Шотландец говорит, что да (ЛП) - Йорк Сабрина

- Скорее всего, потому, что я рано повзрослела, - сказала она, иронизируя. - Мне говорили, что я провела годы своего становления среди дикарей.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она шутит, а затем его сердитый взгляд сменился улыбкой. - Ну да.

- Значит, ты хочешь жениться на мне, потому что я больше склонна терпеть твои грубые манеры? -  Сейчас она дразнила его, но, честно говоря, он это заслужил.

Его лицо покраснело, и он начал оправдываться.

- Или потому, что я могу беседовать с тобой на низшие темы, такие как субпродукты и разведение?

- Кэтрин!

- Или так оно и есть—

- Перестань.

—Я остановлюсь, если ты скажешь, почему хочешь жениться на мне-настолько сильно, что шантажом заставишь меня произнести клятву. - У меня и в мыслях не было шантажировать тебя, - казалось, он обиделся на это предложение.

- Неужели? Зачем же тогда эти угрозы насчет Ньюгейта?

- Он нахмурился. - Это была констатация факта. И конечно, я не хочу жену, которая чувствовала бы себя вынужденной выйти за меня замуж, которая чувствовала бы себя в ловушке с меньшей душой в качестве мужа. На самом деле, если это так, я решительно отказываюсь от своего предложения. - Он уставился на нее на мгновение, его глаза покраснели, а затем развернулся, чтобы выйти из комнаты.

Ах милый. Возможно, она зашла слишком далеко. Она не собиралась оскорблять или ранить его, или унижать его личность.

- Дункан - ее голос был тихим, но он услышал ее. Он остановился как вкопанный, но даже не взглянул на нее. - Я не чувствую, что ты-меньшая душа. Ты должен знать, что лучше, чем это. Ты всегда был одним из лучших людей, которых я встречала.-  Ей стоило признать это из-за горькой воды, разделявшей их, но это было правдой.

Он тяжело вздохнул, и вся комната содрогнулась. - Я ценю это, мой маленький кот. Я делаю это...

- И я ценю твое предложение спасти нас. - И снова тихий голос выдавил из нее слова, потому что острые шипы застряли у нее в горле. Смирение было шипастой розой.

- А ты знаешь? -  Затем он медленно повернулся и поймал ее взгляд.

- А я знаю.

- Значит, ты выйдешь за меня? -  Его тон заставил ее сердце дрогнуть—наполненное слабой надеждой и ранившее щупальцем страха.

- Она поджала губы. - Ты сделаешь мне предложение, как полагается?

Он уставился на нее так, словно она только что заговорила по-китайски. - Что?

- Она театральным жестом указала на пол. - Некоторые мужчины опускаются на одно колено.

Его улыбка была злой. - Когда я встану на одно колено, это будет не предложение, моя девочка.

У нее не было времени подготовиться к его следующему шагу, и, честно говоря, она никогда не ожидала этого. Он бросился к ней, подхватил на руки и притянул к себе.

- Выходи за меня замуж, Кэт, - сказал он. Это была команда. - Выходи за меня замуж.

А потом он поцеловал ее с такой яростью, что она вся затрепетала. Горячий, жесткий, дикий и влажный, его поцелуй заставил ее разум кружиться, тело дрожать, сердце глухо стучать в ушах.

А потом она поняла, что это было не столько ее сердце, сколько аплодисменты и крики Элизабет: - Ура!

Потому что, очевидно, за ними следили.

Глава Пятая

Как только леди Эсмеральда пронюхала о предстоящей свадьбе, она стала одержима идеей устроить настоящую английскую свадьбу, и все вышло из-под контроля Дункана. Это было вполне приемлемо для него, учитывая тот факт, что он понятия не имел, как действовать дальше.

В Шотландии он просто пошел бы за угол к кузнецу или в церковь в соседнем приходе.

В Лондоне все было по-другому.

Совсем по-другому.

Во-первых, была задержка. И такая отсрочка, которую он и представить себе не мог. Дело было не только в том, что слишком много женщин—Кэтрин и Сент-Клеры, и, очевидно, все друзья, которых Кэтрин когда-либо встречала в своей жизни-теперь были вовлечены в планирование свадьбы, которая была слишком грандиозной. Дело было не только в приготовлениях, приглашениях, цветах и церкви ... даже не в самой искренней решимости леди Эсмеральды превратить его в респектабельного джентльмена до этого благословенного дня.

