Так не пойдет… Марко бросил тоскливый взгляд на танцующую с Лоренцо Медичи Джованну. Пора сосредоточиться на Альбертине.
Он улыбнулся, пригласил свою даму в сад, и пока они гуляли, беседовали в полутьме апельсиновых и лимонных деревьев, она потихоньку сдавала бастионы холодности один за другим. Марко знал, что его голос женщинам приятен, что, когда они не видят лица, они слышат голос лучше, а значит, охотнее поддаются стихам и флирту. И вскоре без труда можно сорвать с ее губ поцелуй, нежно зарываясь пальцами в тонкую ткань сорочки, ласкать углубление над ключицей, шептать на ушко легкие приятности и ничего не значащие для обоих признания… Он слушал ее учащенное дыхание, губами ловил частый пульс на шее. Легкий стон, и бастион пал, Альбертина сама потянулась к нему за еще одним поцелуем. Словно апельсин, снятый с ветви дерева, легла в ладонь Марко ее грудь…
Спустя полчаса, утомленный любовной игрой, но довольный, как разнежившийся на солнце кот, Марко возвращался в зал, на ходу приводя одежду в порядок. Коридор был пуст, темен, но сверху доносились звуки музыки, и Марко шел на них. Голоса спускающихся мужчин поначалу не привлекли его внимания, но потом прозвучало знакомое ему имя, и он насторожился. Прижавшись к стене, он услышал кусочек разговора:
– Клянусь, многое бы отдал за возможность вставить юной Альба.
– Придется подождать, пока ее не выдадут замуж. Девы обычно сложно поддаются штурму, а вот единожды взятые города то и дело падают в объятья завоевателей, – Марко показалось, это был голос Пьеро Медичи.
Громкий хохот.
– Да… Но нет ничего слаще, чем первому объездить брыкающуюся кобылицу, – снова хохот.
– Объездить… Да ты за все это время к ней даже близко не подошел, – это третий голос. Не такой хмельной, как два других. Тихий и вкрадчивый. – Послушайте, мы можем…
Но что они собрались делать и имело ли это отношение к Джованне, Марко не услышал: голоса удалились настолько, что ничего нельзя было разобрать. Он вышел из своего укрытия и попытался догнать говорящих, но те уже были далеко. Только три мужских силуэта и один слуга, несущий факел.
Марко от ярости сжал кулаки. Эти мерзавцы говорили о Джованне словно о последней девке, а сами недостойны нести ее плащ. Грязные скоты! Непременно нужно рассказать Лоренцо.
Глава 4. После праздника
Анджело Полициано, воспитатель Пьеро и Джулиано Медичи, долго взвешивал слова, которые придется сказать старшему сыну Лоренцо. Великолепный сам напомнил ему о неприятном поведении Пьеро на празднике. Тот слишком явно домогался танца от Джованны весь вечер, бегал за ней, как собачка, и только когда девушку окружили братья, отстал. Мало того, что некрасиво, так еще и неприлично, учитывая то, что его жена Альфонсина не удостоена была бы и одного танца, если бы отец не указал ему при Анджело потанцевать с ней.
Его брат, Джулиано, был другим. Умнее и хитрее Пьеро. Часто Лоренцо вздыхал и жаловался, что не Джулиано – старший сын. Но увы, второй сын Великолепного должен был получить кардинальскую шапку, чтобы играть на стороне Республики в Риме.
Итак, Джулиано с удовольствием общался с Валентином и Лоренцо Альба весь вечер, что позволило юноше быть рядом с прелестной их сестрой и услаждать свой взор сколько угодно. Пьеро же глуп. Глуп и беспечен.
Анджело и сам восхищался Джованной: ему она казалась второй Симонеттой Веспуччи, достойной соперницей почившей красавицы. Ей станут посвящать стансы придворные поэты и пламенные юноши, особенно после вчерашнего праздника. Когда она танцевала с Лоренцо Медичи, Анджело пытался придраться хоть к чему-нибудь: движению, взгляду, улыбке… но не смог. Девушка прекрасно выдержала напряжение и волнение, с достоинством отвечала на комплименты и вопросы. Симонетта была чуть глупее, чуть легкомысленнее, вдруг подумал тогда Анджело. В огромных глазах Джованны светился ум, кажется, он слышал от кого-то, не от юного ли доктора, что Джованна Альба осваивает науки вместе с братьями.
