Шотландец говорит, что да (ЛП) - Йорк Сабрина

- Герцог Кейтнесс.

Ее глаза заблестели. - О! Вы его знаете?

- Я родом из Халкирка, так что да. Я знаю его. - и какое облегчение.  - Хотя, должен признаться, леди Эсмеральда ... я последний человек, с которым Лахлан хотел бы породниться .

Пусть Бог поразит его за такую ложь.

Он и Лахлан были хорошими друзьями и наслаждались не одной охотой вместе. Но это был слишком удобный предлог, чтобы избежать этой ловушки.

- Неужели? - Изумилась Эсмеральда.

- Действительно. Должен сказать, что в данный момент он недоволен мной.

- Недоволен? - Ее черты лица сморщились.

- Моя лошадь победила его в недавнем забеге. И вот я здесь. Изгнанный. - Он беспомощно пожал плечами. - Вы же знаете, какими беспечными бывают герцоги.

Ох, Бог накажет его за это.

Не то чтобы он не победил лошадь Лахлана. Так оно и было. А Лахлан без обиняков хлопнул Дункана по спине и купил животное для жеребца.

- Действительно, беспомощный. -  Эсмеральда выпятила нижнюю губу. - Какая жалость. Вы был бы идеальной парой для Элизабет.

- А вы подумали о Питере?

- Питер? -  Ее ноздри раздулись, как у терьера, почуявшего крысу. Жирная, сочная крыса. - Питер Росс ... Хм ... - она постучала пальцем по подбородку.

Он должен был бы испытывать угрызения совести за то, что бросил своего друга на растерзание волкам, но в этот момент Питер заслужил все страдания, которые получил. И если это заставит Эсмеральду и ее росомах потерять его след, тем лучше.

И так уж случилось, что именно в этот момент появился сам Питер, выглядевший немного потрепанным, но по крайней мере презентабельный .

- Доброе утро, - сказал он с поклоном и легкой улыбкой леди Эсмеральде.

Дурак. Он понятия не имел, во что ввязался.

- Доброе утро, мой мальчик, - выпалила она. - Проходите и садитесь. - Она похлопала по дивану справа от себя.

Питер, к его чести, запаниковал, но было уже слишком поздно для этого.

- Элизабет. Дорогая. Иди и ты сюда тоже. Ты ведь знакома с Питером Россом, не так ли? Садись, девочка. Сидеть.

Пока Эсмеральда приводила их в порядок, Дункан улыбнулся Питеру и, воспользовавшись возникшей суматохой, выскользнул из комнаты. - Он остановился рядом с Кэтрин и пробормотал: - нам надо поговорить, как ты думаешь? -  К его бесконечному облегчению, она кивнула. Он взял ее за руку и повел к оранжерее, совершенно не обращая внимания на тревожный вскрик Питера.

* * *

Да. Им действительно нужно было поговорить, но Кэтрин нервничала, когда Дункан повел ее в заднюю часть дома. Она понятия не имела, о чем он хочет поговорить ... а может, и знала. Ее смущение было вызвано тем, что ее часть разговора могла повлечь за собой. Она не знала, что сказать, поэтому молчала, когда они вошли в теплую, благоухающую оранжерею. Эту комнату она любила с тех пор, как они сюда переехали. Яркий свет и тщательно подобранные цветы привели ее в восторг, а роз нигде не было. Если бы ее жизнь закончилась в комнате, она бы выбрала именно эту—

- Ты уже обдумала мое предложение?

Ну и черт с ним. Он должен был сразу перейти к делу, не так ли?

Ее гнев усилился, но она изо всех сил старалась сдержать его, стоя спиной к нему и глядя в окно, выходящее в сад.

Дункан не виноват, что все это случилось. Хотя иногда ему казалось, что он сам во всем виноват.

- Я, э-э ... да. У меня есть.

Он нежно взял ее за плечи и повернул лицом к себе. - И что же?

- Это очень трудно.

- Думаю, что да.

- Быть вынужденной выйти замуж за кого угодно. И уж тем более ... - она прикусила язык, чтобы не произнести эти слова.

Выражение его лица стало жестким. - Тем более за скромного шотландца?

- Ну и что же? - Она изумленно уставилась на него. А потом, против своей воли, она рассмеялась.

Он нахмурился еще сильнее.

- Нет, Дункан. Не говоря уже о мужчине, который дразнил меня до тех пор, пока я не расплакалась. Ты был для меня чудовищем.