По правде говоря, самым худшим из всего этого было раздражающее требование придерживаться запретов, что было действительно неприятно, потому что, как только Дункан получил согласие Кэтрин, последнее, что он хотел, это дать ей шанс изменить свое мнение.

Три недели - это слишком долго, чтобы быть на крючке.

По словам леди Эсмеральды, об особом разрешении и побеге не могло быть и речи, а поскольку она, сказав это, ударила его веером, он вынужден был ей поверить. Он не хотел, чтобы репутация Кэтрин в высшем свете пострадала в результате их скоропалительного союза. Достаточно того, что она опустилась до того, чтобы выйти замуж за шотландца ... да еще и без титула.

Поэтому он приготовился ждать.

Что привело к еще одной досадной неприятности.

Леди Эсмеральда утверждала, что Кэтрин просто позорно оставаться в Росс-Хаусе, пока там Дункан. Она настаивала, что для девушки было бы вполне логично переехать к Сент-Клерам. Это, конечно, оставило Дункана наедине с Питером в доме Росса, что делало его фактическим опекуном щенка. Несмотря на то, что парень, похоже, усвоил урок, учитывая его досаду во время многочисленных лекций Дункана и угрозу богадельни, это все еще было отвлечением внимания, в котором Дункан не нуждался и не ценил его.

Он подозревал, что все это было просто частью заговора леди Эсмеральды, чтобы свести его с ума.

Если он и хотел видеть Кэтрин, то только по утрам, во время визитов, на которых все девушки Сент-Клера и несколько их хихикающих друзей собирались в элегантной гостиной герцога, принимая открытки, цветы и комплименты от различных поклонников.

Ему не разрешалось сидеть рядом с Кэтрин, держать ее за руку или говорить с ней напрямую. Другие поклонники могли, однако, что привело к тому, что некоторые сильно скрежетали зубами, а один слегка травмировал Суэйна. Хотя, по правде говоря, едва ли Дункан был виноват, что этот человек испачкался, когда увидел выражение лица Дункана, когда ублюдок подошел слишком близко к Кэтрин.

Но, пожалуй, худшей частью утренней пытки было то, что Дункану пришлось надеть “приличный костюм.” По-видимому, леди Эсмеральда не могла позволить себе, чтобы лели падали в обморок при непристойном виде его голых ног.” Подходящий костюм включал в себя приспособление для наказания, известное как “галстук”, который, как был уверен Дункан, изобрела мстительная жена.

В остальное время ему разрешалось видеться с невестой только по вечерам, которые были для него особым адом. Это может быть музыкальный прием , предназначенный для того, чтобы лишить человека уважения к Моцарту или навсегда оставить шрам на его слуховом канале. Или многолюдный бал в слишком маленьком бальном зале какого-нибудь помпезного лорда, на котором воняло перегруженными и желчными пудингами, когда они скакали по комнате, и горячие брызги воска, капающего с канделябров в разбавленный водой лимонад.

И действительно, за этот долгий месяц он быстро начал сожалеть о том, что поступил глупо, попросив леди Эсмеральду помочь ему стать более цивилизованным. Это была определенно не та жизнь, которую он хотел бы прожить. Некоторых зверей невозможно приручить. Да и не должны были.

Он мог только надеяться, что Кэтрин чувствует то же самое—она действительно казалась достаточно несчастной в те несколько раз, когда ему удавалось подойти достаточно близко, чтобы заметить это. У него определенно не было возможности спросить ее об этом.

Женщины действительно сомкнулись вокруг нее. Если бы Эсмеральда была генералом, война с Францией закончилась бы в два раза быстрее.

И только через две недели после помолвки кто-то допустил ошибку. Или решил проявить к нему немного милосердия.

В тот вечер не было ни маскарада, ни званого вечера. Это был просто карточный вечер в Синклер-Хаусе на Гросвенор-сквер, оргия архитектуры с семью заливами и коринфскими колоннами. Поскольку герцог проводил большую часть своего времени в Шотландии, Дункан считал это огромной тратой денег.