— Что ты дала ему? — подозрительно спросил Торн. — Какое-нибудь ведьмино питье?
— Всего лишь настой валерианы, — ответила Фиона. — Все целители пользуются им.
Торн посмотрел в лицо Фионы. Даже сейчас — промокшая, со спутавшимися от ветра волосами — она была прекрасна. Он заглянул в озера ее глаз, и взгляд Фионы снова прожег его насквозь. Торн попытался отвести глаза в сторону, но не смог. Его пальцы невольно зашевелились от желания прикоснуться к лицу Фионы, к ее волосам. Торну безумно захотелось скользнуть рукой по точеному, прелестному телу Фионы, дотронуться до ее сводящих с ума округлостей. Уже пять дней они в море, и все это время Торн пытался не замечать своей пленницы. Удалось ли ему это?
Нет. Даже не глядя в сторону Фионы, он не мог не думать о ней, не мог отделаться от постоянного желания сорвать с нее одежду, смять руками ее грудь, раздвинуть ее упругие блестящие бедра…
Ни присутствие на борту гребцов, ни мысли о невесте не остановили бы его. Овладеть этой девушкой Торну не позволяло другое. Он знал: его чувство к Фионе нельзя удовлетворить как обычную похоть.
Очевидно, Фиона многое смогла прочесть во взгляде Торна, она вся как-то сжалась, стараясь казаться меньше, и спросила:
— Почему ты так смотришь на меня? — Как я смотрю на тебя?
— Так же, как в ту ночь, когда ты застал меня у ручья.
Фиона невольно отступила назад, но на корабле не больно-то разбежишься. Она тут же уперлась спиной в обшивку борта.
Торн не моргнул, не отвел глаз. Он продолжал смотреть прямо в лицо Фионе — так, словно они были совершенно одни. Впрочем, для Торна сейчас и в самом деле не существовало ни гребцов, ни шторма, ни ходящей ходуном палубы. Он видел только Фиону.
— Ты боишься меня, Фиона? — спросил Торн, когда девушка не выдержала и опустила взгляд.
— Н-нет…
— А должна. Ведь мы, викинги, самые опасные люди на свете. Сумасшедшие. Бешеные. Берсерки — воины, впавшие в неистовство и не чувствующие ран. Так нас зовут, И все это — правда. Мы — такие и даже еще хуже. — Торн шагнул вперед, прижимая Фиону к борту. — Если мне придет в голову свернуть тебе шею, я сделаю это одной рукой.
Торн едва не рассмеялся, когда в ответ Фиона храбро задрала голову.
— Что же тебя останавливает? — с вызовом спросила она.
— Да мало ли. Мне нравится знать, что это все мое, — с усмешкой ответил Торн, недвусмысленно обведя взглядом фигуру Фионы, и продолжил серьез но: — Боюсь, что, если убью тебя, буду навеки проклят. Но помни: я сильнее. И я заставлю тебя снять с меня свое заклятие.
Торн жестко посмотрел в глаза Фионы.
— Ты — моя рабыня. Я могу изнасиловать тебя. Могу убить. Могу делать с тобой все, что захочу. Однажды я заставлю тебя лечь в мою постель и, насытившись тобой, избавлюсь, быть может, и от твоего заклятия, и от твоих чар.
— Безумец! Подумай сам: если бы я была ведьмой, стала бы я накладывать заклинание на викинга. На человека, которого я боюсь и презираю?
Торн нахмурился и воинственно выпятил челюсть.
— Презираешь? Неправда, Фиона. Я хорошо помню твои поцелуи. Помню, как tdi прижималась ко мне своим сладким телом. Память об атом жива во мне по сей день.