Ее слова, казалось, ошеломили его. Его губы шевельнулись. - Ну ... я ... ты ... это было ...

- У тебя ведь нет оправдания? -  Действительно. Но он этого не сделал. - Откуда у меня будет уверенность, что теперь ты будешь добр ко мне? Я не могу жить с человеком, который бы издевался надо мной и мучил меня.—

- Конечно, все было не так уж плохо.

- Это было ужасно. - Так оно и было. Душераздирающе. Потому что она была влюблена в него, глупая девчонка. Теперь она стала умнее.

- Я не понимал, что причинил тебе боль. Я ... прошу прощения. - Он приложил руку к сердцу и сказал: - Клянусь богом, я не буду с тобой жесток. Я никогда больше не причиню тебе такой боли.

Она почти поверила ему. Но он всегда был очаровательным, слишком очаровательным, если ей есть что сказать по этому поводу. Ей нужно было нечто большее, чем извинения и обещание. Ей нужно было знать ...

- Он моргнул. Он казался несколько потрясенным. - Почему, что? - Его кадык медленно двинулся вниз по шее и обратно.

- Почему ты хочешь на мне жениться?

- О! Вот это! - Он фыркнул от смеха, а затем протрезвел. Он сжал губы, обдумывая вопрос.

И, правда? Нужно ли ему обдумывать этот вопрос?

- Разве ты не знаешь? - резко спросила она.

- Ну конечно. - Конечно, знаю. Мне ... нужна жена.

Он кивнул и отступил назад, выглядя весьма довольным собой.

Она покачала головой, и его самодовольная улыбка испарилась, как суфле. - Любая женщина подойдет, если тебе просто нужна жена.

- Мне нужны наследники. Теперь у меня есть поместье,—она предположила, что он имеет в виду поместье Питера,—и мне нужны наследники.

- Еще раз. Любой племенной кобылы будет достаточно.

- Он нахмурился.  - Ты же не племенная кобыла.

- Что же, большое тебе за это спасибо. Но ты все равно должен ответить на этот вопрос. Почему ты хочешь жениться на мне?

Его горло снова сжалось. - Разве это не очевидно?

- Она скрестила руки на груди. - По-видимому, нет.

Другое дело, что это было не так, даже отдаленно романтично, но она полагала, что женщина в ее положении знала лучше, чем ожидать таких капризов.

- Ну, ты же ... - он махнул рукой в ее сторону. Вверх и вниз в иллюстративной манере, которая не была иллюстративной ни в малейшей степени.

- Я полагаю, что мы установили тот факт, что я женщина детородного возраста. - Племенная кобыла, если хотите.

- Ты нечто большее, Кэтрин. Теперь я кое-что понял.

- Например?

- Ты очень элегантна. Благородна. Обучена искусству светских тонкостей. Из тебя вышла бы хорошая жена.

- Она фыркнула. Вряд ли она вела себя прилично. И уж конечно, она не стремилась вести себя прилично. - В Лондоне найдется тысяча дебютанток, которые подходят под это определение.

Он сделал такое лицо, что ей захотелось рассмеяться. Если бы она не была так настойчива в раскрытии его истинных мотивов, то могла бы это сделать.

- Дебютантки? Лондонские дебютантки? Какая отвратительная мысль!

- Я, сэр, одна из таких созданий.

- Ты совсем не похожа на них, моя маленькая кошечка, - его непреклонный тон взволновал ее, как и его пристальный взгляд. Она настаивала, чтобы эти чувства отступили. - У тебя сердце горца. Ты же любишь вереск. Ты ездишь без седла. Ты бегаешь босиком по траве на рассвете—

- Боже мой, Дункан. Ни одна из этих вещей не является правильной, и я делала все это, когда была ребенком. - Она не знала такой радости с тех пор, как отец запер ее в пансионе мисс Уэллс для девочек в Кенте. Несмотря на дружбу Элизабет, школа сделала многое, чтобы вытеснить дикое дитя из ее души—даже сейчас она глубоко переживала эту потерю. Но, по-видимому, она была истинной английской леди, обреченной выйти замуж за истинного английского лорда, и—

Но нет. А она-нет. Больше нет, не так ли?

Как странно, что эта мысль наполнила ее необъяснимой радостью.

- Ты не такая, как они, - продолжал Дункан, не обращая внимания на ее прозрение. - Ты умная, веселая и интересная. Этим девушкам нечего сказать интересного.