Спек напрягся, не в силах противостоять искушению, которым она его поманила.
– А как же вы? Его светлости не понравится, что я вас бросил…
Конечно, не понравится! Уинни ободряюще улыбнулась слуге.
– Нас с Эмарой проводит Гар. Пожалуйста, Спек, мне не хотелось бы, чтобы мистер Милрой считал меня неблагодарной.
Пристальный взгляд Спека граничил с дерзостью. Уинни изо всех сил старалась выглядеть спокойной и искренней. Она считала себя прирожденной актрисой в ситуациях, требующих проявления подобных талантов. К сожалению, когда вращаешься в высшем обществе, нужно обладать филигранным мастерством. Спек изогнул бровь, и Уинни поверила, что он купился.
Но неожиданно он расхохотался ей в лицо – заливистым искренним смехом.
– Да, мисс Бидгрейн, вы та еще штучка! – Заливистый смех затих. – Я всегда полагал, что ваша сестрица – настоящая лиса. Ее светлость – сама непредсказуемость. Но вы… вы такая сладкая и красивая, как глазированный торт. Многие не видят, что за прекрасной оболочкой скрыты ум и проницательность.
Уинни направилась в сторону своего экипажа.
– Что ж, Спек, твоя взяла. Проводи нас домой.
Эмара догнала подругу.
– Тебе нужно показаться врачу. На Типтона можно положиться – он надежный человек.
А еще дотошный. И самый заносчивый, деспотичный и властный мужчина, которого Уинни знала (из тех, с кем ее не связывали кровные узы). Девушка ежедневно благодарила Господа за то, что этот человек не ее муж.
– Нужно посмотреть, целы ли ребра у Гара. И у вас на щеке уже начинает наливаться синяк, – заметил Спек.
– Если я пообещаю навестить Типтона, ты наведаешься к боксеру?
– Очень заманчивое предложение, мисс. Честное слово. Неприятно вам отказывать. Но, с другой стороны, я уже собаку съел на выходках вашей сестры. – Глаза слуги лукаво заблестели. – Я научился не верить улыбающимся Бидгрейнам на слово.
Не многие имели доступ в личный кабинет Рейна Толанда Уаймена, виконта Типтона. За два года его брака с Девоной Бидгрейн светское общество несколько смягчилось в отношении этого загадочного красивого хирурга. Однако все еще оставались те, кто продолжал демонстративно называть его le Cadavre Raffiné – Рафинированный Труп.
В пятнадцать лет Типтон пережил ужасное происшествие: его случайно похоронили заживо. Похитители трупов, которые промышляли тем, что откапывали тела, чтобы продать их местному хирургу, невольно спасли ему жизнь. То, что ему удалось выжить, расценили как чудо, потому что многих тогда скосила лихорадка, включая и его старшего брата, Девлина. Поскольку семья отвернулась от него, Типтон отправился в Англию искать лучшей доли. Через много лет он вернулся, став грозным и сильным противником для тех, кто намерен был бросить ему вызов.
Его зловещая репутация заинтриговала сестру Уинни. Именно такой человек нужен был Девоне, чтобы спасти ее друга детства. Типтон ответил отказом.
Уинни улыбнулась, представляя изумление сестры. Мало кто мог отказать самой юной из Бидгрейнов. Типтон, как и многие другие, недооценил ее решимость и силу духа, не говоря уже об опасности, их окружавшей.
Уинни до сих пор иногда просыпалась от кошмаров: ей казалось, что они потеряли Девону. Холодок пробежал у нее по спине, и она еще глубже вжалась в любимое кресло своего зятя – кресло в стиле рококо, оббитое зеленым сукном с золотым узором.
Девушка повернула голову на звук открываемой двери. В проеме замаячила внушительная фигура зрелого тридцатидвухлетнего мужчины. Типтон. В Уинни впились пронзительные, зловещие светло-серые глаза, оценивающе оглядывающие повреждения на ее лице и руках и разорванную одежду.
– Добрый день, лорд Типтон, – вежливо поприветствовала Уинни хозяина. – А где же моя сестра?
Девушка поднялась с кресла, чтобы помочь ему, поскольку в одной руке он сжимал свой бесценный медицинский саквояж, а в другой нес небольшой тазик с водой.
– Сядь, Уинни.
Она даже бровью не повела в ответ на его грубость.
– Типтон, ты, должно быть, перепутал меня с моей сестрой. Или со своей собственной сестрицей. – Она взяла у него таз и поставила у стола. – Вот так-то лучше. Ну и где же, позволь узнать, Девона?
Типтон закрыл дверь.
– Она занимается именно тем, чем следовало бы заняться и тебе, – пытается избежать неприятностей. – Он подхватил богато украшенный стул и поставил его рядом с креслом, в котором сидела его гостья, откинулся на спинку и стал внимательно осматривать Уинни. – Люсьен уже несколько ночей не дает Девоне выспаться, поэтому я настоял на том, чтобы она отдохнула.
Люсьен Гордон Томас Уаймен – самый младший член их семейства. В год и месяц он ни внешностью, ни характером не уступал своему грозному папаше.
– Бедняжка! У него режутся зубки?
При воспоминании о горячо любимом сыне суровые черты Типтона смягчились.
– Да.
Он наклонился и стал что-то искать в своем медицинском саквояже. Нашел небольшой флакон, открыл и щедро плеснул в таз темно-зеленого масла. Смочил теплой водой маленькое полотенце, отжал.
– Что ж, мы можем продолжить обсуждение моего сына, но я бы предпочел поговорить о тебе.
Уинни склонила голову набок, чтобы он смог осмотреть синяк на ее щеке.
– Типтон, ну почему все мужчины хотят поговорить со мной только об этом? – хрипло спросила девушка. От ее беспечности не осталось и следа, когда он промокнул салфеткой ее разбитую щеку. – Ай! Больно! Чудовище! Что ты добавил в воду?
– Горькую полынь – чтобы снять отечность.
– А у меня есть шанс сказать папе, что сегодня утром, умываясь, я слишком сильно растерла себе лицо?
Типтон усмехнулся.
– Ни единого! Держи вот так, пока я осмотрю царапины на твоих руках и ногах. – Он засмеялся, заметив выражение ее лица. – Ты можешь мне доверять. Я врач.
– Хирург, – уточнила Уинни. – Я сама смогу осмотреть свои ноги, благодарю.
– Уинни, все мои непристойные мысли связаны исключительно с моей женой.
Типтон положил ее ноги себе на колени. Осторожно, но решительно стянул с Уинни грязные туфли. Когда его рука коснулась ее икры, девушка резко убрала ноги.
– Господи Боже! – Она вскочила с кресла и стала так, чтобы между ними был стул. – Дело не в том, что я тебе не доверяю, Типтон. Я тебе доверяю. Но я никогда бы не позволила никому из своих братьев снимать с меня чулки. Если ты намерен унизить меня, то хотя бы отвернись.
Изумленный Типтон повиновался.
– Впервые мне говорят, что мои прикосновения кого-то унижают. Наверное, я бы принял эти слова слишком близко к сердцу, если бы у меня не было любимой жены, которая всячески поддерживает мою уверенность в себе.
