— Я подумал, что мне совсем не обязательно выходить вам навстречу. Мой дворецкий обо всем позаботился. А бабушка немного простужена и рано легла спать. Она хотела вас дождаться, но я убедил ее, что вы — женщина вполне самостоятельная. А вот вы, дорогая, объясните мне, почему вам вздумалось привезти с собой ее?
Джиллиан изобразила недоумение:
— Кого-кого?
— Я сейчас не в настроении шутить! Вы отлично поняли, о ком я говорю. О вашей сестре!
Дункан был одет довольно небрежно. Должно быть, уже укладывался спать, когда кто-то из слуг нашептал ему о Беатрисе. А может быть, это кузен Алджернон постарался.
Граф был без шляпы, без камзола и шпаги. Темные панталоны, белая рубаха с широкими рукавами, высокие ботфорты. Парик надеть он не удосужился, и Джиллиан увидела, что его густые каштановые волосы заплетены в косичку. Пурпурная вуаль, судя по всему, была прицеплена в последнюю секунду и висела немного криво.
Джиллиан вдруг сообразила, что на ней нет ничего, кроме ночной рубашки, и поспешно прикрыла руками грудь. Ей стало не по себе — Дункан возвышался над ней такой сильный, мужественный, красивый, а она в неглиже.
— Но вы же сказали, что я могу взять с собой одну женщину.
— Служанку!
— Какая разница? Я привезла сестру.
— Речь шла о служанке! — взмахнул кулаком Дункан. — Я не разрешал вам…
Джиллиан поднесла палец к губам и терпеливо, словно разговаривала с ребенком, произнесла:
— Умоляю вас, сэр, потише, а то Беатриса проснется. Вы и так сегодня ее не пощадили.
— Я ее не пощадил? Очень интересно! А по-вашему, ей приятно будет смотреть, как мы с вами милуемся? Черт подери! Я не желаю, чтобы она мозолила мне глаза, пока я за вами ухаживаю!
— А я хочу, чтобы моя сестра была со мной, — отрезала Джиллиан. — Вы привезли меня сюда помимо моей воли. Вы с отцом хотите сделать меня несчастной. Что ж, пусть по крайней мере рядом будет сестра. Она меня утешит.
— Завтра на рассвете ноги ее здесь не будет.
— Не дождетесь! — выкрикнула Джиллиан.
— Почему вы не спросили у меня разрешения? Это мой дом. Я здесь хозяин, а вы станете моей женой.
Джиллиан опустила глаза, поняв, что напором от этого человека ничего не добьешься. Нельзя же сражаться с ним по всякому поводу. В конце концов, теперь он — ее господин. Если она хочет, чтобы он шел на уступки, нужно гладить его по шерстке.
— Ну пожалуйста, милорд, — тихо попросила она. — Не прогоняйте мою сестру.
Воцарилось неловкое молчание. Дункан порывисто дышал, а у Джиллиан оглушительно стучало сердце. Несмотря на свою браваду, девушка боялась этого грубого, властного человека. Здесь его логово. Кругом чужие люди — какой-то кузен, слуги, бабка. Без Беатрисы Джиллиан будет совсем скверно. Присутствие сестры придает ей силы.
— Ладно.
Джиллиан показалось, что она ослышалась.
— Что вы сказали, сэр?
— Я сказал «ладно», — грубовато ответил он. — Пусть ваша сестра остается, но только уговор: чтоб не хныкала. Она может жить здесь до свадьбы. — Он предостерегающе поднял палец. — И не дольше.
Джиллиан была в растерянности. Она никак не могла понять этого человека. Только что он кричал и размахивал кулаками, а тут вдруг стал мягким и покладистым. Какое странное у него выражение лица. Непонятно, что творится у графа в душе. Заглянуть бы ему под вуаль…
— А почему вы передумали, сэр? — не удержавшись, спросила она.
— Вы меня попросили, и я согласился. Я простой человек, Джиллиан. Относитесь с уважением ко мне и моим желаниям, и я буду платить вам тем же.
Она кивнула, задумчиво глядя себе под ноги.
— А как насчет моего нежелания выходить за вас замуж? — Она взглянула на него исподлобья.
— А вот это не обсуждается. Мы с вашим отцом обо всем договорились.
— И я должна делать вид, что меня это устраивает?
— Вы должны смириться с судьбой. Иного всем нам не дано.
Он направился к двери.
Джиллиан смотрела ему вслед, пытаясь разобраться в своих чувствах. Она сердилась на графа, ее обидел его холодный тон, испугал пристальный взгляд. И в то же время какая-то неведомая сила тянула ее к этому человеку. Она почувствовала это еще во время первой встречи, в саду. Чувственный интерес? Возможно, но не только это. Ей почему-то хотелось прижать Дункана к груди, погладить его по голове, утешить и успокоить. Хотя с чего она взяла, что он нуждается в утешении?
— А какова ваша судьба? — нерешительно спросила она, глядя ему в спину.
Дункан обернулся, тень закрыла половину его лица, и теперь вуали не было видно. Джиллиан на миг представила себе, каким бы он выглядел без этой зловещей завесы. Что под ней? Наверняка какое-нибудь чудовищное уродство.
— Что вы сказали, мисс?
— Я спросила, в чем ваша судьба. С чем приходится мириться вам?
Он взялся за ручку двери.
— На ваш вопрос я скажу лишь: спокойной ночи, сударыня.
И Джиллиан осталась одна в темной спальне. Ей было немножко страшно, но гораздо сильнее было любопытство. Что представляет собой человек, который вскоре назовет ее своей женой?
Утром Джиллиан оделась с особым тщанием. Дело в том, что слуга от имени бабки хозяина пригласил обеих сестер пожаловать к завтраку. Он сказал, ровно в девять часов в саду. Слуга был молод и очень хорош собой.
Беатриса и Джиллиан занялись утренним туалетом, соорудили друг другу пышные прически. Беатриса больше помалкивала, зато Джиллиан трещала без умолку.
На нее всегда нападала невероятная словоохотливость, когда она нервничала, грустила или чувствовала себя счастливой. Отец всегда говорил, что язычок у малютки Джиллиан подвешен на славу, что она может заболтать до помрачения рассудка хоть простолюдина, хоть самого короля Карла. Может, если пожелает, и вскружить кому угодно голову.
Джиллиан стояла перед зеркалом, с удовольствием разглядывая свое отражение. Она надела лазурное платье с длинными рукавами и целомудренными кружевами вокруг декольте. В ушах сверкали сапфировые сережки в тон сапфировому же ожерелью. Джиллиан очень любила драгоценности, но, к сожалению, их было у нее не так уж много. В завершение туалета Беатриса украсила сестре волосы голубыми ленточками, а рыжим локонам придала художественный беспорядок.
Джиллиан вертелась перед зеркалом и так и сяк. Понравится ли она Дункану? Да какая разница! Если бы у нее была хоть капелька здравого смысла, нужно было бы искромсать волосы ножницами и посыпать голову пеплом. А Дункану сказала бы, что скорбит по своему возлюбленному. Вряд ли граф согласился бы жениться на полоумной.
— Ты просто красавица, — прошептала Беатриса, положив сестре руку на плечо.
