщине вроде нее или кто придет ей на помощь? Кто бы мог подумать, что два десятка ученых дворян, получивших четкие указания и наставления, при хорошо обученных свидетелях и безупречных доказательствах, усядутся расследовать ее поведение, увидят самые скандальные документы из когда-либо написанных, а потом поднимутся, не придя к общему решению? Кто бы мог подумать, что мне придется трижды созывать трибунал, а приговора я так и не получу? Она что, всем вам так вскружила головы?
– Приговор? – повторяю я. – По вашим словам выходит, что это был суд. Я думал, мы совещаемся. Вы сказали, что это было расследование.
– Я боюсь, нашей королеве в этом случае дурно послужили.
– Но почему? – спрашиваю я. – Я думал, мы сделали то, чего она желала. Она сама прекратила расследование, сказав, что оно несправедливо по отношению к шотландской королеве. Она ведь сама очистила шотландскую королеву от всех обвинений? Вы ведь должны быть довольны? Наша королева, без сомнения, довольна, что мы провели тщательное расследование и не нашли ничего против ее кузины. И, учитывая все это, почему бы нашей королеве не пригласить королеву Марию пожить у нее при дворе? Почему ей нужно селиться у нас? Почему они не могут жить как кузины, в мире, королева и наследница? Теперь, когда ее имя очищено?
Сесил давится смехом, который не может сдержать, и хлопает меня по плечу.
– Знаете, вы именно тот человек, который сбережет ее для нас, – тепло произносит он. – Думаю, вы – самый честный человек в Англии. Ваша жена была права, предупреждая меня, что вы – человек безупречной чести. И что королева будет обязана вам за то, как вы станете беречь ее дорогую кузину. Уверен, все мы так же, как вы, рады, что расследование обелило имя шотландской королевы, и теперь мы знаем, что она невиновна. Вы доказали, что она невиновна, слава богу. И всем нам придется принять последствия этого.
Меня все сказанное беспокоит, и я даю ему это понять.
– Вы не хотели, чтобы ее очистили от обвинений? – медленно говорю я. – И желаете, чтобы она отправилась в Татбери, а не была с почетом принята в Чатсуорте?
Я чувствую, что что-то упускаю.
– Должен вас предупредить: я намерен поступать с ней лишь по справедливости, господин секретарь. Мне придется просить об аудиенции и узнать, каковы намерения королевы.
– Самые благие, – ровно отвечает он. – Как и у меня. Как и у вас. Вы знаете, что королева собирается пригласить вас в члены Тайного совета?
Я ахаю.
– Тайного совета?
Наконец-то. Имя меня обязывает; но мне пришлось долго ждать, и это честь, которой я страстно желал.
– О да, – говорит Сесил с улыбкой. – Ее Величество вам так доверяет. Она доверила вам это поручение и доверит новые. Вы ведь будете служить королеве без вопросов?
– Я всегда так поступаю, – отвечаю я. – Вы же знаете, всегда.
Сесил улыбается.
– Знаю. Так охраняйте другую королеву и берегите ее для нас, пока мы не сможем благополучно вернуть ее в Шотландию. И смотрите не влюбитесь в нее, добрый Талбот. Говорят, перед ней невозможно устоять.
– Под носом у моей Бесс? С которой мы женаты меньше года?
– Бесс – ваша защита, а вы – наша, – говорит он. – Передайте ей мои наилучшие пожелания и скажите, что, когда она в следующий раз соберется в Лондон, остановиться она должна у меня. Она захочет взглянуть, как я улучшил свой дом. И, если я не ошибаюсь, захочет позаимствовать кое-какие мои планы; правда, украсть моих строителей у нее не выйдет. В прошлый раз, когда она приезжала, я застал ее за увлеченной беседой с моим мастером лепнины. Она соблазняла его украшать свой холл. Я поклялся, что больше в жизни не оставлю ее наедине со своими мастерами, она на них охотится, как браконьер, право слово. И, подозреваю, задирает им жалованье.
– Ей придется отказаться от своих строительных планов, пока она заботится о королеве, – говорю я. – В любом случае, в Чатсуорте работы уже должны были закончиться. Сколько можно трудиться над домом? Он ведь уже достаточно хорош? О деловых интересах ей тоже придется на время забыть, мои управляющие возьмут на себя ее заботы.