И вот рядом с этим королевским достоинством львицы появляется нервное, с жадно и похабно оглядывающими ее глазками лицо Пьеро Медичи. Повадки гиены. Разве таким должно быть поведение будущего правителя Флоренции?
– Пьеро, ваш отец спрашивал меня о причинах вашего вчерашнего странного поведения, – начал Анджело.
Молодой человек закатил глаза, потом прошел к креслу, мимоходом посмотрев на себя в зеркало. Опустившись на сидение, он развалился, некрасиво согнув свои худощавые ноги.
– Я преследовал лань.
Для Анджело это было ответом-насмешкой. Поэт сочинил в свое время стансы для турнира, на котором юные Джулиано и Лоренцо Медичи соревновались, чтобы покорить сердце прекрасной Симонетты Веспуччи. Анджело сравнил турнир с охотой, описал, как Джулиано, преследуя в лесу лань, встретился с нимфой:
«Исчезла лань, но дела нет до лани
Охотнику, коль перед ним она».
– Вы преследовали девушку, а не лань, – возразил он Пьеро, стараясь не показать, что понял намек.
– Я не сделал ничего, что не сделал бы мой отец, – фыркнул Пьеро. – Он же сам танцевал с ней, сам то и дело посылает к ней художников, чем я хуже?
– Что разрешено Юпитеру, не разрешено быку, – потерял терпение Анджело. – Ваш отец относится к этой семье с уважением, о танце было условлено заранее, обо всем, что касается Джованны, он говорит напрямую с ее отцом.
– Может, он ей и мужа уже нашел? раз ее папаша на это не способен? Мой любит пристраивать девиц и заключать союзы, хоть потом и притворно жалуется, что никто во Флоренции не способен заключить брак без его благословения. Так что, Анджело?
– Я пришел говорить с вами не о суженых Джованны Альба. А о том, что вы бедной девушке прохода вчера не давали.
– Согласись, Анджело, – Пьеро закинул кудрявую голову на спинку кресла, – если бы я был правителем Флоренции, она бы смотрела на меня совсем иначе.
Анджело скрипнул зубами.
– Ни нынешнему, ни будущему правителю Флоренции не подобает преследовать девиц с настойчивостью уличного гуляки. Надеюсь, вы это поймете, Пьеро. Она ваша будущая подданная. А к подданным надо относиться с уважением, иначе есть возможность потерять над ними власть.
Пьеро слушал его вполуха. В своих мечтах он уже был правителем Республики. И, конечно, ему казалось естественным, чтобы первая красавица Флоренции стала его фавориткой. Власть привлекает женщин. Что бы там ни бормотал Анджело, Пьеро Медичи интересовало только одно: нашел ли его отец Джованне жениха? или еще можно как-то вмешаться в его выбор? В своих фантазиях сын Великолепного уже выдал Джованну за одного из своих друзей и с его негласного согласия пользовался ее вниманием. Как жаль, что кануло в прошлое право первой ночи, уж он бы не упустил такой возможности…
Лоренцо Альба слушал рассказ Марко о подслушанном им разговоре и хмурился.
– Думаешь, они попытаются что-то сделать? – тихо спросил Марко, почесывая сокола между перьями. Птица смотрела на него такими умными глазами, что, казалось, понимает все, о чем они говорят.
– Не думаю. Они были пьяны. Мы не оставляем Джованну одну на улице именно по этой причине. Черт побери, Марко… не думал, что будет так сложно охранять честь сестры, – усмехнулся Лоренцо, – если учесть, что она не такая, как другие девушки, и даже способна постоять за себя с оружием в руках. Думаю, когда Рауль Торнабуони узнает, что ему в жены достанется первая красавица Флоренции, сбежит от такого счастья…
– Вины красавицы в том, что мужчины ее желают, нет. Проблема в головах мужчин, а не в женщине.
– Нет, не в головах мужчин, а в том, что пониже, – Лоренцо поднес птице мясо, и сокол хищно вцепился в него клювом. – Только Джованне повезло, у нее есть мы. А глупости Пьеро кратковременны, к тому же Лоренцо умеет держать его в узде, Джованну он ему в обиду не даст.
– Лоренцо Медичи болен, – Марко не хотел открывать другу тайну, но, с другой стороны, он не был врачом Медичи, и между ним и Великолепным состоялся всего лишь светский разговор.