К ужасу Фионы, Торн протянул руки и крепко прижал ее к своей широкой жесткой груди. Фиона почувствовала, как прокатились под кожей бугры его мощных мышц. Ощущение его могучей силы неожиданно взволновало Фиону. В тот же миг Торн погрузил пальцы в пышные, растрепанные ветром волосы Фионы, приблизил свое лицо к ее лицу и припал к ее губам. Поцелуй его был грубым и настойчивым. Фиона задохнулась, она приоткрыла губы, чтобы глотнуть воздуха, и язык Торна ворвался в ее рот.
Фиона почувствовала себя совершенно беспомощной. Яростная страсть, бушевавшая в викинге, не уступала ревущему вокруг них шторму, и Фиона не могла больше противиться ей. Более того, к удивлению Фионы, кровь начала закипать и в ее жилах. Теперь поцелуй Торна казался ей совсем другим, его сила — соблазнительной, истинно мужской. Негодование уступило место наслаждению.
«Кто он на самом деле такой, этот викинг? — подумала Фиона, — Он сам околдовывает меня?»
Бедра Торна прижимались к бедрам Фионы, и она почувствовала силу желания, сжигавшего викинга. Фиона негромко застонала, когда его большие ладони обхватили ее ягодицы, сжимая и еще крепче притягивая к напряженной, пульсирующей плоти. Фиона слабо сопротивлялась, но это, казалось, лишь сильнее разжигало Торна. Его ладони рванулись вверх, жадно оглаживая бедра Фионы, ее талию, добрались до грудей, сминая их. Казалось, он не мог насытиться ощущениями, которые дарило ему тело Фионы.
Больше терпеть эту сладкую муку не было сил. Фиона схватила длинную, свисающую прядь льняных волос Торна и изо всей силы рванула. Он оторвался от ее губ, удивленно вскрикнул и отшатнулся. Фиона попыталась освободиться от его рук, но куда там! Могучие руки Торна не отпускали ее — тяжелые, неподвижные, массивные. Он посмотрел в глаза Фионы и молча стал заваливать ее на палубу.
— Господи, помоги! — отчаянно закричала Фиона. — Нет, викинг, слышишь, нет!
— Ты — моя рабыня. Я хочу взять тебя сейчас и возьму.
Очевидно, бог услышал мольбы Фионы. Ладья резко накренилась, черпнула бортом воды, и пенная волна окатила Фиону и Торна с ног до головы. Бешено сверкнула молния. Над морем раскатился гулкий гром. Шторм налетел с новой силой и злобно швырнул ладью на кипящий гребень волны. Удар был таким сильным, что гребцы посыпались на палубу со своих скамеек, скользя по мокрым доскам.
— Спаси нас, великий Тор! — закричал Торн, бросив мрачный взгляд на Фиону. — Ты — ведьма! Зачем ты призвала на наши головы демонов ада?
Фиона собралась было, по своему обыкновению, повторить, что она не ведьма, но тут в ее голову пришла спасительная мысль. И она солгала, надеясь, что милостивый господь простит ее.
— А что же мне было делать?! — выкрикнула она. Торн побледнел. На то, чтобы ответить, у него не было времени — он должен был спешить на свое место возле руля. В такой шторм от искусства кормчего зависит многое, если не все.
— Ты еще заплатишь за это, — успел бросить на ходу Торн.
— Ты храбро сопротивлялась ему, — послышался голос Бренна.
Фиона удивленно обернулась. Оказывается, старик вовсе не спал, как она думала. Да, вот он лежит на палубе, но глаза его открыты.
— Ты все слышал? — спросила Фиона.
— Да. И видел. Все, как я и предсказывал. Викинг верит, что ты заколдовала его, и ты еще хлебнешь с ним горя. Но настанет день, и Торн Безжалостный поймет все и откроет для тебя свое сердце.
— Нет! Я не хочу! Ну почему, Бренн? Почему это должен быть викинг? Неужели нет никакой возможности изменить судьбу? Я не хочу викинга. Он слишком огромен, слишком силен, слишком… груб. Он готов взять меня силой. Я ничего для него не значу.
